Литмир - Электронная Библиотека

Не забудь сделать пересадку на «Лимерикской развилке».

Помогай по дому.

Надевай куртку, когда пойдете гулять, – еще только февраль.

Надевай перчатки и шарф. (Этой заповеди я при всем желании не смогла бы последовать, потому что перчатки с шарфом я вытащила из рюкзака, когда мама не видела, и засунула поглубже в шкаф.)

Не налегай на чипсы с шоколадками.

Если у них совсем не будет здоровой пищи, покупай себе каждый день каких-нибудь фруктов.

Позвони домой хоть раз.

Не засиживайся допоздна.

Не ходи никуда одна.

Не выходи из дома после семи.

И так далее в том же духе. Гигантский список указаний и запретов. (В основном запретов.) Как будто мама пробралась в поезд, уселась рядом и принялась назидательно грозить мне пальцем. Я перестала читать и не удержалась от очередного вздоха. Мама хочет как лучше, ясное дело, но иногда она все же перебарщивает. Ей бы не помешала пара таблеток антиозверина.

Я пробежала глазами список – вдруг в конце мама приписала что-нибудь безумное и прекрасное типа «Я спрятала на дне твоего рюкзака сто евро» или «Я договорилась насчет ежедневной доставки конфет домой к Элис». (Разумеется, ничего такого я не обнаружила.) Потом я порвала листок на мелкие кусочки и запихала все в металлическую пепельницу рядом с креслом.

Удостоверившись, что бабулька напротив на меня не смотрит, я расплылась в улыбке. Целых шесть дней. Шесть дней беззаботной жизни вместе с Элис. Шесть долгих, чудесных дней, прежде чем надо будет возвращаться к занудным домашним обязанностям и обедам из непонятных бобов. Шесть дней в раю!

Слишком уж здорово. Может, это все-таки сон? И я легонько ущипнула себя – так, на всякий случай.

Глава вторая

Несмотря на все страшные мамины предостережения, доехала я без происшествий. Пересела на «Лимерикской развилке», не разговаривала с незнакомыми, сидела лицом по ходу движения, чтобы не укачивало, в туалете не садилась на унитаз, руки вымыла горячей водой с мылом и вытерла о футболку, чтобы не трогать грязное полотенце. Меня немножко грызла совесть за то, что я порвала мамину записку, поэтому я съела все, что мне дали с собой, – морковные палочки и цельнозерновой крекер с хумусом – и не стала покупать вредную еду в вагоне-ресторане. В общем, была идеальным ребенком. Мама бы мной гордилась.

Дорога пролетела незаметно, не успела я и глазом моргнуть, как поезд прибыл на вокзал в Дублине. Я сошла с поезда и последовала за толпой, надеясь, что она приведет меня к Элис. Через пару минут я оказалась у заграждения и остановилась. Здесь толпа разделялась на несколько потоков. Мне вдруг стало страшно. Самоуверенность моя исчезала так же быстро, как мармеладки на дне рождения Рози.

Я оглядывалась по сторонам, стараясь не удариться в панику. На вокзале были сотни людей, но Элис я не видела.

А вдруг она не придет?

Что, если она забыла, что я сегодня приезжаю?

Куда же мне идти?

Что мне делать?

В миллионный раз я мысленно отругала маму за то, что мне не покупают мобильник. Почему мы должны жить так, как будто на дворе Средние века?

Я заметила телефонную будку в конце соседней платформы и нащупала мелочь в кармане. Может, перейти и позвонить кому-нибудь? Но кому?

Если позвонить маме и сказать, что я одна-одинешенька в Дублине, она слетит с катушек. Она позвонит в службу спасения, и в считаные минуты здесь будут полиция, солдаты и машины «Скорой». Весь класс увидит меня в шестичасовых новостях. Кто-нибудь обязательно запишет и покажет Мелиссе, когда она вернется с Лансароте, и моя жизнь, считай, закончится.

У Элис мобильник вечно выключен, так что ей звонить бесполезно.

А ее домашний я не знаю.

Дядька с большим обшарпанным чемоданом отпихнул меня в сторону, и я со всей силы стукнулась локтем о заграждение. Больно было ужасно. Какая-то женщина посмотрела на меня сочувственно, сбавила шаг, но в итоге прошла мимо. Все вокруг спешили по своим делам. Всем, кроме меня, было куда идти.

На секунду я пожалела, что не осталась дома, где все знакомо и привычно. Я бы могла пойти в кино с Грейс и Луизой, а потом мы с Рози испекли бы из экологически чистых продуктов торт без сахара. Что я делаю совсем одна в этом огромном страшном месте? Я еще слишком маленькая. Глупо, знаю, но я готова была зареветь, перед глазами все поплыло.

Я уже полезла за бумажным носовым платком – мама заставила меня положить в карман целую пачку, – но тут услышала громкий свист. Люди вокруг удивленно заоборачивались. Я улыбнулась. Я знаю только одного человека, который умеет так свистеть. И тут я услышала ее голос:

– Мэган. Мэ-э-эг! Эй, я тут!

Я обернулась: Элис бежала ко мне, кричала и махала рукой. Я быстро утерла глаза рукавом, подхватила рюкзак и зашагала ей навстречу. Никогда еще я не была ей так рада. Пожалуй, я никому никогда не была так рада.

Все будет хорошо. Начинаются идеальные каникулы.

Элис быстро обняла меня и зашептала:

– Я так рада, что ты приехала. Тут такой кошмар творится.

Я сразу перестала улыбаться.

– Что? Что случилось?

Она покачала головой.

– Сейчас некогда рассказывать. Мама ждет в машине, ты же знаешь, она терпеть не может ждать. Расскажу дома, хорошо?

Ничего хорошего. Но я понимала, что расспрашивать бесполезно. Элис – чемпион мира по скрытничанью.

Она взяла меня под руку, и мы вышли на стоянку. Роскошная машина ее мамы стояла прямо перед знаком «Парковка запрещена». Я улыбнулась про себя. Моя мама скорее бы застрелилась, чем припарковалась в неположенном месте. Она обожает правила – а мама Элис обожает их нарушать. Не понимаю, как эти две женщины умудрились родить дочерей, которые стали лучшими подругами.

Элис села впереди, а я полезла назад. Там уже сидел брат Элис Джейми и с нахальной мордой трескал чипсы. Сиденье вокруг него выглядело так, будто там только что разорвалась чипсовая бомба, воняло сыром и луком. Когда я потянулась закрыть дверцу, Джейми лягнул меня в голень – больно лягнул, но при маме Элис я решила не выступать. Я скорчила ему рожу, и он высунул язык, продемонстрировав мерзкий, слюнявый комок картошки.

Но я, можно сказать, даже обрадовалась, что Джейми ведет себя так же отвратительно, как всегда. Во всяком случае, этот кошмар, о котором сказала Элис, не настолько кошмарный, чтобы Джейми резко стал послушным.

Я отодвинулась от него подальше и пристегнулась.

Мама Элис, Вероника, повернулась ко мне с холодной улыбкой – она всегда немного натянуто улыбается. Иногда я думаю, что она тренируется перед зеркалом. Может, это специальная улыбка, от которой не бывает морщин. У моей мамы куча морщинок вокруг глаз. Может, ей стоит поучиться этой технике.

– Молодец, что приехала, Мэган, – сказала Вероника. – Уверена, у вас с Элис будут чудные каникулы. – Вид у нее был такой, словно ей на наши каникулы плевать с высокой колокольни.

Потом она отвернулась и принялась уголком салфетки стирать с зубов помаду. Тут я совсем растерялась. Если стряслась какая-то беда, то почему все, кроме Элис, ведут себя как ни в чем не бывало?

Элис обернулась, улыбнулась мне, и меня немножко отпустило. Может, все не так плохо. Наверное, Элис, как обычно, немного преувеличивает. Уж это она умеет.

Вероника начала выруливать на дорогу. Взвизгнули тормоза, и в каких-то пяти сантиметрах от нас остановилось такси. Водитель высунулся из окна и потряс кулаком. Он уже собирался что-то сказать, но тут Вероника опустила стекло.

– Страшно извиняюсь. Я вас не заметила.

Я видела в зеркале ее приторную улыбку. Водитель такси немедленно купился:

– Какие дела, дамочка. Проезжайте.

Вероника поехала дальше, не обращая внимания на Элис, которая делала вид, что ее тошнит в материнскую роскошную сумку из белой кожи.

– Мам, это такой сексизм. Думаешь, можно лихачить сколько влезет и все тебе сойдет с рук, потому что ты красивая? – наконец сердито сказала Элис.

2
{"b":"208088","o":1}