– Храбрый незнакомец, ты освободил наш край от ужасного бедствия и за свою отвагу будешь награждён по-королевски.

– Стойте, ваше преосвященство! – воскликнул Поллард, раскидывая слуг, которые пытались задержать его. – Вепря убил я, а не этот чужеземец.

И Поллард рассказал, как бился с чудовищем весь день и всю ночь, как упал на землю в полном изнеможении и проспал до вечера.

– Возможно, возможно, – с насмешкой проговорил незнакомец. – Тем не менее вепря убил я. И у меня есть доказательство. – Он поднял высоко голову вепря и бросил её к ногам епископа.

– Голова доказывает только то, что ты её отрубил, – возразил юный Поллард, сунул руку в карман, достал язык вепря и бросил его на пол рядом с головой. – Вот свидетельство, что я настоящий победитель.

Медленно поглаживая бороду, епископ посмотрел на язык, на голову, потом перевёл взгляд с юного Полларда на заезжего гостя. Он был человек мудрый и сразу понял, кто из двух говорит правду.

– Откройте пасть вепрю и посмотрите, есть ли у него язык, – приказал он.

Слуги поспешили выполнить приказание, и незнакомец, зная, кто прав, круто повернулся и чуть не бегом покинул зал.

Вскочил во дворе на коня и умчался прочь, только его и видели.

И тогда юный Поллард стал рассказывать, как он целый месяц выслеживал вепря, выведал все его повадки, как придумал убить вепря, когда он уснёт, сморённый усталостью и любимой едой.

– Поразительно! – восхищённо воскликнул епископ. – Ты поистине заслужил величайшую награду. Теперь слушай, в чём она состоит. В этот час я всегда ухожу обедать. Возвращайся к концу моей трапезы. Вся земля, что ты объедешь за время, пока я ем, будет твоя.

И епископ подал прислуге знак растворить двери в столовую.

– Сколько времени обедает епископ? – спросил юный Поллард у привратника, выйдя во двор.

– Обычно около часа, – ответил тот, – но я видел восхищение епископа и уверен, что сегодня он продлит трапезу.

– Отлично, – обрадовался юный Поллард, оседлал кобылу и не спеша выехал из ворот замка.

Епископ, как и думал слуга, на сей раз не торопился, и обед растянулся на полтора часа.

– Ну как, юный Поллард уже вернулся? – спросил епископ.

– Вернулся? Мой господин, он ожидает в зале добрых три четверти часа, если не больше.

– В самом деле? – Лицо епископа расплылось в довольной улыбке. – Он, очевидно, столь же скромен, сколько храбр. Я сразу подумал это, только увидел его. Да и то сказать, я ведь знаток человеческого сердца.

Величавой походкой прошествовал епископ обратно в зал церемоний. При виде его юноша упал на одно колено, епископ улыбнулся, милостиво протянул руку, и Поллард поцеловал бриллиантовый перстень, играющий всеми цветами радуги.

– Мне сказали, что ты уже давно ждёшь меня. А ведь ты мог бы объехать в два раза больше земли за то время, что я подарил тебе, – любезно проговорил он.

– Знаю, мой господин, – ответил Поллард с тонкой улыбкой.

– Какой необыкновенно скромный юноша, – удивился епископ. – И сколько же земли ты объехал?

– Вокруг вашего замка, ваше преосвященство, – сказал юный Поллард.

Улыбка исчезла с лица епископа.

– Вокруг моего замка? – повторил он.

– Да, ваше преосвященство.

– Вокруг моего замка… – опять повторил епископ.

Не отводя глаз от юного Полларда, он медленно опустился в кресло и, откинув назад голову, вдруг безудержно захохотал. Все придворные и слуги поглядели друг на друга и тоже давай смеяться, покачают головой и опять закатятся.

– Но ведь я должен был сообразить, – сказал наконец епископ, переводя дыхание и вытирая бегущие по щекам слёзы, – что человек, сумевший перехитрить вепря, окажется слишком твёрдым орешком для такого простака, как епископ. – Вздохнув, он устремил взгляд на юного Полларда, стараясь прочесть его мысли. – Так ты, значит, претендуешь на мой замок? – проговорил он задумчиво.

– Его преосвященство дал обещание, – напомнил ему юный Поллард.

– Верно, верно. Но мне кажется, ты не совсем ясно представляешь, что значит владеть замком. Прежде всего в нем круглый год сыро и холодно. Сейчас у тебя нет ревматизма, а поживёшь в замке годок-другой, и кости заноют, как у старика. А сколько надо запасать дров, сколько я плачу слугам… – Епископ тяжело вздохнул. – Нет! Младшему отпрыску благородного рода лучше всего иметь собственную землю.

И епископ приказал слуге подать ему карту. Развернув пергамент, он оглядел свои владения.

– Вот, – сказал он, ткнув в карту пальцем, – видишь, отличная земля. Тут и охотничьи угодья, и поля. А на этом бугре можно построить небольшой замок, удобный и тёплый, на нынешний манер.

Посмотрел епископ на юного Полларда и опять рассмеялся. И все тоже засмеялись, некоторых даже слеза прошибла. Вот так и выкупил епископ свой замок у юного Полларда. А на фамильном гербе Полларда появилась с тех пор рука, сжимающая кривой, как серп, меч.

Жила в маленькой хижине бедная вдова. И была у неё дочь красоты неописанной. С утра до вечера вязала матушка для неё волшебную рубашку.

Влюбился в девушку коробейник. Чуть не каждый день повадился ходить. Просит её выйти за него замуж.

А она, так уж вышло, не полюбила его. Думала, думала, что делать, и спрашивает совета у матушки.

– Скажи ему, – говорит матушка, – пусть подарит тебе белое атласное платье, золотыми листьями расшитое, да чтобы сидело как влитое. Тогда и пойдёшь за него замуж. А там, глядишь, и волшебная рубашка будет готова.

Пришёл коробейник, зовёт девушку замуж. Ответила ему девушка, как мать посоветовала. А коробейник тот был злой волшебник. Приносит он через неделю платье, точь-в-точь как девушка описала – атласное, золотыми листьями расшитое. Побежала она наверх к матери, надела платье, а оно сидит как влитое.

– Что же мне теперь делать? – спрашивает дочь у матери.

– Скажи ему, – отвечает мать, – пусть подарит тебе платье цвета небесной лазури, и чтобы сидело гладко, нигде ни морщинки. Тогда и пойдёшь за него замуж. А там, глядишь, и волшебная рубашка будет готова.

Сказала девушка коробейнику, что мать посоветовала. Вернулся он через три дня и принёс платье цвета небесной лазури, как по ней сшито. Опять спрашивает дочь у матери, что ей делать.

– Скажи ему, – отвечает мать, – пусть принесёт тебе серебряные башмачки, да чтобы ни малы были, ни велики, а в самую пору, тогда и пойдёшь за него замуж.

Сказала ему девушка, что мать велела; через день-другой приносит он серебряные башмачки, а ножка у девушки крохотная, три дюйма, – всё равно они ей как раз впору пришлись: не тесны и с ноги не падают. Опять девушка у матери спрашивает, что ей теперь-то делать.

– Сегодня вечером кончу вязать волшебную рубашку, совсем немного осталось. Скажи коробейнику, что выйдешь за него замуж. Пусть завтра утром приходит в десять часов.

– Приду, непременно приду, – ответил коробейник и зло так на неё поглядывает.

Вечером матушка допоздна сидела, связала-таки волшебную рубашку. А вязала она изо мха с золотой ниткой, и кто эту рубашку наденет, может в один миг хоть на краю света очутиться, стоит только пожелать.

Наутро встала матушка чуть свет. Позвала дочку и велела ей в путь-дорогу собираться, искать счастье на чужой стороне. А счастье это, говорит, будет самое что ни на есть распрекрасное. Мать-то была ведунья, знала, что завтрашний день сулит. Надела дочка на себя рубашку-моховушку, а поверх неё платье, в котором дома хозяйничала. Дала ей мать с собой золотую корону да подаренные коробейником платья с серебряными башмачками. Совсем собралась Моховушка, мать её в дорогу напутствует: