В Мельбурне Германия была представлена Объединенной командой, но в футбольную сборную вошли любители из ФРГ. И трепетать бы им перед встречей с командой, дважды побеждавшей лучших немецких футболистов. Но получилось так, что, разглядев в соперниках игроков, умеющих хорошо защищаться, – команду с организованной обороной – слегка замандражировали наши звезды.

Немцы отдали им инициативу, только контратаковали.

В олимпийском турнире, где каждая случайность может оказаться роковой, такая тактика для команды, исповедующей атаку, обещает нервотрепку.

Особенно когда игра у нападающих не пошла.

Анатолий Исаев забил гол на двадцать шестой минуте.

Увеличить счет никак не удавалось, страх попасться на контратакующий выпад сковывал опытных игроков – игра все же была первой на турнире.

Но, ведя необычайно жесткую оборону, молодые немцы прежде всего вымотались физически сами.

И Стрельцов первый обратил на это внимание-увидел вдруг, что опекавший его защитник, что называется, «наглотался», вот- вот выключится из игры, выпустит русского форварда из внимания. Эдик крикнул Сальникову: «Сережа!» Тот, как всегда, все видел – и сразу же ему пас.

Гол Стрельцов забил за четыре минуты до завершения матча. У всех от души отлегло.

А на предпоследней минуте немцы «размочили» Яшина.

Качеством своей игры все наши были, конечно, недовольны. Без обид выслушали замечания Качалина.

На легкую, как ожидалось, игру со слабенькой командой Индонезии вышли уже чересчур серьезно, по обыкновению отмобилизованные.

И опять тяжело пошло дело у знаменитой атаки.

Индонезийцы не мудрствовали – всей командой оставались в обороне: в штрафной площадке столпились все одиннадцать их игроков.

Такая манера игры наших форвардов-классиков и во внутреннем календаре всегда сердила.

Самолюбивое раздражение мешало сыграть остроумно и тонко против бездарностей-оборонцев.

Момент следовал за моментом, между тем время шло, а счет открыть не удавалось – и форварды начинали сердиться друг на друга за прямолинейность.

А уверенность в себе форвардов впрямую зависит от забитого гола. И когда мяч, как заколдованный, не мог никак проникнуть в индонезийские ворота, лихорадить стало и самых опытных и хладнокровных.

Спешка сменялась апатией.

Хуже не придумаешь.

Двадцать семь угловых ударов подали игроки советской сборной – и никакого эффекта.

Ничего не удалось сделать и в дополнительное время.

Потом убеждали себя, что помешало желание победить малой кровью. А не излишняя ли закрепощенность?

Но обсуждение случившегося – под руководством не только футбольных командиров, но и руководителей в больших чинах всей советской делегации в Мельбурне, проводимое в стилистике и лексике партсобраний, – могло бы привести к еще большему закрепощению.

Выручило привыкание к обязательным накачкам. Футболисты не поддались больше размагничиванию ответственностью.

И на повторную игру вышли лишь чуть-чуть подразозленные пережитым разочарованием – и состав несколько скорректировали: Маслёнкина поставили вместо Парамонова, а на левый край Ильина вместо динамовца Владимира Рыжкина – и действовали посвободнее.

И голы забили те, кому и полагалось их забивать: два – Сальников и один – Иванов, а четвертый – Игорь Нетто: он не так часто забивал, но один из четырех своих голов за сборную забил как раз заупрямившимся индонезийцам.

Причем три мяча забили в первом же тайме – чего было мучиться накануне?

И обидно еще, что зря растратили энергию перед полуфиналом с болгарами – труднейшим для нашей команды противником.

Полуфинал с болгарами вспоминали потом, может быть, чуть реже, чем матч в Москве против ФРГ.

Болгарам обычно удавалось навязать неприятный для нашей сборной рисунок игры. Известная общность в тактике требовала много терпения, а мотивация у сборной из маленькой Болгарии неизменно оказывалась выше, чем у наших футболистов, знавших, как тяжело играть с болгарами, но все равно считавших себя классом выше.

Класс действительно был выше у ведущих наших игроков.

Но до безусловной победы без ссылок на большее, чем у соперников, везение нашим футболистам постоянно чего-то недоставало.

В составе у сборной Болгарии среди мастеров выделялись еще и те, кого считали «специалистами по России».

Например, Колев – за ним советским защитникам никогда не удавалось до конца уследить.

Никто не сомневался, что игра предстоит нервная, но всех драматических для нашей команды поворотов никто не мог предвидеть.

На скамейке запасных ерзали бледные Симонян (он в отчаянии рвал траву), Маслёнкин, доктор Белаковский…

Белаковский заметил, как двинулся с искаженным лицом к их скамейке Николай Тищенко, поднявшийся с земли после столкновения с Яновым, – и бросился ему навстречу.

Тищенко требовал, чтобы доктор «вправил» ему «выбитое» плечо. Белаковский повернул ему голову, чтобы тот не видел своими глазами травму, разрезал темную от крови майку – и сам ужаснулся: ключица прорвала кожу и торчала наружу.

Тищенко сердился, торопил доктора, рвался обратно в игру. Белаковский с помощью другого доктора наложил повязку – и раненая рука оказалась прижатой к телу.

Полноценно играть с такой рукой невозможно.

Но и замены – по установленным для Олимпиады правилам – делать тоже нельзя было.

Качалин велел Тищенко, носившему прозвище Тракторист, уйти из защиты на левый фланг нападения – и стоять там, ни во что не ввязываясь.

Остались на поле даже не вдесятером, а вдевятером. У Валентина Иванова распухло больное колено – и его тренер держал на правом краю.

А Колев свой гол – на пятой минуте добавочного времени – забил. Наша сборная проигрывала 0: 1.

Вдевятером надо было идти вперед, а не сосредоточиваться на обороне.

Но каким образом?

Болгары контратаковать умеют, они уперлись, понимая, что не будет больше никогда такого шанса, когда у противника в полуфинале Олимпиады сразу двое игроков выйдут из строя.

Вместе с тем по защитнику и возле Кузьмы, и возле Тракториста на всякий случай они оставили.

Анатолий Башашкин сильно выбил мяч от нашей штрафной площадки. Стрельцов его подхватил и во всю мощь двинулся с ним прямо к болгарским воротам.

Опекавшие Иванова и Тищенко защитники – оба – бросились к нему с двух сторон.

Он между ними протиснулся.

Стрельцов говорил потом, что доля секунды была выиграна из-за того, что Кузьма прочел момент – и его намек на маневр на эту вот долю секунды и задержал защитника. В незаблокированное пространство Эдик и втиснулся, убегая в одиночестве с центра поля.

Опытнейший вратарь Найдёнов, изучивший досконально советских форвардов, правильно занял позицию. Но мяч – форварду-звезде должно везти и везет – после стрельцовского удара «скиксовал» и влетел в другой, чем направлял он, угол.

Счет сравнялся за восемь минут до конца добавочного времени.

Все знают, что ничейный счет всегда воодушевляет тех, кто отыгрался. Пока болгары сетовали на свою перманентную невезучесть в матчах против сборной СССР, атаки на их ворота продолжались.

На левом крае, как и в первом матче с индонезийцами, играл Рыжкин – очень скоростной крайний форвард. Он сыграл в стенку с Тищенко, чего никто из соперников не ожидал, – и помчался по своему краю.

Борис Татушин, выскакивая на его продольный пас, опередил Найдёнова на какой-нибудь сантиметр – и на сто шестнадцатой минуте сборная СССР вышла вперед.