Юнона уже скрылась из виду позади робота, когда ожили ядерные двигатели. Тотчас же кабель в хвостовой части начал разматываться. Это был тридцатимильный кабель из переплетенной молекулярной цепи Синклера. На конце его влеклась свинцовая капсула, по весу равная самому трамброботу.

Точно такие же грузовые капсулы отправляли к звездам в течение столетий. Но эта была особой.

Как и Трамброботы номер 141 и номер 142, уже двигавшиеся к Джинксу и Чудестрану, как и Трамбробот номер 144, еще не построенный — Трамбробот номер 143 нес семена революции. На Земле эта революция уже шла. Там она была упорядоченной, спокойной. На Горе Посмотрика все обстояло иначе.

Революция в медицине, начавшаяся с началом двадцатого столетия, исказила все человеческое общество на пятьсот лет. Менее половины этого времени Америка улаживала историю с хлопкоочистительным джином Эли Уитни. Так же, как и в истории с джином, последствиям никогда уже было не суждено полностью исчезнуть. Однако общество снова возвращалось к тому, что было некогда нормой. Медленно возвращалось, но сдвиги все-таки были. В Бразилии небольшой, но все растущий союз ратовал за отмену смертной казни для злостных нарушителей уличного движения. У них были противники, но им предстояло победить.

На двух копьях актинического света трамбробот приблизился к орбите Плутона. И Плутон, и Нептун находились по противоположную сторону Солнца, и поблизости не было кораблей, которым могли бы повредить магнитные эффекты.

Трамбочерпальный генератор заработал.

Коническое поле формировалось довольно медленно, но, перестав вибрировать, оно оказалось двухсот миль в поперечнике. Корабль начало немного, совсем немного притормаживать по мере того, как огромный конус черпал межзвездную пыль и водород. Он по-прежнему ускорялся. Внутрисистемный топливный бак был теперь бесполезен, и бесполезным ему суждено было остаться на протяжении следующих двенадцати лет. Топливом роботу будет служить разреженное вещество, которое он черпал из межзвездного пространства.

Поблизости от робота электромагнитные эффекты достигали смертоносной силы. Ничто, обладающее нотохордом, не могло выжить в пределах трех сотен миль от бури магнитных явлений, которую представлял собой трамбочерпальный генератор. Столетиями пытались возвести магнитный щит, достаточно прочный, чтобы люди могли оседлать трамброботов. Говорили, что сделать этого невозможно, и были правы. Трамбробот мог переносить семена и жизнеспособные яйца животных в замороженном состоянии, при условии, что они были хорошо защищены и перевозились на достаточном расстоянии от трамбочерпального генератора. Людям же приходилось передвигаться на космобаржах, самих несущих свое топливо и летящих со скоростью менее половины скорости света.

Скорость Трамбробота номер 143 круто возрастала многие годы. Солнце превратилось в яркую звезду, потом в тускло-оранжевую искорку. Торможение от трамбочерпания стало ужасным, но оно более, чем компенсировалось возросшим притоком водорода в ядерный двигатель. Телескопы в троянских точках Нептуна изредка улавливали ровное ядерное пламя робота: крошечную жаркую бело-голубую точку на фоне желтой Тау Кита.

Вселенная сдвигалась и изменялась. Звезды впереди и позади трамбробота сползались вместе, пока Солнце и Тау Кита не оказались меньше, чем в световом годе друг от друга. Солнце теперь было красным, словно гаснущий уголек, а Тау Кита выглядела алмазно-белой. Лежащая почти на пути трамбробота пара красных карликов, известная, как Л726 — 8, стала теплого желтоватого оттенка. И все звезды на небесах приобрели помятый вид, будто на Вселенную уселся кто-то тяжелый.

Трамбробот номер 143 достиг средней точки пути, 5,95 световых лет от Солнца, если измерять относительно последнего, и продолжал путь. До переворота оставались еще световые годы, так как трамбочерпалка будет тормозить корабль в течение всего пути.

Зато в компьютере робота щелкнуло реле. Наступило время сообщения. Трамбочерпальное поле замерцало и огонь в двигателях угас, когда Трамбробот номер 143 излил все свои запасы энергии в мазерном луче. Луч уходил от робота по направлению к системе Тау Кита в течение часа. Потом трамбробот вновь начал ускоряться, следуя недалеко позади собственного луча, однако луч все время от него удалялся.

В дверях станции медицинской проверки выстроилась череда пятнадцатилетних мальчиков, каждый из которых держал коническую бутылочку, полную прозрачной желтоватой жидкости. Один за другим протягивали они свои бутылочки мужеподобной медсестре со строгим лицом, а потом отступали в сторону, чтобы ждать новых распоряжений.

Мэтт Келлер стоял третьим с конца. Когда мальчик перед ним отошел в сторону и медсестра протянула руку, не глядя на него из-за пишущей машинки, Мэтт критически посмотрел на свою бутылочку.

— Не очень-то хорошо выглядит, — заметил он.

Сестра подняла взгляд, полный злобного нетерпения. Колонистское отродье тратило ее время!

— Лучше я попробую снова, — вслух решил Мэтт. И выпил содержимое бутылочки.

— Там был яблочный сок, — объяснил он попозже этим же вечером. — Я чуть не попался, протаскивая его на проверочную медстанцию. Но в самом деле, видел бы ты ее лицо. Оно стало этакого неописуемого цвета.

— Но зачем? — вопросил его отец в самом искреннем недоумении. — К чему тебе настраивать против себя мисс Принн? Ты же знаешь, что она — часть Команды. А эти медицинские карточки отправляются прямо в Госпиталь!

— Я думаю, это было забавно, — объявила Джинни. Она была сестрой Мэтта, на год его младше, и всегда становилась на его сторону.

Ухмылка Мэтта словно соскользнула с его лица, оставив после себя нечто темное, старше его лет.

— Во-первых, за дядю Мэтта.

Мистер Келлер поглядел на Джинни, потом на мальчика.

— Продолжай думать подобным образом, Мэттью, и ты кончишь Госпиталем так же, как он! Почему ты не можешь жить спокойно?

Явное участие отца подействовало на Мэтта.

— Не беспокойся, Чингиз, — легко сказал он. — Мисс Принн, наверное, уже все забыла. Мне в этом везет.

— Глупости. Если она не сообщила о тебе, так только по редкостной доброте.

— Вот уж это дудки.

В небольшой палате для выздоравливающих в лечебной части Госпиталя Иисус Пьетро Кастро в первый раз за четыре дня сел в постели. Операция у него была несложная, хотя и обширная: теперь у него было новое легкое. Кроме того, он получил непререкаемый приказ от Милларда Парлетта, который был чистым членом команды. Он должен немедля бросить курить.

Садясь, чтобы разобраться с бумагами за четыре дня, он чувствовал, как тянут у него внутри хирургические спайки. Пачка бланков, положенных его помощником на столик возле кровати, выглядела непропорционально толстой. Он вздохнул, взял ручку и принялся за работу.

Пятнадцать минут спустя он сморщил нос над какой-то мелкой жалобой — некий розыгрыш — и начал было сминать бумагу. Потом расправил ее и проглядел снова.

— Мэттью Ли Келлер? — переспросил он.

— Признан виновным в государственной измене, — тотчас откликнулся майор Йенсен. — Шесть лет назад. Он удрал с Плато Альфа, перебросился через обрыв в пустоту. В записях сказано, что он отправился в банк органов.

Но он туда не попал, неожиданно вспомнил Иисус Пьетро. Вместо него туда отправился предшественник майора Йенсена. Однако Келлер умер…

— Тогда как он может заниматься розыгрышами на проверочной медстанции для колонистов?

После минутного размышления майор Йенсен ответил:

— У него был племянник.

— Которому теперь около пятнадцати?

— Может быть. Я проверю.

«Племянник Келлера, — сказал себе Иисус Пьетро. — Можно последовать обычной практике и послать ему замечание.»

Нет. Пусть думает, что он выкрутился. Дадим ему простор для деятельности, и когда-нибудь он заменит тело, украденное его дядюшкой.

Иисус Пьетро улыбнулся. Он начал было хихикать, но боль ударила его под ребра и ему пришлось вступить с ней в борьбу.