Дуга там была.

И если кругом нет анестезирующего газа… и если дуга работает…

Полли включила сварку и ничего не взорвалось. Она принялась заваривать дверь.

Почти тотчас она привлекла внимание. До нее доносились приглушенные дверью возбужденные голоса. Потом появилось слабое онемение от ультразвукового излучателя. Дверь плохо пропускала ультразвук, но долго бы Полли этого не выдержала. Тем не менее, она закончила сварку, прежде чем подняться обратно по лестнице.

С помощью сварочной дуги Полли вырезала шунт. Работа продвигалась медленно. Исполнение наверняка вломилось бы к ней раньше, чем она кончит. А теперь они могут помахать входу ручкой. У Полли в запасе все время мира. Их мира.

Мэтт выполз в коридор и пошел, оставив дверь комнаты для допросов позади открытой. Он шел согнувшись, с полурасплющенными легкими, обхватив боль руками. Он забыл взять оставшийся ультразвуковик.

«Нет, я не мужчина-завоеватель, — бормотал он, неестественно радуясь звукам своего голоса. — Либо это так, либо я пытался завоевать не ту женщину».

Из-за угла, тяжело ступая, возникла массивная фигура. Иисус Пьетро Кастро, в газовом фильтре и с тяжелым пистолетом, стреляющим щадящими пулями, едва успел поднять взгляд, чтобы избежать столкновения. Он резко остановился и челюсть его начала медленно отваливаться по мере того, как до него доходил вид голубых глаз, каштановых волос, гневного и ожесточенного лица колониста, уха с оторванным краем и пропитанного кровью воротника командской куртки.

— Ты согласен? — догадливо спросил Мэтт.

Кастро поднял пистолет. «Удача» кончилась.

Все унижение и гнев Мэтта вырвались на волю.

— Хорошо же, — рявкнул он, — смотри на меня! Смотри, черт бы тебя подрал! Я Мэттью Келлер!

Глава уставился на него. Он не стрелял. Он смотрел.

— Я дважды в одиночку проложил себе дорогу в твой забухший Госпиталь! Я прошел сквозь стены, сквозь туман пустоты, снотворный газ и щадящие пули, чтобы спасти эту чертову бабу, а когда я ее освободил, она двинула меня в брюхо и смахнула, как накипь! Так что валяй, смотри!

Кастро смотрел и смотрел.

И наконец Мэтт осознал, что ему следовало бы уже выстрелить.

Кастро повел головой из стороны в сторону отрицательным жестом. Но глаза он не отводил от Мэтта. И медленно-медленно, будто стоя по колено в твердеющем цементе, он сделал один медленный шаг вперед.

Мэтт вдруг понял, что происходит.

— Не отворачивайся, — поспешно сказал он. — Смотри на меня. — Теперь Глава стоял достаточно близко и Мэтт, потянувшись, отпихнул ствол щадящего пистолета в сторону, не прекращая стараний удержать взгляд Кастро. — Смотри дальше.

Они глядели глаза в глаза. Глаза Кастро над объемистым накладным носом выглядели замечательно: совершенно черно-белые сплошные белки с огромными, расширившимися зрачками; радужек практически не видно. Челюсть под белоснежной скобкой усов безвольно отвисла. Он весь таял; испарина неторопливыми струйками сбегала прямо на воротник. Словно в экстазе ужаса, или благоговения, или преклонения… он смотрел.

Сократи зрачки в глазах постороннего человека, и ты получишь психогенную невидимость. Расширь их, и получишь… Что? Зачарованность?

С дьявольской уверенностью можно было сказать, что внимание Главы он привлек. Мэтт отвел кулак, замахнулся — и не смог завершить начатое. Это было все равно, что напасть на калеку. Да Кастро и был калекой: одна рука на перевязи.

Дальше по коридору, с той стороны, куда ушла Полли, донеслись крики.

Глава сделал еще один шаг, как сквозь клей.

Слишком много врагов, впереди и сзади. Мэтт выхватил пистолет из руки Кастро, повернулся и побежал.

Скатываясь в дверь гробовой комнаты, он видел, что Глава еще смотрит ему вслед, до сих пор подвластный этим странным чарам. Потом Мэтт захлопнул за собой дверь.

Полли отрезала распорку окончательно и панель управления осветилась. Она быстро пробежала глазами светящиеся шкалы, потом еще раз, помедленней.

Согласно панели управления, ядерный двигатель был холодным, как пещеры Плутона.

Полли присвистнула сквозь зубы. Дело не в неисправности пульта. Несколько шкал слишком хорошо подтверждали друг друга. Кто-то решил погрузить районы колонистов во тьму.

Она не могла запустить двигатель отсюда. И ей никогда не добраться до ядерного отсека; она заперла себя здесь, один на один с отмщением.

Если бы это был «Артур Кларк»! Кастро никогда не отважился бы отключить энергию команде. Ядерная установка «Кларка» должна полыхать на полную.

«Ну ладно», — подумала Полли с растущим возбуждением и скользнула на лестницу. Может быть, найдется способ добраться и до «Кларка».

Иисус Пьетро почувствовал, как чья-то рука трясет его за плечо. Он обернулся и обнаружил майора Йенсена.

— В чем дело?

— Мы наполнили «Планк» газом, сэр. Все, кто не предупрежден, должны находиться без сознания, если они не защищены дверью. Хотя я предпочел бы, чтобы вокруг не лежало столько фильтров. У того, кого мы ищем, слишком хорошие шансы наткнуться на один из них.

— Хорошо, — сказал Иисус Пьетро. Он не мог сосредоточиться. Ему хотелось остаться одному, подумать… нет, он не хотел оставаться один. — Продолжайте, — велел он. — Проверьте гробовую комнату. Он может быть там.

— Нет, не там. Или, если он там, значит предатель не один. Кто-то сидит в рубке управления полетом, заварив дверь. Хорошо, что ядерная установка выключена.

— Добирайтесь до него. Но осмотрите и гробовую комнату.

Майор Йенсен направился в сторону общей суматохи. Иисус Пьетро гадал, что он найдет, заглянув, наконец, в гробовую комнату. В самом деле призрак Келлера скрылся туда, или он растаял, пока бежал по коридору? Иисус Пьетро точно не знал.

Но он знал точно, что призрак был.

Никогда в жизни не забыть ему эти глаза. Эти приковывающие, ослепляющие, парализующие глаза. Они будут преследовать его всю оставшуюся жизнь — каждую ее минуту, сколько бы их ни набралось. Ибо теперь призрак наверняка уже его не отпустит.

Ручной телефон зазвонил. Иисус Пьетро снял его с пояса и сказал: «Глава».

— Сэр, мы получили несколько очень странных сообщений, — раздался голос мисс Лоссен. — Большое количество машин стягивается к Госпиталю. Кто-то, по его словам, представляющий Совет, обвиняет вас в измене.

— Меня? В измене?

— Да, сэр, — голос мисс Лоссен звучал странно. И она все время называла его «сэр».

— На каком основании?

— Мне узнать, сэр?

— Да. И прикажите, чтобы они приземлились за пределами защитного периметра. Если не подчинятся, вышлите против них патрульные автомобили. Это наверняка Сыны Земли. — Он со щелчком выключил телефон и сразу подумал: «Но откуда они вдруг взялись? И где достали машины?»

И подумал: «Келлер».

Телефон зазвонил.

Голос мисс Лоссен стал жалобным, почти ноющим.

— Сэр, во главе этого флота автомобилей Миллард Парлетт. Он обвиняет вас в должностных преступлениях и измене и приказывает вам сдаться для судебного разбирательства.

— Он обезумел. — Иисус Пьетро попытался думать. Все происходило одновременно. Не потому ли и Келлер явился ему, наконец-то показавшись? Никаких загадочных символов на сей раз или незримо переломленных пальцев. Глаза Келлера… — Постарайтесь приземлить старика, не повредив ему. Остальные машины тоже. Прикажите им поставить свои машины на автопилоты. Скажите, что им не причинят вреда. Дайте им одну минуту, потом сбивайте ультразвуковиками.

— Я не решаюсь напоминать вам, сэр, но Миллард Парлетт — ваше начальство. Не сдаться ли вам?

— Нет.

Телефон умолк, отрезав его от коммутатора Госпиталя и от внешнего мира.

Мэтт был на грани срыва и знал это. Отчего-то удар Полли в его живот заставил его желать смерти. Он выбрался в коридор, чтобы его схватили.

Но на сей раз иное дело. Он поднял оставшийся ультразвуковик и направился к лестнице. На этот раз, проходя в дверь, он будет знать, что делает.