Каким ценным уроком это послужит охране Госпиталя! Иисус Пьетро ощутил недомогание. Проявилось оно лишь в необычной для него бледности, но тут уж он не мог ничего поделать. Он прошел по коридору, храня высокомерно-отчужденное выражение. Стальная дверь поднялась при его приближении.

Колонисты лежали вповалку под стальными дверями в обоих концах, словно даже в бессознательном состоянии пытаясь спастись. Один из полицейских заговорил в переносной телефон, вызывая носилки.

Иисус Пьетро стоял над грудой мятежников.

— Раньше я никогда не ненавидел их по-настоящему, — сказал он.

— Келлр вклчи грскп.

— Чего? — Мэтт не мог уделять ему внимание. Он силился вести автомобиль одной рукой, да к тому же неподходящей; машина взбрыкивала и извивалась, словно испуганный жеребец.

— Гир-ро-скп-пы! — болезненно выговорил Худ.

— Я понял. Что я с ними должен сделать?

— Вкххлючить.

Мэтт повернул тумблер «Гироскопы» на «вкл». Внжзу что-то зажужжало. Машина вздрогнула, потом выровнялась и ровно пошла вверх.

— Ззкрылк.

Мэтт нажал нужную кнопку. Автомобиль двинулся быстрее.

— Пмги мне псмтреть, Лэни. — Худа сидел возле левого переднего окна, Гарри Кейн посередине, а Мэтт справа. Лэни, потянувшись с заднего сиденья, поддержала голову Худа, когда он выглядывал из окна.

— Пверни.

— Как?

— Нашать… кноп.

— Кнопку? Вот эту?

— Тта… идьот.

— К твоему сведению, — ледяным тоном сказал Мэтт. — Я полностью пролетел на автомобиле путь от подвала Гарри до Плато Альфа. Это был первый раз, когда я оказался в автомобиле. Естественно, я не знаю, для чего служат все эти штучки.

— Этт ферн. Тепрь прям, пка не скжу.

Мэтт отпустил кнопку. Дальше машина полетела сама.

— Мы летим не к коралловым домам, — заметил он.

— Нет, — медленно, но разборчиво выговорил Гарри. — Коралловые дома Исполнение осмотрит в первую очередь. Я не мог тащить сто человек туда, куда мы сейчас направляемся.

— Куда же?

— В большой незанятый особняк, принадлежащий Джоффри Юстасу Парлетту и его семье.

— А где будет в это время Джоффри Юстас Парлетт?

— Он вместе с семьей купается и играет на маленьком общественном курорте на Йоте. У меня есть контакты на Плато Альфа, Келлер.

— Парлетт. Он как-нибудь…

— Внук. Миллард Парлетт жил у них, но он готовится к речи. Как раз примерно сейчас он должен начинать. Трансляционная станция на холме Ноб достаточно далека, а его здешние хозяева уехали, так что он, вероятно, останется у родни.

— Все-таки звучит опасно.

— Это по-твоему.

Сомнительный комплимент поразил Мэтта, словно шесть сухих мартини. Ведь это он все сделал! Он проник в Госпиталь, освободил пленников, устроил кавардак, оставил свой знак и ушел свободным и неприкосновенным!

— Мы можем спрятать автомобиль, пока суматоха не уляжется, — сказал он. — Потом вернемся на Гамму…

— И оставим моих людей в виварии? Я не могу так поступить. И еще есть Полли Торнквист.

Полли. Девушка, которая… да.

— Я не мятежник, Гарри. Большое спасение окончено. Честно говоря, я пришел туда только чтобы забрать Лэни, если сумею. Я могу бросить этот крестовый поход в любое время.

— Думаешь, Кастро так просто позволит тебе уйти, Келлер? Он наверняка знает, что ты был одним из пленников. Он будет выслеживать тебя, где бы ты ни укрылся. К тому же я не могу позволить тебе забрать автомобиль. Он мне нужен для моего большого спасения.

Мэтт скроил гримасу. Автомобиль ведь его, не так ли? Он его сам украл. Но об этом они могут поспорить позже.

— Почему ты упомянул Полли?

— Она видела посадку трамбробота. Кастро, вероятно, нашел у нее пленки. Может быть, он допрашивает ее, чтобы узнать, кому еще это известно.

— Что известно?

— Я тоже не знаю. Только Полли. Но это должно быть чертовски важно. Так считала Полли и Кастро, очевидно, тоже. Ты же не знаешь, что прилетел трамбробот, верно?

— Нет.

— Это держат в тайне. Раньше так никогда не делали.

Лэни сказала:

— Полли вела себя, будто нашла что-то необычайно важное. Она настаивала, что расскажет нам всем сразу, вчера ночью. Но Кастро не дал ей возможности это сделать. Теперь я подумываю, не трамбробот ли вызвал налет.

— Может быть, она в банках органов, — сказал Мэтт.

— Пока нет, — ответил Гарри. — Если только Кастро нашел пленки. Она еще не заговорила бы. Ему придется применить гробовую обработку, а это требует времени.

— Гробовую обработку?

— Неважно.

Важно или нет, но Мэтту не понравилось, как это звучит.

— Как же ты собираешься устроить свое спасение?

— Еще не знаю.

— Чть влев, — сказал Худ.

Под ними проплывали дома и зелень. Лететь на автомобиле при включенных гироскопах было бесконечно легче. Мэтт не видел кругом машин — ни полицейских, ни иных. Что-то их заставило приземлиться?

— Вот как, — сказала Лэни. — Ты проделал весь путь в Госпиталь, чтобы найти меня.

— В краденом автомобиле, — сказал Мэтт. — С небольшим заездом в дымку над пустотой.

Широкий рот Лэни сложился в полуулыбку-полуухмылку, наполовину довольную и наполовину насмешливую.

— Я, конечно, польщена.

— Конечно.

Миссис Хэнкок проговорила с заднего сиденья:

— Хотела бы я знать, почему нас не сбили лучом там, возле автопорта.

— А ты знал, что не собьют, — заметила Лэни. — Откуда ты знал, Мэтт?

— Присоединяюсь, — сказал Гарри Кейн.

— Я не знал, — возразил Мэтт.

— Но ты знал, что это может сработать.

— Ага.

— Откуда?

— Ладно. Худ, ты слушаешь?

— Тта.

— История длинная. Я начну с утра после вечеринки…

— Начни с вечеринки, — сказала Лэни.

— Про все?

— Про все. — Лэни излишне подчеркнула последнее слово. — По-моему, это может оказаться важно, Мэтт.

Мэтт пожал плечами, неохотно уступая.

— Может и так. Ладно. Я встретился с Худом в баре первый раз за восемь лет…

Иисус Пьетро и майор Йенсен стояли поодаль от вереницы носилок, уносившей свой груз на койки вивария. В другой части Госпиталя другие носилки несли мертвых и раненых в операционные, некоторых — для возвращения к жизни, здоровью и принесению пользы, других же — чтобы исхитить у них неповрежденные части.

— Что это? — спросил Иисус Пьетро.

— Не знаю, — отвечал майор Йенсен. Он отступил от двери, чтобы получше рассмотреть. — Выглядит почти знакомо.

— От этого проку нет.

— Предполагаю, это нарисовано колонистом?

— Смело можете так полагать. Больше в живых никого не осталось.

Майор Йенсен отступил еще дальше, покачался на носках, упер руки в бедра. Наконец он сказал:

— Это любовное послание, сэр. Со слезинками.

— Любовное послание со слезинками. Кто бы это ни нарисовал, он был ненормален. С какой стати Сынам Земли оставлять нам любовное послание, нарисованное человеческой кровью?

— Кровь. Кровотечение… а, понимаю. Вот что это, сэр. Это кровоточащее сердце. Они сообщают нам, что они против практики казнить преступников для банков органов.

— Вполне разумно с их стороны. — Иисус Пьетро снова осмотрел виварий. Тела Хобарта и сторожа уже убрали, но пятна, как на бойне, остались. Он промолвил:

— Их поведение не слишком соответствует кровоточащему сердцу.

Тридцать тысяч пар глаз ждали перед линзами трехмерных экранов.

Милларда Парлетта окружали четыре телевизионных камеры. Сейчас они слепы и покинуты, операторы тем временем небрежно расхаживают по комнате, говоря и делая что-то, чего Миллард Парлетт даже не старался понять. Через пятнадцать минут эти слепые камеры станут смотровыми щелями для шестидесяти тысяч глаз.

Миллард Парлетт принялся перелистывать свои заметки. Если вносить какие-то изменения, то нужно это делать сейчас.

I. Введение.

А. Подчеркнуть реальную опасность.

Б. Упомянуть о грузе трамбробота.

В. «Нижеследующее послужит фоном».

Насколько реальной покажется опасность этим людям? Последним поводом для экстренного заседания на памяти Парлетта послужила Великая Чума 2290 года, больше ста лет назад. Большинство его слушателей тогда еще не родились.