— А у меня есть выбор?

— Нет! — Она засмеялась. — Но прежде мы поужинаем вчетвером.

Хорошо, что не впятером! Если бы мне пришлось сидеть рядом с Алексом и Рэчел, могло бы разбиться еще много окон. А учитывая, что на столе будут такие опасные предметы, как вилки… и ножи!..

Алекс проводил их до двери и, судя по звуку, включил сигнализацию.

— Ну, давай тебя устраивать, — предложил он, вернувшись.

— Да мне и здесь, на диване, хорошо.

— Слушай, ты будешь спать в моей постели, даже если мне придется тащить тебя туда на руках.

Звучало это ужасно соблазнительно — жаль, что ничего такого не означало. Я подумала, не поспорить ли еще, но решила, что приличнее будет отправиться в постель на своих двоих.

В спальне Алекс первым делом открыл шкаф. Я увидела себя в зеркале в полный рост. По-прежнему в шортах и розовой безрукавке, волосы волнами спадают на спину. На коленях ссадины. Глаза усталые, под ними легкие тени. Впервые мне выдался такой долгий день.

Алекс обернулся и кинул мне футболку.

— Вот, можешь спать в ней, если хочешь. Только не укради и эту.

— Я и ту не крала, — с трудом выдавила я. Ту я таки стащила.

— Шутка! Можешь оставить ее себе, — засмеялся Алекс.

Я отвернулась, чтобы он не увидел моих свекольных щек.

Опустив шторы на окне, он подошел, обнял меня и, пожелав доброй ночи, нагнулся и поцеловал в макушку.

Вечно в макушку!

В дверь тихонько постучали, и я дернулась, выворачиваясь из скрученных смирительной рубашкой простыней. Голый по пояс, в одних шортах, Алекс держал в руках дымящуюся кружку.

— Чаю? — предложил он.

— С днем рождения! — ответила я, садясь. При этом стены чуточку поплыли, а голая грудь Алекса замелькала в глазах, как светящаяся реклама. Мой взгляд снова и снова возвращался к ней, пока не упал на неглубокие впадины по сторонам его бедер, терявшиеся под шортами. Я едва удержалась, чтобы не проследить их линии кончиками пальцев.

Он чуть застенчиво улыбнулся и поставил передо мной чашку.

— Эта я должна была подать тебе чай в постель, — заметила я, хотя на самом деле совсем не возражала бы, если бы Алекс подавал мне завтрак до конца жизни…

Он прошел к окну и поднял шторы, впустив в комнату ленточки солнечного света. Потом направился к гардеробу, так что я одновременно увидела его отражение в зеркале и мускулистую спину, вытащил из шкафа и натянул на себя футболку. Я разочарованно вздохнула.

— Хорошо спала?

— Отлично! А ты?

— Неплохо, — отозвался Алекс уже от двери. — Если хочешь принять душ или еще что — не стесняйся. Я приготовлю завтрак. Через полчасика подъедет Джек.

Я выбралась из постели. Ноги еще ныли после вчерашней пробежки. Взглянула в зеркало и убедилась, что солнечный румянец сошел, оставив на лице легкий загар и несколько веснушек, но вид был все еще усталый. Нет, не усталый — грустный.

Скоро придется уезжать, и вряд ли я сюда еще вернусь. А Рэчел запустит в Алекса свои наманикюренные коготки, — и все. Моя жизнь кончится.

Джек пришел, когда я еще одевалась. Я услышала голоса из кухни и пошла на них по коридору.

— Нельзя ей возвращаться. Это опасно. И будет опасно, пока мы его не возьмем. — Я застыла с поднятой ногой. Говорил Джек.

— Возможно, ты прав, — ответил ему Алекс. — Но ее не остановишь. Лила думает своим умом. Лучше рассказал бы ей все.

— Ты же сам знаешь, нельзя, — возразил Джек. — Рэчел ни за что не позволит.

Сердце у меня застучало так, что они, должно быть, услышали и свернули тему.

— Кофе? — спросил Алекс.

Я вошла в кухню.

— Привет, — не очень натурально поздоровался Джек. Надеюсь, по службе ему не приходится врать и притворяться.

— И тебе привет! — ответила я.

— Готова к завтраку? — Алекс положил мне яичницу с беконом и придвинул табурет. Я секунду изучала его лицо. Он отводил взгляд. Что же такое это «все»? И кто этот «он», которого должны взять? Почему бы Джеку не послушаться Алекса и не рассказать все! И какого черта Рэчел решает за них, что делать?

Такого, что она — начальница, — уныло ответила я сама себе.

Едва мы, попрощавшись с Алексом, закрыли за собой дверь, я снова ощутила натяжение резиновой ленты, обхватившей мое сердце. А каково будет, когда нас разделит целый океан? Даже подумать невыносимо.

Мотоцикл Алекса в гараже стоял, подставив бок, словно просил погладить.

Джек заметил, что я любовно уставилась на него.

— Надеюсь, первая поездка тебе понравилась, — сказал он, — потому что она же будет и последней.

Собственно, я прокатилась два раза, но не стала уточнять: может, Алекс не рассказывал ему о моем побеге.

Джекова «ауди» гуднула, открывая двери. Я забралась на пассажирское место и попробовала высмотреть, что здесь стоит сто двадцать тысяч долларов. Шкала спидометра была размечена до двухсот пятидесяти миль в час. Наверное, дело в скорости. Интересно, удастся ли уговорить Джека показать, как она гоняет? Я стала разглядывать приборную панель. Две кнопки были без значков. Басы и дисканты? Вкл. — выкл.? Или что-то поинтереснее, вроде катапультирования кресла? Я бы попробовала, но подозрение, что кнопки управляют отнюдь не настройкой звука, заставило воздержаться от экспериментов.

Мы вывернули со стоянки на ослепительное солнце. Я оглянулась, высматривая черную машину, поджидавшую на улице вчера вечером. Ее не было. Подождав несколько минут, я проверила, не следует ли она за нами, но ничего не увидела. Пожевала нижнюю губу, соображая, как снова выйти на главную тему.

— Джек, — наконец начала я, — если мне уезжать через неделю, когда можно будет вернуться?

Он нажал на газ.

— Лила, ты сама видела, что было в те дни, которые ты здесь провела. Оставайся в Лондоне, там ты не станешь мишенью. Здесь я не смогу обеспечить твою безопасность.

— И не надо. Я сама в состоянии о себе позаботиться, — возразила я почти с полной уверенностью.

Джек бросил на меня короткий взгляд, вздернул бровь, фыркнул и опять стал смотреть на дорогу.

Я сердито уставилась перед собой. Надо ему сказать. Это вдруг стало очевидно: если рассказать им с Алексом о своих способностях, парни перестанут за меня дрожать. Успокоятся и, может, даже позволят остаться. Конечно, на это трудно рассчитывать, и есть опасение, что они совсем выйдут из себя и отошлют меня в какой-нибудь закрытый центр на исследования, но тут я полагалась на тот факт, что один — мой брат, а другой… Другой — Алекс, а он никогда не выходит из себя.

Только когда Джек остановил машину у дома и выключил двигатель, я сообразила, что мы уже приехали.

— Попозже зайдет Сара, — сообщил брат, отпирая входную дверь. — Она решила, что вам стоит вместе приготовиться к вечеринке.

Я улыбнулась. Неплохо провести время с девушкой, к тому же из Сары, возможно, удастся вытянуть больше, чем из Алекса. Я взглянула на часы. Остается убить еще целых десять часов до новой встречи с Алексом. Все равно что пять веков. Ничего, зато будет время подумать о подарке — о настоящем подарке, а не о тех, которыми я засыпала его в своих фантазиях. И еще успею сообразить, как подать свою способность, чтобы оба не убежали от меня с воплями.

Проблема с подарком в конце концов решилась. За обложкой моего дневника лежала ленточка коричневой кожи: придуманный наспех прощальный подарок, полученный от Алекса пять лет назад. В Лондоне я целую неделю носила ее как браслет, пока новая учительница не велела снять, пригрозив вообще отобрать. Надеюсь, Алекс оценит ответный жест. Конечно, не исключено, что он вовсе не поймет, с какой стати я дарю ему на день рождения ленточку вытертой кожи, но я решила рискнуть. Всех денег у меня было только горсть мелочи, так что приходилось выбирать между полоской кожи и брикетиком мороженого.

Вторую проблему я, кажется, тоже решила. Все дело в том, как смотреть на вещи. Можно подать свою способность как отклонение от нормы — а можно разрекламировать как суперсилу. И тогда Алекс, как мне представилось, вместо того чтобы удирать с визгом, станет смотреть на меня, как Джек на Сару, а то и пригласит на свидание. Суперсила вполне может уравнять меня с Рэчел.