– Мари, почему ты всегда опаздываешь по утрам на занятия?

– Пропускаю переполненные троллейбусы. Неприятно толкаться, стоять всю дорогу вплотную к другим пассажирам. Да и от мужчин иногда дурно пахнет. Добираюсь, как получается: то на маршрутном такси, то на обычном. Почти всю свою стипендию трачу на транспорт…

Выйдя из троллейбуса, метрах в десяти от остановки мы заметили Черныша с кровоподтеками и синяками под глазами. Он оживленно что-то рассказывал двум другим парням.

– Привет, Черныш!

– Привет, брат… Давид. Я Герман, ну, Гера.

– Надо же, ты и имя мое знаешь… Гера.

– Вы же звали там друг друга… Я запомнил тебя, Рафу, еще кое-кого.

– Лучше забудь, Гера. Здоровее будешь. А вот если увидишь, что кто-то на улице обижает Мари, шкуру с него спусти, а не то я огорчусь… Ты же здесь авторитет. Идет?

– Не беспокойся, брат, – заулыбался Черныш. – Мари никто и пальцем не тронет, уши отрежу!

– Как быстро ты нашел с ними общий язык, вот уж не думала… – задумчиво произнесла Мари. – А может, ты как-нибудь и пива с ними у магазина попьешь?

– Почему бы и нет? Нельзя отрываться от народа. Но ты же знаешь – я пью только молоко!

Моя шутка была вполне правдивой. Я и в самом деле еще ни разу в жизни не пробовал хмельных напитков, даже пива, и дома никогда не видел, чтобы папа пил. Одну и ту же бутылку коньяка мама могла выставлять на стол перед гостями несколько месяцев подряд. Как ни удивительно, Гавар, холодная высокогорная область, откуда был родом мой папа, славился именно своими пьющими жителями. Все анекдоты о пьянстве в Армении – о гаварцах. Но папа, а вслед за ним и мы с братом вообще не употребляли алкоголь. Лишь спустя несколько лет, уже в России, я постепенно привык к умеренному употреблению спиртного.

– Постой, Мари, а как же я в первый раз с пустыми руками к вам домой приду? Смотри, у магазина на улице продают арбузы, дыни – может, купить?

– Давид, никто тебя официально не приглашал.

– Ну вот. Неужели все французы такие негостеприимные? Но ты же наполовину армянка, так что должна быть гостеприимной хотя бы на пятьдесят процентов. А вдруг твоя мама встретит нас у калитки и пригласит?

– Не встретит. Или ты хочешь, чтобы мои родители встречали тебя с аплодисментами и хлебом-солью, рассыпаясь в благодарностях за то, что ты спас их несчастную дочурку, беззащитную репатриантку, от страшных мафиози?

Но я уже покупал большой, килограммов на десять, арбуз и дыню.

– Слушай, друг, – обратился к продавцу, – у тебя есть здесь помощник? Пусть мой арбуз и дыню принесут…

– Я знаю, где живет мсье Азат[8], – улыбнулся продавец. – Сейчас доставим.

– Спасибо, друг! Я не знал, что отца Мари зовут Азат. Вот, возьми рубль[9]!

– Да-да, Азат. Оставь, парень, не надо денег.

Мари, успевшая уйти вперед на десять – пятнадцать шагов, остановилась.

– Ты что, Давид, хочешь, чтобы вся улица тебя знала? Если завтра меня будет провожать другой человек, это станет интересной новостью для всех. Люди спросят: а где же тот юный герой с рюкзаком?

– Другой – ты имеешь в виду аспиранта? Кстати, он дает тебе знать о своем существовании?

– А тебе не кажется, что это не твое дело?

– Нет, Мари, не кажется. Приедет он или не приедет, еще неизвестно, а я здесь. Кстати, какие у него были отношения с Жоко? Может, они дружили?

– Дальше остановки он меня не провожал. По моей просьбе.

– И такой парень смог тебе понравиться?

– Почему бы нет? Он очень интеллигентный и разумный.

– Ну-ну. Настолько интеллигентный, что не поинтересовался, почему нельзя проводить тебя до дома, не спросил, не обижает ли тебя уличная шпана? Нетрудно же догадаться, что такая девушка, как ты, не может не привлечь внимание этих «рыцарей»!

Щеки Мари вспыхнули, но девушка ничего не ответила. До ее дома мы дошли в молчании. Я был прав: калитку открыла мадам Сильвия с сигаретой в руке.

– О, Давид! Рада снова видеть тебя. Зайди, сегодня без угощения не отпущу!

– Мадам Сильвия, а согласие Мари обязательно?

Она засмеялась:

– Нет, конечно, но я знаю, она тоже рада, что ты здесь!

– Как-то очень глубоко она прячет свою радость… – вздохнул я.

В это время помощник торговца фруктами принес арбуз и дыню.

– Спасибо, сынок, за помощь. Это когда Азат успел заказать? – поинтересовалась мадам Сильвия.

– Мама, это не папа, это Давид купил.

Мари произнесла это небрежным тоном, но в ее голосе я почувствовал некоторую гордость за меня.

– Спасибо, Давид! Заходи, у нас как раз гости: Аида, кузина Азата, и ее дочка Кристина. И Тереза дома.

Я поблагодарил мадам Сильвию и вошел. Гости сидели за большим столом под виноградными лозами и оживленно что-то обсуждали. С моим приходом они замолкли. По-видимому, Тереза успела что-то шепнуть женщинам, пока мы разговаривали у калитки.

– Давид, ты можешь зайти в дом, вымыть руки, – предложила мадам Сильвия. – Мари тебя проводит.

– Пусть Мари переоденется, а я покажу, где ванная, – вступила в разговор Тереза.

С первой же минуты я почувствовал, что в лице Терезы у меня появилась союзница в этом доме. Оставив рюкзак на крыльце, я пошел за девушкой.

Туалетная комната была просторной и чистой. Сверкающий унитаз, рядом – биде (большая редкость для тех лет), чугунная ванна, много полотенец, в верхней части окна – фрамуга, открывающаяся во двор. Я уже знал, что уборку в доме Мари делает домработница (тогда это тоже не часто встречалось), скромная женщина средних лет.

Вымыв руки, вышел в залитый солнцем двор. Стояли последние дни октября, летняя жара миновала, было тепло и приятно. Над моей головой висели сотни кистей желтого, черного и белого винограда в маленьких марлевых мешках. Чуть дальше раскинул ветви огромный грецкий орех с уже созревшими плодами.

– Давид, это Кристина, дочь кузины Аиды. Она готовится стать артисткой, учится на первом курсе театрального училища. Кстати, Аида и ее муж Варужан, он инженер-химик, тоже приехали из Франции, только из города Лиона, – представила нас друг другу мадам Сильвия.

Подошла Мари в бело-красной спортивной форме, которая очень шла ей. Я с трудом оторвал от нее взгляд, почувствовав, что присутствующие за нами наблюдают.

– Мари, Давид, – продолжала мадам Сильвия, – мы только что поели летнюю долму[10]. Очень вкусно! Ну, что, будете?

– Да, будем, – решила за меня Мари.

– Вы где учитесь, Давид? – поинтересовалась смазливая подвижная Кристина.

– В университете, на юридическом.

– И на каком курсе?

– На втором, – с неохотой ответил я.

– А я подумала, что вы на четвертом или пятом.

– К сожалению, нет. Большинство друзей Мари – аспиранты… но иногда она опускает планку.

– Мари, а кто у тебя друг-аспирант? – спросила Кристина.

– Дети, долма готова! Тебе, Давид, сколько штук? – прервала наш разговор хозяйка дома.

– Спасибо, мадам Сильвия, по одной каждого вида.

– Так мало? Давай положу чуть побольше…

Тереза принесла сыр, лаваш, зелень, кувшин окрошки и, наконец, лимонад «тархун» и бутылку белого вина.

– Ой, что вы делаете! – с театральным ужасом воскликнула Мари. – Наш гость, будущий юрист, спортсмен-перворазрядник – учтите, борец! – пьет только молоко. Не смейте портить невинного юношу!

Присутствующие дружно захохотали. Я проглотил обиду и широко улыбнулся:

– Кристина, видите, какие таланты открывает наш студенческий театр? Может, одну высокую блондинку возьмете в ваше училище?

– Дети, дети, хватит подтрунивать друг над другом, тоже мне, нашли интересное занятие, – вмешалась мама Мари.

Я чувствовал себя неловко в центре внимания стольких женщин, поэтому замолчал и принялся за долму. Уловив мое смущение, мадам Сильвия обратилась ко мне: