Между гребнем и берегом лежит более однообразная полоса рифового флета. Почти везде внешние участки его отличны от внутренних. Внешняя полоса — отмель шириной около шестидесяти ярдов — всегда под водой, даже при отливе. На ней расстилается тонкий ковер водорослей, главным образом зеленых Caulerpa, густо пересыпанных маленькими коричневыми раковинами простейших Calcarina. Тут и там располагаются колонии массивных кораллов-мозговиков.
Внутренняя часть рифового флета — твердая поверхность, почти полностью скрытая зарослями галимеды, которая задерживает песок, служит пристанищем богатой микрофауны ракообразных и червей и предохраняет поверхность от полного высыхания. Повсюду виднеются глыбы мертвых кораллов. Во время отлива на поверхности рифа остаются мелкие лужи, в приливы же сюда заплывают маленькие безвредные песочные акулы лимвей с плавниками в черную крапинку. Эти любопытные существа иногда почти касались носом моих ног, когда я приходил по утрам измерять температуру воды в океане.
У самого берега рифовый флет в некоторых местах непосредственно переходит в песчаный пляж, в других — в береговые скалы, представляющие собой соединение крепко сцементировавшихся рифовых осколков и раковин.
На выбранном нами самом близком к дому участке рифа мы проделали все, что полагается при обследовании нового места: закартировали часть дна вдоль выбранной линии, собрали и законсервировали образцы растений и живых организмов, составили таблицы распределения наиболее распространенных форм. Мы сфотографировали типичные сообщества и пытались изучить такие явления, как изменение температуры и солености морской воды при разных метеорологических условиях и приливах. Мы обнаружили, что соленость луж, остающихся при отливах в период проливных дождей, падает до одной шестой нормальной солености морской воды. При этих условиях соль, содержащаяся внутри морских организмов, диффундирует через кожу, а пресная вода проникает в их тела благодаря осмосу[84]. В результате этого может происходить гибельная потеря соли, нарушение солевого баланса и внутренние разрывы клеток и тканей. Виды, живущие на внутренней части флета, должны либо приспособиться к этим условиям, либо переселиться. Мы ожидали, что во время отливов обнаружим лужи с очень соленой водой. Однако мы ошиблись. Видимо, испарение, происходящее во влажном воздухе, возмещается притоком пресной воды, которая просачивается из подземных линз во время отливов.
Температура воды тоже меняется. В летние дни, во время низких отливов, температура воды в лужах на плоской части рифа иногда достигает сорока градусов по Цельсию; таким образом, обитатели острова обеспечены японской ванной. При этих условиях хрупкие морские звезды обычно прячутся в щелях, выставив наружу два или три луча, которые начинают двигаться все быстрее и быстрее, по мере того как поднимается температура. Рыбы отливных луж, раки-отшельники и морские огурцы, как оказалось, не реагируют на изменение температуры.
На внутренней части флета есть одна разновидность голотурий, или морских огурцов, около фута длиной, которые часто в течение всего периода отлива даже не остаются в лужах. Казалось бы, они должны поджариться на солнце до хруста, так нет же! Мы с Марстоном решили получше разобраться в этой загадке.
Начнем с того, что животные имеют блестящий черный цвет, но их тела обычно покрыты слоем песка, благодаря чему они абсолютно сливаются с рифом. Нас интересовало, была ли эта «песчаная оболочка» маскировкой против врага или она служила защитой от солнца (ведь черное поглощает гораздо больше лучей). Мы собрали целую гору огурцов, половину из них тщательно очистили от песка. Несколько оголенных и часть покрытых песком животных мы опустили в мелкий водоем, а остальных положили на сухое место. Измерив ректальную температуру всех животных, а также температуру воздуха и воды в водоеме, мы ушли заниматься другими делами. Через два часа оказалось, что температура животных, которые находились под водой, изменилась одинаково: все они нагрелись до температуры воды в водоеме; температура животных, очищенных от песка, была всего лишь на полградуса выше. У животных, которые были на плоской части рифа, разница оказалась более заметной. «Очищенные» животные в среднем имели температуру тела на два градуса выше, чем покрытые песком, и их кожа выглядела высохшей. Однако совершенно неожиданным было то, что все животные, находящиеся на суше, были прохладнее тех, которые находились в водоеме. Без сомнения, это было результатом испарения. Таким образом, выходило, что «песчаные оболочки» сокращают поглощение тепла, способствуя испарению, и предохраняют кожу от высыхания у тех животных, которые при отливах остаются на суше; возможно, что одновременно они служат и маскировкой. Животные, которым слишком жарко в водоеме, всегда могут выползти из воды на залитый солнцем риф, чтобы остыть.
Интересно, что флет на подветренной стороне атолла резко отличается от флета наветренной части. Здесь, на западной стороне, нет островов, но зато на сотни ярдов простирается мелководная подводная равнина. Она никогда, даже во время самых низких отливов, полностью но обнажается, и дно ее покрыто множеством маленьких скал, холмиков миллепоры и зарослями кораллины. В щелях кораллов и под скалами прячутся морские ежи, вооруженные ядовитыми, острыми как иголки шинами. Иногда мы встречали одиноких представителей оранжевой морской звезды Acanthaster planci; ифалукцы считали, что она представляет смертельную угрозу, так как ее остроконечные шипы дюймовой длины покрыты ядовитой слизью.
Когда идешь к лагуне через западный флет рифа, все вокруг изменяется почти незаметно. На расстоянии ста ярдов от лагуны глубина постепенно увеличивается. Здесь дно уже песчаное, а колонии кораллов-мозговиков более крупные и менее плоские. Затем начинают появляться большие массивы голубых кораллов Heliopora.
По мере того как мы продвигались к центру атолла, то пробираясь по пояс в воде, то вплавь, они становились все крупнее, число их увеличивалось, и наконец на границе лагуны они покрывали все дно. Здесь, среди голубых рифов, было необычайно красиво: мир лазоревых замков в море жидкого хрусталя. На всем Ифалуке нельзя было найти более сказочного места, чем это.
Рифовые постройки внутри лагуны резко отличаются от круглого рифа самого атолла. По песчаному дну рассыпаны коралловые холмики и лепешки размером от нескольких квадратных ярдов до четверти акра[85]. Этими небольшими рифами изобилует и песчаная отмель у лагунного берега Фаларика. Ощетинившиеся отростки нежно-зеленого и коричневого цветов состоят главным образом из коралла.
Такие же кораллы были на месте нашего купания. Они напоминали мне армию, потерявшую строй. Здесь, на мелководье, толстый старый вояка пригнулся в страхе к земле, а там, в более тихих и глубоких водах, приютилась обаятельная маркитантка с пышными округлыми формами. На лагунном склоне и на дне широким фронтом выстроились разведчики.
Мы с Марстоном уже интересовались кораллами и главными особенностями этих рифов: размерами, формой, размещением живых организмов на их поверхности. А теперь Теда Байера занимал вопрос: «А что же внутри этих коралловых построек?». Снабженные геологическими молотками, ломом, движимые любопытством мальчишек, глазеющих на домашний будильник, мы отправились обследовать их.
Ответвления кораллов легко ломались и скоро выяснилось, что зона живых кораллов проникала внутрь рифа всего лишь на несколько дюймов. Дальше шли мертвые кораллы, их основания и ответвления были инкрустированы коралловыми водорослями и забавными бородками мягких морских водорослей, которые хорошо росли в затененных местах. Еще глубже они исчезали, и старые ветви рифов переплетались, напоминая корни окаменевшего гигантского дерева. Между ними шел темный лабиринт туннелей, потайных полостей, щелей. Здесь обитали животные: бледно-лиловые ц черные оболочники; ярко-красные губки, напоминающие грозди винограда, и изящные креветки в доспехах в красную и зеленую полоску.
