И кажется, как прежде, чистой Её небесная краса, Лишь затаилась грусть в лучистых Огромных ласковых глазах. Хозяйка, сидя с нею близко, Тотчас представила его. Он Анне кланяется низко, Не говоря ей ничего. В его улыбке и движеньях Нежданно скованность видна. Красавица молчит в смущенье: Давно желала и она С поэтом знаменитым встречи, Кумиром страждущей души. И час настал, но в первый вечер В далёкой от столиц глуши У них не ладится беседа. Минуты медленно текут. По окончании обеда Его в гостиную зовут. Алина, сев за фортепьяно, Играет вальс и менуэт. Поёт романс любимый Анна Под нежный аккомпанемент, Сначала исполняя соло, Потом с кузиною дуэт. И звуки дивной баркаролы С волненьем слушает поэт… Гостя в Тригорском, Пушкин часто То дерзок с ней, то, молчалив, Сидит в сторонке безучастно, То шумно весел, и игрив, И остроумен, и любезен, Вдруг тешит байкою друзей, То скучен и неинтересен. Не сразу подружившись с ней, Ревнует он: за милой Анной Ухаживает не один — И Рокотов, помещик странный, И Лёша Вульф, хозяйки сын. То в парке все они гуляют И в обществе её кузин Танцуют вальсы на поляне, То Пушкин бродит с ней один, У Сороти любуясь ивой, Листы купающей в струях, И елью, царственно красивой, Берёзой с «креслом» в двух стволах. Красавице поэт влюблённый Показывает чудный вид, Где старый дуб уединённый Могучим витязем стоит. Однажды вечером для Анны, Взяв в руки чёрную тетрадь, Поэму новую «Цыганы» Он начинает вслух читать. Ему, как некогда Крылову, Она внимает чуть дыша: От поэтического слова Блаженствует её душа. А голос Пушкина певучий Звучит, как сладостный поток, Передавая строй текучий Поэмы гениальных строк… Совсем немного после чтенья Проходит незабвенных дней. Расстаться наступает время: Вернуться в Ригу нужно ей Мириться с нелюбимым мужем. Уже кончается визит Поэта на прощальный ужин. У Пушкина печальный вид. Азямова Александра, 14 лет
Пушкин в салоне Олениных Прокопович Владислав, 11 лет Анна Керн Кошелева Александра, 14 лет Пушкин читает поэму «Цыганы» Комарова Софья, 9 лет Евпраксия Вульф Тогда Прасковья предлагает В Михайловское ехать всем. В карету Анну он сажает, На множество приятных тем Беседует, с ней сидя рядом: О красоте родных лесов, О ночи, дышащей прохладой И ароматами лугов. Он вдохновенно возвещает Луне под звоны бубенцов Хвалу за то, что освещает Её прекрасное лицо. Карета к дому подъезжает. Вокруг всё тихо и темно, Лишь озабоченно мерцает Сквозь листья нянино окно.   Они гуляют вместе в парке Среди запущенных аллей, Где ветви образуют арки, Хитросплетения корней Ужами вьются по дорожкам. Поэт ей руку подаёт, Её усталым нежным ножкам О них споткнуться не даёт. Они бредут по узким тропам До пруда Чёрного вдвоем, Он веточку гелиотропа На память просит у неё. Любуясь озером со склона, Луной, посеребрившей гладь, Как у Олениных в салоне Когда – то Анну повстречать Имел он счастье вспоминает С восторгом юным без конца… И после взглядом провожает Карету, стоя у крыльца. Поэт росистым утром ранним Вновь до Тригорского идёт И на прощанье дарит Анне Своих трудов великих плод — Главу бессмертного романа На неразрезанных листах. Найдя меж них посланье, Анна С улыбкой милой на устах Читает в нежном упоенье Стихи небесной красоты: «Я помню чудное мгновенье: Передо мной явилась ты…» Анна Оленина и Александр Пушкин I Зима 1827–1828 годов Зима. Метель в ажурной шали Кружит по тёмной Моховой, А в ярко освящённой зале Елизаветы Хитрово Шумит в безудержном веселье Великосветский званый бал, Где флирта лёгкого накал Всё выше. Словно в карусели, Мелькают пары в модном танце. Огнём глаза мужчин блестят, Ланиты дам горят румянцем, Сердца в такт музыке стучат. Кто не танцует, обсужденьем Последних занят новостей. Подносит вежливый лакей Мороженое им с почтеньем. О чём – то шепчутся старушки. Про них забыли. Окружён Вниманием всеобщим Пушкин. Из ссылки воротился он В столицу признанным поэтом: Сам царь простил ему грехи, Его чудесные стихи Оценены надменным светом. И профиль африканских предков, И темперамент южных мест, И дар стихосложенья редкий — Всё возбуждает интерес |
