Бойцы собрались у бронированной двери с неожиданной даже для Зоны табличкой «Психиатрическая больница № 1». Выглядели сталкеры плачевно. Наждак стоял, скособочившись и опершись плечом о стену. Правая рука Коли висела плетью, в бронекостюме зияли дыры, по ноге стекала струйка крови. Лава, шипя сквозь зубы, поливала рваную рану на боку пенящейся перекисью, держа наготове дезинфицирующий аэрозоль. Контуженый Груздь, вяло шевеля руками, снимал расколотый прямым попаданием шлем, из носа и ушей у него сочилась кровь.
- Рита, вы как? – спросил капитан у проводницы, сам удивившись нежности, предательски проскользнувшей в голосе.
- У Марго шишка на голове, а у меня, похоже, ребро треснуло. – Ответила девушка, осторожно дыша сквозь зубы. – Но это ерунда, не обращай внимания. - Говоря это, она проворно выудила из кармана маленькую ярко-оранжевую коробочку аптечки и двинулась вдоль строя пострадавших. Груздь получил укол противошокового, Наждак и Лава – комплексный антибиотик. Так и не сказавший ни слова Унтер молча и умело накладывал Коле тугую повязку на ногу прямо поверх костюма. Благо дело, ранение оказалось сквозным. Сам поверженный богатырь, сипло ругаясь, левой рукой мял и массировал правое плечо. Пуля ударила в бронепластину, но от сильнейшего ушиба рука потеряла чувствительность и не слушалась хозяина.
Лава попыталась перестегнуть ремень так, чтобы он хоть чуть-чуть удерживал разорванный комбинезон, расползающийся на ее могучем бюсте. При этом Алла не сводила глаз с пролома в стене. Штеф не появлялся.
- Командир, я пошла за ним…- начала было она, но тут, зашипев, ожила маленькая серая коробочка спикерфона, прилепившаяся на дверном косяке между черной кнопкой и табличкой с лаконичной надписью «Звоните».
9
Глухой и какой-то очень усталый мужской голос сказал:
- Ну, и чем могу служить?
Чего угодно мог ожидать Литерный, но это было уже слишком. Он бы еще «Вытирайте ноги» сказал! Сталкеры ошалело пялились на выжидательно шипящий аппаратик, начисто утратив дар речи, в выгодную сторону отличающий представителей Homo sapiens от остальных, неразумных, обитателей биосферы. Первым, как ни странно, пришел в себя вечный молчальник Унтер.
- Где дети? – спросил он, включив внешние динамики.
- Да здесь, здесь ваши дети. Идите и забирайте их к чертовой матери. А ты, Рита, запомни – сильно ты нас достала на этот раз. Учти, красавица, дорого вы обе заплатите за то, что влезли куда не надо. Ты даже не представляешь, кому сейчас дорожку перебежала, безмозглая девчонка. Ведь они-то все уйдут, а тебе здесь жить…
- Напугал ежа голым задом. – Неучтиво перебила поток упреков Ритка. – Впустите, или нам самим входить? А уж без советов я как-нибудь обойдусь.
- Ну-ну, попробуй, обойдись…- многообещающе просипел спикерфон и дверь, щелкнув, приоткрылась.
Груздь, ухватив пальцами кромку двери, распахнул ее настежь. Унтер, не дожидаясь команды, шагнул в проем, Литерный двинулся вместе с ним. Димка держал под прицелом левую половину помещения, капитан – правую. Между ними проскользнула Марго.
- Здесь всякой твари по паре… - задумчиво перевела проводница отчет «сестрички», - но они заперты и какие-то… заторможенные…
Бойцы стояли в квадратном фойе, напротив стойки с надписью «Справочная», около которой кверху колесиками валялся вполне современный офисный стул. В обе стороны от них расходились два крыла коридоров. Под потолком уверенно горела лампа дневного света, освещая разлетевшиеся по полу листы документов, рентгеновские снимки, размотанные рулоны кардиограмм. Пол застелен веселеньким линолеумом в желто-зеленую клеточку, местами прожженным и расплавленным, а местами щеголявшим длинными, глубокими параллельными разрезами, по три-четыре в ряд. Вдоль стен расставлены стойки для капельниц, медицинские каталки с мощными фиксаторами для рук, ног и головы, инвалидные кресла, тоже снабженные крепкими ремнями, и, почему-то, металлические ходунки. В больничной тишине раздался громкий металлический скрип, что-то лязгнуло. Вздрогнув, сталкеры обернулись. Массивная входная дверь захлопнулась, сработал электронный замок. В шлемофонах было хорошо слышно, как глубоко и прерывисто вздохнула, почти простонала, Лава.
Литерный заглянул в правый коридор. Там были палаты – с обеих сторон виднелись запертые металлические двери, перемежающиеся большими смотровыми окнами, забранными армированным стеклом. За ближайшим таким окном, в комнате со стенами, обитыми серым войлоком, находились четверо. Судя по одежде, вольные сталкеры. Увидев капитана, они шагнули к окну и уставились на него, упершись в стекло руками и раскрывая рты в попытке что-то сказать. Это были еще не зомби, но уже и не люди. Нечленораздельно мыча, они топтались на месте и беспорядочно возили ладонями по стеклу. В их глазах застыла такая черная, безнадежная тоска, что Литерный, вздрогнув, отвернулся.
Напротив был заперт бюрер. Плотная низкорослая фигура, одетая в бесформенный балахон, металась по палате. Натыкаясь на стену, карлик часто-часто стучался огромной головой о серый мягкий войлок, отпрыгивал и бежал в другую сторону, до другой стены. Его красные глаза пронзительно сверкали, руки с толстыми растопыренными пальцами были воздеты над головой, как будто мутант исполнял какой-то сложный религиозный обряд. На появившегося человека бюрер не обратил ни малейшего внимания. Как-то быстро налюбовавшись на пациентов, Литерный повернул обратно. Бросив взгляд на полузомби, он увидел, что несчастные уже забыли про него. Все четверо стояли в центре палаты, лицом друг к другу и монотонно покачивались, устремив в пространство пустые взгляды.
- Дети наверху. – Сказала Ритка.
- Кто там еще? – спросил Литерный.
- Не могу сказать точно…помещения специально экранированы, кругом бетон…трудно понять. – Ответила проводница.
За стойкой обнаружились лифты и широкие лестницы с металлическими перилами. Не заканчиваясь на первом этаже, ступени спускались ниже, под землю. « И здесь подвалы…» - с недобрым предчувствием подумал капитан.
Марго и Рита направились к левой лестнице. Не сговариваясь, Литерный и Унтер пошли следом. Теперь настала очередь невысокого Груздя поддерживать огромного хромого Наждака, который так и не расстался с «печенегом». Лава шла замыкающей, все время оглядываясь назад. Преодолев пару лестничных маршей, бойцы оказались на маленькой площадке перед обыкновенной закрытой дверью. Положив на нее руку и чуть помолчав, Ритка сказала:
- Дети в правом коридоре. Слева…- она запнулась, - в общем, никому из вас нельзя задерживаться в холле. Сразу бегом направо, и подальше отсюда.
- А ты? – голос капитана снова предательски дрогнул. Он внезапно ощутил, что ни в коем случае не должен потерять эту странную девчонку. Только не ее. Он сможет жить дальше, только зная, что она тоже живет где-то на земле. Смеется, злится, курит, потешным жестом ерошит на затылке свою короткую рыжеватую шевелюру. Он сможет жить надеждой еще хоть раз заглянуть в ее черные бархатные глаза, затененные пушистыми ресницами, услышать ее негромкий, чуть хрипловатый голос, ее грудной заразительный смех. «Похоже, именно так влюбляются старые одеревеневшие солдафоны… - пришел к неутешительному выводу капитан. - И, главное – чертовски вовремя…».
- А мы тут разберемся…- не очень уверенно пробормотала Ритка и толкнула дверь.
10
Сразу же свернув налево, девчонка и собака встали, как вкопанные. Одна рука Риты лежала на холке собаки, второй рукой она как будто отодвигала что-то невидимое от себя и от людей, гуськом пробегающих за ее спиной.
В холле Литерного охватило странное ощущение. Он как будто смотрел со стороны на компанию покалеченных, возбужденно пыхтящих, ободранных людишек, суетящихся здесь неизвестно зачем. В голове раздавался тихий успокаивающий шепот, похожий на колыбельную. Оглянувшись по сторонам, он заметил, что движения остальных бойцов тоже замедляются, и они останавливаются один за другим.
