Лава мгновенно сгребла в охапку жмущихся к ней детишек и резким движением швырнула их на пол. Упав сверху, она прижимала руками их вырывающиеся тела, пытаясь хоть как-то заслонить их, беззащитных на гладком полу. Самый старший - самбист Витек, рефлекторно сопротивляясь неожиданному падению, удержался на ногах и растерянно остолбенел посередине коридора. Алла чувствовала, что, стоит ей только отпустить кого-нибудь из младших, как они вскочат и побегут со страха, куда глаза глядят. Витька повалил Груздь, отброшенный свинцовым шквалом, выпущенным одновременно из трех автоматов. Степа рухнул на ребятишек сверху, надежно прикрыв их своим телом и заливая их бьющими струями горячей крови.
Литерный и Унтер, тоже оставшись стоять во весь рост, встретили неуклюже выходящих из палаты зомби плотным огнем. Головы двух кадавров, первыми появившихся в поле зрения, за секунду разнесло очередями в окровавленные ошметки. Следующий зомби достался Димке, который, недолго думая, выстрелами искорежил и выбил у него из рук автомат. Четвертый зомбак, еще не утративший боевых навыков, присел на корточки и попытался стрелять, прячась за дверью палаты. Капитан всадил в его торчащее из-за угла плечо пол-обоймы, начисто отстрелив руку и лишив возможности нажимать на спусковой крючок. Перезарядивший тем временем автомат Унтер, быстро оглянувшись, решительно двинулся вперед. Он в упор разнес голову обезоруженного зомби, который, растерянно мыча, ползал по полу и пытался поднять автомат, выроненный его обезглавленным товарищем. Не изменившись в лице, парень прикончил последнего, безрукого врага, одетого в «хэбэ» российского контингента. Убедившись, что ни один зомби больше не встанет, он бегом кинулся к детям.
«А ведь это, скорее всего, тоже ребята из его роты... - оторопело подумал Литерный, вспомнив Бека. – Вот и нет больше хорошего парня Димки. Остался только Унтер…»
Обернувшись, капитан посмотрел, что творилось у него за спиной.
11
Дети даже не кричали. Лава поднимала их, безвольно повисших, как мягкие игрушки, с ног до головы залитых алой кровью, и по очереди прислоняла к стене. Под ногами, весело звеня, перекатывались блестящие гильзы. На белых, как бумага, лицах ребят выделялись лишь распахнутые во всю ширь глаза, остановившиеся на распростертом теле Степана.
Ссутулив широченные плечи, над другом на коленях стоял Наждак. Его верный «печенег», не сумевший защитить дорогого человека, валялся рядом. Коля бездумно водил ладонью по лицу, не в силах утереть слезы, текущие под шлемом.
Лежа на спине, Степа смотрел в потолок широко открытыми глазами. На губах навсегда застыла такая привычная, такая задорная Груздевская улыбка. Из пробитой навылет шеи широкой струей хлестала кровь. Трудно было сказать, сколько еще ран кровоточило в его изломанном и истерзанном теле. Кровь растекалась из-под головы – одно входное отверстие было над глазом, другое в переносице. Ручьи и ручейки крови, причудливыми потоками сливаясь вместе, образовали уже целое озеро. Наждак, сняв перчатку, широкой ладонью осторожно закрыл глаза друга.
- До последней капли крови…- тихо сказала Лава. – Чтоб вы ею захлебнулись, упыри проклятые!
Кто-то из ребятишек начал звонко икать. Еще кто-то громко, со всхлипом, перевел дух.
Наждак, держась за стену, молча поднялся на ноги. Подобрал «печенег», сменил короб с лентой. Литерный заметил на его комбинезоне несколько новых дыр, через которые проглядывали измятые бронепластины. Коля, казалось, ничего этого не замечал. Поудобнее пристроив на шее ремень пулемета, он в последний раз оглянулся на тело друга и двинулся вперед, так и не сказав ни слова.
МаргоРита
1
Контролер вел себя странно. Не проявляя особенной агрессивности, он лишь слегка обозначал свое присутствие. Будто ждал какой-то команды, чтобы перейти в атаку и попытаться уничтожить человеческий разум.
Немного расслабившись, Ритка огляделась. Они с Марго стояли в небольшом холле, напротив двух окон, выходящих во двор. У одного окна в куче бетонных осколков лежал изорванный пулеметной очередью зомби в уже привычном солдатском «хэбэ», у другого – бывший наемник с разбитым черепом. Поднявшись на цыпочки, Ритка выглянула в окно. Двор был пуст, Штефа не было.
- Я думаю, он не вернется. – Сказала Марго.
- Что с ним случилось? Я не почувствовала, как он умер.
- Не знаю. Я тоже. Значит, он, может быть, еще жив. Ничего не могу понять. Но поблизости его нет. – Марго была расстроена.
Перед ними были две белые кабинетные двери. На одной висела табличка «Барокамера», на другой - «Лаборатория гетеросуггестии».
- Что-то не нравится мне это название…тухлецой тянет, сил нет. – Проводница забеспокоилась.
- Что там…- начала было Марго, но в этот момент дверь барокамеры чуть-чуть приоткрылась и по Ритке в упор открыли огонь из пистолета. Первая пуля попала в плечо, вторая – в живот. Костюм не пробили, конечно, но приложили крепко. Задыхаясь, проводница упала на пол. Гневно взревев, Марго кинулась между ней и дверью. Последовал еще один выстрел, и в незащищенную шею собаки вонзился шприц.
Скрючившись на полу, Рита чувствовала, что ее сознание затягивает пасмурная дымка. Будто сквозь толстое звуконепроницаемое стекло она видела, как из двери вышли двое, ухватили за лапы беспомощно распростертую на полу огромную собаку и утащили куда-то вглубь. Дверь закрылась. Абсолютное, безграничное одиночество и полная беззащитность раздавили Ритку, обезоружив разум и тело.
Она так и лежала на полу в позе зародыша, когда здание сотрясли выстрелы. Мозг пронзило острое, болезненное ощущение потери близкого человека. Кто-то из ее друзей только что погиб, чье-то сердце только что остановилось.
- Миша! - вскинулась Ритка, не заметив, что назвала капитана по имени. Ощущение реальности возвращалось к ней вместе с горечью потери и гневом.
– Нет, не он. – Почувствовала она. – Кто-то другой.
…Еще с младенчества Маргарита отличалась буйным норовом. Окружающие быстро усвоили, что ее лучше не доводить – даже ребенком она была неуправляема в гневе и могла отчебучить что угодно. Повзрослев, Ритка научилась контролировать эту область своей психики, не давая волне эмоций захлестывать сознание и топить разум. Со временем она стала делать это автоматически, тем более что характер имела вспыльчивый, но миролюбивый и отходчивый.
И вот теперь, поднимаясь с пола, Рита умышленно разрушала все дамбы и плотины, возведенные ею в сознании за годы самоконтроля. Ей сейчас не на кого надеяться, кроме себя самой. И Марго не на кого надеяться, кроме нее. Рядом сражаются и гибнут их друзья, у которых без «сестричек» нет шансов выстоять против подлого оружия нелюдей. И никто больше не придет сюда, чтобы спасти от беды беззащитных ребятишек. Наверное, первый раз в жизни бывшая рафинированная московская аспирантка могла рассчитывать только на себя.
Медленно снимая мешающий шлем, Ритка чувствовала, как внутри поднимается давно забытая, повзрослевшая вместе с ней волна ослепительно-холодного гнева, во много раз умножая ее паранормальные силы и до предела обостряя восприятие. Аккуратно положив на пол шлем и бесполезный сейчас автомат, она открыла дверь с табличкой «Лаборатория гетеросуггестии».
- Слушай меня внимательно и не перебивай дурацкими вопросами. – Голос, который они слышали в спикерфоне, встретил ее прямо на пороге. Человек говорил уверенным и снисходительным тоном. Сразу чувствовалось – он не привык, чтобы ему возражали.
- Из этой комнаты, девочка, у тебя два выхода. Первый - вперед ногами, вместе с твоей шавкой и твоей компанией недоумков. Это выход для идиотов. Второй выход – для просвещенных, разумных людей, исследователей и ученых. Мы знаем, что ты никогда не сможешь покинуть Зону. Но с нами ты можешь обеспечить себе комфортную жизнь и интересную, перспективную, уникальную работу. Поверь, в твоих интересах сделать нас своими друзьями, а не врагами. А тот биоматериал, который ты сюда привела, тебе же и пригодится для экспериментов.
