 К поэту. Пушкин очень живо Ведёт с хозяйкой разговор, Меж тем бросая беглый взор На ножки барышень игриво. Средь них две, маленькие очень, Невольно выделил поэт. Полёт их легок и отточен, Они, ступивши на паркет, Скользят уверенно, изящно И вновь, как бабочки, летят. Их обладательница взгляд Пленяет внешностью блестящей: Упруго локон светлый вьётся, В кудрях синеет бирюза, Задорно девушка смеётся. Большие ясные глаза Полны таинственного света… Аккорд последний отзвучал. Поэт красавицу узнал: «Ужель Оленина Анета?! Мне помнится, она малюткой Была смышлёной и живой». А девушкой, к вниманью чуткой, Замечен долгий взгляд его. Ей, без сомненья, лестно это: Стихами Пушкина она Давным – давно увлечена. И к знаменитому поэту Идёт Оленина несмело, Сокрыв смущение своё, Зовёт его на танец белый. По залу кружит он её Пушинкой лёгкой белоснежной, Исполнив ловко ряд фигур, Заканчивает с нею тур И к маменьке ведёт небрежно. Непринуждённо с ним Анета О бале тихо говорит: Она небрежностью задета, Но не показывает вид. Её другие приглашают. Она чарующе мила И, словно птичка, весела. Потом и Пушкин выбирает На танец бойкую Анету, Галантно девушку зовёт. Она с улыбкою поэту Любезно руку подаёт  И радуется этой чести, Достоинства не уронив. Изящной парою они Фигуры выполняют вместе… Проходят дни. Анетой милой Всё больше Пушкин увлечён И часто вдоль Невы застылой Спешит к Олениным в салон. Кареты мимо едут, дрожки. Поэт идёт по мостовой, Воображая, как порой Здесь ходят маленькие ножки. Хозяева к нему радушны, Раскован он в кругу друзей И рад взглянуть неравнодушно В глаза Олениной своей, Беседовать за чаем с нею, Шумящий слушать самовар И чувствовать, как в сердце жар Горит сильнее и сильнее… II
Конец апреля 1828 года Накинув полушубок белый, Зима, сердита и мрачна, Руси покинула пределы. Пришла весёлая весна В столицу хмурую державы. Недавно стаял хрупкий лёд. Струи лазурные несёт Нева, тиха и величава. Она зеркально отражает Могучей крепости ансамбль И, чудится, слегка качает Его, как сказочный корабль. Природа солнышком согрета, Живыми соками полна… На вид чудесный из окна Задумчиво глядит Анета. Она сидит, тоской томима, Не рада свету вешних дней. «Я не любима… Не любима. Не проявляет Алексей Ко мне особого вниманья, Со мною, как со всеми, мил. Зачем он сердце мне пленил? Напрасны все мои старанья. Хоть он хорош, высок и строен, О нём подруги говорят: «Не верь ему: он зол, он фат». Любви он, может, не достоин. Рассудком зная недостатки, Всё ж отдаюсь мечтам моим, И сердце замирает сладко При каждой новой встрече с ним. Я долго в мире идеальном Жила прошедшею зимой, Но неудачен жребий мой, — Анета думает печально, — Один лишь раз я полюбила, Но счастья не дала судьба, И я, смиренная раба, Навеки сердце схоронила. Никто не ведает об этом. Зачем кого – то посвящать, — Вздыхает горестно Анета, — Тревожить зря отца и мать? На всё да будет Божья воля! Хоть не дано её понять, Как хочется порой узнать Свою заранее мне долю…» Глядит на линии ладони, Не замечая, что Крылов Вошёл в гостиную. В их доме Обрёл гостеприимный кров Он, пожилой и одинокий; В кругу Оленинской семьи Считаясь издавна своим, Спросил у девы грустноокой: «Что ж Вы, Анеточка, в кручине? Зачем печален милый взгляд? Как ярко солнце светит ныне! Пойдём – ка лучше в Летний сад». «Иван Андреич, так… пустое. С утра разнылась вновь щека. Да в том беда невелика. Пожалуй, прогуляться стоит», — Она с улыбкой отвечает, Тоску упрятав глубоко, Плащ элегантный надевает, С Крыловым в сад идёт пешком. Прозрачен Летний сад в апреле: Свободно взгляд уходит вдаль Сквозь юной зелени вуаль. Как на старинной акварели, Скульптуры стройные белеют Античных мраморных богинь, Звенят синицы: «Синь – синь – синь!» Гуляют пары по аллеям Господ, наряженных и чинных, Резвится шумно детвора… Для вдохновенного пера Весьма заманчива картина. Блестят лихих гусаров шпоры, Кумиров барышень младых. Ведут шутливо разговоры И Пушкин с Вяземским средь них. Поэт, томленьем сердца движим, Глядит кого – то меж дерев И повторяет нараспев: «Где Бренский? – Бренского не вижу!» (Он реплику такую снова Из пьесы Озерова взял.) Узрев Оленину с Крыловым, С улыбкой Вяземский сказал: |
