Погода все еще мешала нам приступить к основной работе. Почти всю пятницу лил дождь. Наш дождемер пока еще не был распакован и установлен. В полдень поднялся резкий ветер, который постепенно усиливался. Под вечер пришли Том с Маролигаром, вождем номер два. Том показал на запад и сказал: «Может быть тайфун». Маролигар тоже был встревожен. Оба они, видимо, ждали от нас прогноза погоды — от нас-то, новичков в тропиках Тихого океана! В этом чувствовалась трогательная и в данном случае ничем не оправданная вера в то, что американцы «все умеют». Я ведал нашей метеорологической частью, но, взглянув сначала на термометр (семьдесят девять градусов по Фаренгейту[26] в пять часов сорок пять минут пополудни), а затем на барометр (тысяча пять миллибар), все же не смог извлечь ничего существенного из этих полезных сведений.
Вечером в задней части Фан Напа собралось довольно много мужчин, обеспокоенных ухудшением погоды. Маролигар одолжил у нас большой морской сигнальный фонарь с батареей и научился включать и выключать его. Ему он был нужен, чтобы поднять и увести всех в более безопасное место, если ночью погода ухудшится (скажем, на скалистый гребень с наветренной стороны острова — самую высокую точку, приподнятую примерно на пятнадцать футов над уровнем океана). Почти все дома стояли вдоль берега лагуны, и Тед припомнил, что в его прошлый приезд волны докатывались до самого Фан Напа, хотя ветер был значительно слабее, чем при тайфуне.
Мы с Доном прочли все, что было сказано о тайфунах в привезенных нами книгах, однако не нашли ничего полезного. Я попытался также вспомнить все, что знал об особенностях карибских ураганов.
Ветер дул теперь с постоянной силой. Ложась спать, я тешил себя мыслью, что ураганы обычно налетают внезапно, после периода безветрия и гнетущей жары, так что этот медленно усиливавшийся ветер навряд ли мог быть опасным.
Утро следующего дня, субботы, было холодное; небо сплошь затянули тучи. Однако дождь прекратился, и мы принялись за работу. Прежде всего нам следовало провести перепись населения. Тед уже переписывал его во время своего пребывания здесь в 1948 году и хотел теперь собрать сведения о происшедших изменениях. Для нас с Доном данные переписи могли бы послужить основой для изучения «экологии человека»[27]. К тому же, начав свою работу с переписи, мы получали возможность познакомиться со всеми обитателями Ифалука. Руководителем, конечно, был Тед. Том выступал в роли переводчика. Фаголиер, верховный вождь, и Маролигар, вождь номер два, сопровождали нас, санкционируя своим присутствием всю процедуру. В нашу группу входил еще юноша по имени Бакалимар (или просто Бакал). Вожди выделили его нам в помощь на все время. Мы использовали его в качестве подручного, прежде всего как судомойку. (Мы готовили сами, а точнее говоря, вскрывали банки с консервами).
Нас сопровождал также Тони, житель атолла Улити, расположенного примерно в трехстах семидесяти пяти милях к северо-западу от Ифалука. Ему было лет восемнадцать; оп приехал вместе с младшим братом на Ифалук за несколько месяцев до нас на торговом судне, чтобы навестить родных. На атолле Улити находился пост береговой охраны. Тони работал там раньше и научился бегло говорить по-английски. Однако как переводчик при переписи он был абсолютно бесполезен, так как совсем по знал ни ифалукских семей, ни местного родового устройства. Для такой работы требовались зрелость, достоинство и знание местных условий, чем в полной мере обладал Том. Полное имя Тони, Антонио, было официальным, потому что несколько лет назад жители Улити были обращены в христианство католической миссией.
Все дома на Ифалуке размещены на двух наиболее крупных островках атолла — Фалалапе и Фаларике, разделенных мелководным и довольно узким проливом. Фан Нап, расположенный в южной части Фаларика, находится примерно в центре заселенной части атолла. Мы начали перепись с домов на южной оконечности Фалалапа, чтобы, постепенно продвигаясь на север, охватить все население.
В первое утро мы переписали три семьи — двадцать шесть человек. Том и Тед вели нас с участка на участок. Когда шел дождь, мы заходили в дом, а когда он переставал, рассаживались на циновках под открытым небом Вокруг нас обычно собирались все, кроме женщин, находящихся на временном карантине.
На Ифалуке (впрочем, это характерно не только для этого острова) на женщин в период менструации распространяются разнообразные табу. Четыре специальные хижины служили местами очищения для женщин. С началом менструации женщина удалялась в одну из этих хижин и не участвовала в повседневных делах общины, пока не кончались месячные.
Перепись продвигалась медленно. Составление поименного списка с указанием принадлежности к тому или иному роду, семейного положения и других данных, столь дорогих сердцу антрополога, было связано с бесконечными переговорами между Томом, вождями и членами каждой семьи. Дои руководил взвешиванием и измерением роста — единственными антропометрическими измерениями, которые можно было произвести при помощи имевшегося у нас оборудования. Взвешивание велось на обычных банных весах, прихваченных нами на Гуаме; стойку для измерения роста мы изготовили из найденной в Фан Напе жерди, нанеся на нее шариковой ручкой деления через каждые четверть дюйма. Во взвешивании и измерении роста принимал участие Маролигар; проследив за первыми двумя-тремя операциями, он стал затем объяснять каждому, где нужно вставать на весы, учил стоять прямо при измерении роста; кроме того, он успокаивал застенчивых женщин и детей, боявшихся этой процедуры.
Я в это время слонялся поблизости с большим фотоаппаратом «Краун грэфик», фотографируя все, что привлекало мое внимание.
Пока Тед старался уточнить все имена и сведения о родственных связях, у нас оставалось достаточно времени, чтобы осмотреться. Бросалась в глаза прочность всех строений. Строили их так: но углам в землю вбивали толстые столбы; к ним веревками из волокна кокоса накрепко привязывали венечные балки и стропила. Крыши крыли листьями кокосовых пальм. Стенами служили циновки, сплетенные из таких же листьев. Дома были низкие, в них можно было только сидеть или полулежать на полу, очень чистом, покрытом плетеными кокосовыми циновками. Окон в домах не делали, но зато каждый из них имел четыре, а то и шесть дверей, которые в случае необходимости также завешивались циновками. Внутри царил полумрак, но это никому не мешало, так как читать было некому. Громоздких вещей в домах почти не было; лишь кое-что стояло вдоль стен. Основная часть пожитков семьи лежала в разного рода мошках и коробах, подвешенных на веревках к стропилам. Таким образом, вся верхняя часть дома представляла собой своего рода чердак без пола.
Жители Ифалука всячески способствовали проведению переписи, хотя нм эта процедура казалась чудачеством с нашей стороны. Тем, кого уже взвесили и измерили, нравилось наблюдать, как то же делают с другими. Кое-кого, особенно женщин, было довольно трудно заставить стоять прямо при измерении роста. Многие из них, казалось, страдали хронической сутулостью, возможно потому, что в своих домах они никогда не могли распрямиться, но, вполне вероятно, и оттого, что женщины Ифалука сознавали свое подчиненное положение в обществе и всегда почтительно склонялись в присутствии мужчин. Правда, Тед подозревал, что это почтение было чисто внешним и что женщины здесь, как и везде, знали свое могущество и умели им пользоваться; оказалось даже, что среди пяти вождей Ифалука была одна женщина.
Здешние дамы не стеснялись обнажать грудь; не беспокоило их, по-видимому, и то, что юбки у них едва сходились сзади пониже талии. Но зато они всячески скрывали ноги выше колен, боясь открыть хотя бы дюйм своих ляжек. Вставая на весы, они старались покрепче прижать юбки к ногам. Подобная стыдливость произвела большое впечатление на Дона, он как-то заметил, что их наверняка шокировали бы американские купальные костюмы.
