– Ну что еще? Работаю вольной художницей, книжки оформляю, когда заказы есть. Еще верблюдов леплю всяких-разных, важным людям на сувениры. Вот в кои-то веки вырвалась в загранку, когда финансы наконец позволили, а дальше ты сам все знаешь…

А потом Юлька потащила меня купаться. Ну правильно, раз мы тут оба в отпуске, и пляж рядом, чего ж не пользоваться? Пляж оказался нудистским и поначалу чисто женским. Я даже решительно был настроен не подглядывать… честно, был. А потом полчаса из моря не вылезал: охладиться требовалось от одного такого вида.

Странно, если разобраться, мы себя вели: вот люди попали в прошлое, в какую-то совсем незнакомую страну, и непонятно, как оттуда выбираться, и как вообще там устраиваться, пока не выберемся. А внимание обращают на сущую ерунду. Или не ерунда это была, если судить по продолжению?

Следующие несколько дней прошли как во сне. В тяжелом, нудном сне, когда хочется проснуться, и не можешь этого сделать… У меня в голове наступил полный вакуум и сквозняк. Метаться все равно смысла никакого не было. Фиг его знает, где мы на самом деле, что за люди вокруг, чего от них ждать. И самое правильное было уподобиться ящерице на солнышке, замереть и наблюдать… А когда хоть немного информации наберется, то тогда уже что-то предпринимать. И потом, я ж не сама по себе туда попала, а с мужчиной – ну так чего самой-то рыпаться? Тут матриархатом и не пахнет, так что есть мужчина – вот пусть он и командует, а дело женщины покоряться. Разве не так?

Только напрасно мы под его командой (и по моей инициативе) обследовали ту самую пещеру, и вылезали обратно, и опять лезли, и фонарик пробовали включать, пока батарейки не посадили, и даже зажигалку, и вообще чего только не делали. Ни-че-го. Не работает волшебство дважды. Перепачкались в этой пещере как черти, я другую коленку расцарапала до крови, а дыра во времени открываться не пожелала категорически.

Мамочки, где моя Москва, где уютный мой бложик, где чашка кофе, где шумные таджики с отбойным молотком под окнами? Я даже на гастарбайтеров согласна, лишь бы оказаться дома, в своем городе и своем времени… А ведь, судя по всему, в родных наших краях ледниковый период в разгаре и мамонты на каждом шагу попадаются. Венька только ржал, гад, надо мной ржал, расписывая прогулку мамонта по Боровицкому холму.

Нет, принимали нас замечательно, просто роскошно принимали, по местным-то меркам. На второй день зарезали барашка, на третий козленка, шашлык от пуза, разожраться можно на такой кормежке килограммов до ста. Все-таки ничего лучше жаренного ягненка человечество за последние веков тридцать так и не придумало. Пили всё больше вино, сильно разбавленное водой – вместо чая, кофе и вечернего кефира. Впрочем, что-то кисломолочное тоже давали, вроде айрана. Поселили нас в доме самого старейшины, в его комнате, он ради такого дела переехал в подсобку, выселив из нее парочку младших домочадцев не то слуг. В общем, местные пять звезд, all inclusive. И купайся-загорай по самое нехочу.

Только одна беда: задерживаться мы там вовсе не собирались. Даже, можно сказать, ровно наоборот. Выбраться бы из этой первобытности поскорее… Нет, я вовсе не привыкла к рублевской роскоши, и нет у меня вилл от папы-нефтемагната (от диссидентсвующего учителя музыки в отставке их не дождешься), но и сон на жестком полу, среди ароматов сомнительной свежести, равно как и полное отсутствие сколько-нибудь человеческих средств гигиены, меня повергали в уныние.

Ну да, море, всё здорово – а что потом делать с солью, тонкой пленкой покрывшей все тело? И чем, позвольте полюбопытствовать, можно волосы мыть? За банальную бутылочку какого-нибудь Л’Ореаля я была готова отдать все сокровища мира, но увы… Тетки тут для гигиены золой какой-то натирались, смешанной с глиной и чем-то еще, а волосы оливковым маслом смазывали – я так не рискнула.

К тому же скоро пришлось нам побороться в последствиями здешней антисанитарии. То ли слегка немытые руки были тому виной, то ли йогурт местный, но уже на второй день скрутило нам с Венькой животы весьма основательно. Вот когда я возблагодарила маму за ее извечное «бери на юг побольше таблеток от желудка». Аптечка моя походная на сей раз нас очень выручила. Запас оказался не сказать, чтобы очень велик, но на первый случай выручить все-таки мог. «От головы», «от живота», «от простуды», «от горла», всякого рода пластыри и бактерицидные примочки – это все у меня лежало с специальной непромокаемой аптечке. У Веньки тоже нашлась при себе пара таблеток аспирина, порядком замусоленные леденцы от кашля… и на этом все.

Негусто, что и говорить.

– Нельзя нам, Юлька, тут болеть, – резюмировал Венька, – Мы ж только своими лекарствами лечиться умеем, и то едва-едва. Того, что у нас осталось, ни на одну серьезную хворь не хватит.

– Слушай, но они же тут как-то лечатся и при этом выживают, – парировала я, и нарвалась на вполне предсказуемый ответ:

– Выживают… многие. Вот ты давай и учись у знахарок местных. Язык только сначала выучить надо. Ну хотя бы финикийский, международный. Хочешь, уроки буду давать?

А что еще оставалось делать? Французский в школе учила, английский маленько самоучкой, а толку теперь от этого ноль. Лучше бы заранее разучила способы открывать дыры во времени! Только нигде такому не учат, к сожалению. Оставалось шляться по окрестностям, вдруг на портал этот самый набередем?

И вот на третий не то четвертый день, притомившись от безрезультатных поисков, мы возвращались к родимой деревне. Мда, с чего это она для меня родимой стала так быстро?

– Слушай, Вень, – сказала я. – Мне тут одна мысль в голову пришла, в порядке бреда…

– Ну так может, пусть она там так и остается? – ехидно поинтересовался не менее уморившийся парень, – Раз уж это бред…

– Да ну тебя, балда, – я запустила в него подвернувшимся камушком, но промахнулась, и все-таки продолжила, – Может, нам действительно петух нужен?

– Какой петух? – обалдело уставился на меня Венька. – Юльк, ты того, не перегрелась, часом?

– Какой-какой, красный, – ворчливо ответила я. – Ты что, Акунина не читал?

Этот игнорамус отрицательно помотал головой, всем своим видом демонстрируя, что слыхом не слыхал ни о существовании писателя Акунина, ни о похождениях героической монахини Пелагеи. Пришлось рассказывать.

– Ну ты даешь! Культовая же книга была, по ней все вокруг с ума сходили несколько лет назад. Ты что, про Пелагею вообще не слышал ничего? Даже не знаешь, кто это такая?

– Кажется, певица, – ответил он неуверенно, – а что, нет?

– Сам ты певица! – возмутилась я. – Это наша мисс Марпл, даже покруче ее. Ну, короче, она монахиней была, только ее постоянно в авантюры всякие затягивало. То убийства расследовала, то еще чего. А потом там в наше время… ну, то есть, не в наше, а в 19 век… занесло пророка одного древнего, Мануйлу. Короче, оказалось, что в Евангелии все совсем неправильно написано, и она за ним потом туда назад отправилась, чтобы его спасать. Вот они там тоже через всякие такие пещеры туда-сюда мотались, только у них еще петух был, без него ничего не получалось.

– Неправильное Евангелие? А кто такая мисс Марпл? – спросил он, и мне стало понятно, что разговор может затянуться надолго, – ну вот Дэна Брауна я знаю, хотя и не читал.

– Мисс Марпл – это ж у Агаты Кристи, ты чтоооо! – возмущенно завопила я. – Твой Дэн Браун – плагиатор жалкий, чужие идеи тырит. А Мисс Марпл – это бабка такая чумовая была, самые сложные преступления распутывала как нефиг делать, где никакие следователи разобраться не могли.

– А Пелагея? Она тоже у Кристи? Ты извини, я вообще детективы как-то не люблю.

– Пелагея – это у Акунина, – я начала терять остатки последнего терпения. – Что-то ты, Венечка, совсем от литературы отстал, позорище этакое! А Евангелие – да, неправильное, на самом деле все совсем-совсем не так было, и вообще, казнили совсем другого человека, ясно? Потому что Тот – спасся, случайно в наше время провалился.