* * *
Испугалась Алевтина, только очнувшись после любовного экстаза. Отпрянула от любимого.
И узрела себя.
Тина впала в беспамятство, отдав своему избраннику все жизненные силы.
«Опять я влезла в чужое тело!» — запоздало ужаснулась Ведьма. И все же не смогла отказать себе в удовольствии освоиться в нем.
Алевтина встала. Приблизилась к зеркалу, чтоб увидеть себя во всей красе.
Барышне очень понравилось. Не только чужое тело снаружи, но и пребывание в нем. В обличье возлюбленного ей стало уютно. Как в своей разношенной одежде.
Забыв, что она в чужой телесной оболочке, Алевтина вышла в коридор.
После сумасшедшего дня, уронив голову на стол, тяжело, по-мужски, всхрапывала Люся. Тина видела в ней не сестричку, а соперницу в борьбе за мальчишечку.
Затылок стервозной девицы показался Ведьме совсем девчачьим, а сама она тронула Алевтину своей беззащитностью. Любой шизоид может незаметно подойти сзади и придушить.
Дальнейшее поразило Ведьму, чуждую сантиментов.
Она наклонилась к Люсе и поцеловала ее в теплый, душный затылок.
Медсестра испуганно пробудилась, но, увидев перед собой Игрека, да еще в чем мать родила, расплылась в победительной улыбке.
— Пришел все-таки, голыш!
Алевтина опомнилась. Рванулась в свою палату, но Люся гирей повисла на ней.
— Не ходи к ней, не надо! — горячечный шепот. — Она ведьма!
Опьяняющий дурман исходил от Люси.
«Окосела от спирта!» — догадалась Алевтина, чувствуя, что мягкая Люсина рука нежно, но цепко держит ее за мужское достоинство.
Ведьма попыталась разжать пальцы медсестры. Но оказалось, что легче гвозди разгибать голыми руками.
— Ты еще целочка! — впадая в сластолюбивую трясучку, задыхаясь, прошипела Люся. — Мальчонка, ты мой!
— Я не твой!
— Тогда я убью ведьму! — обезумела от страсти сестричка. — Запросто прикончу! Вгоню ей вместо витаминов в жопу знаю чего! Ни одна экспертиза не дознается!
«Я убью себя! — поняла Тина. — Надо с ней подружиться, когда стану женщиной… Оторва!»
Будучи мужчиной, Ведьма испытала чувственное воодушевление, очень порадовавшее Люсю.
— Маленький! Наконец-то ты проснулся!
Для надежности медицинская барышня сунула руку Алевтины себе между ног.
Она была без трусиков.
Ведьму удивило, что она не испытала никакого отвращения к столь откровенной ласке. Больше того — рука Алевтины, против ее воли, скользнула в вырез халата. Нащупав голую грудь Люси, Ведьма испытала удушающий восторг.
Будто по воздуху, перенеслась очумевшая от вожделения парочка в комнату медсестер.
* * *
«Какое я имею право Пользоваться чужим телом в хвост и в гриву! — Алевтина засмеялась, потому что все так и было. И сразу же ужаснулась своей испорченности. — Я лесбиянка! О нет, раз у меня сейчас мужское тело, я обыкновенный бабник! Не хватало мне еще намотать что‑нибудь на крючок, чтоб потом Игрек мучился! — опасение отнюдь не дикое. — Никогда больше не буду ни с кем трахаться в чужом теле! — Клятва испугала Ведьму тем, что все заповеди нарушаются. К повторению такого кошмара, что случился минуту назад, Тина была не готова. — Это самое настоящее блядство!» — сурово заключила она.
Возмездие за содеянное настало быстрее, чем развратница могла предположить.
«Хорошо бы еще трахнуться с Ознобишиным… и с Коробочкиным…» — невинное желание нагнало на Тину ужас.
«Я — Люся! — Алевтине такая мерзость в голову не пришла бы, а поблядушка со всеми хочет разделить ложе!»
Убийственная догадка означала, что душа Ведьмы после совокупления с Люсей юркнула в ее плоть и угнездилась в ней. Следовательно, чудесное тело Игрека осталось беспризорным.
Тьма в комнате мешала Тине разглядеть лежащее возле нее бездыханное тело. Страх не давал ей дотронуться до него. Даже свое новое вместилище Ведьма не могла себя заставить ощупать.
«Я не Алевтина в обличье Люси, — осенило бедную Ведьму. — Я Люся в теле Люси, иначе откуда у меня блядские помыслы! Я — не я!»
Некто в темноте понял, что сходит с ума. Вернее, уже сошел, и если он немедленно не вернется обратно, никакие уколы его (ее) не спасут.
«Я Алевтина в теле Люси!» — спасение казалось сомнительным, и все-таки неизвестное существо ощутило зыбкую почву под ногами.
«Я — Люся!» — диагноз и одновременно приговор — страшней расстрела, потому что не только себя угробила роковая женщина.
Рядом с ней лежал бездыханный Ангелочек, а в палате Алевтина в беспамятстве. Ведьме предстояло коротать век в шкуре воробьевской потаскухи…
Тине хотелось разжалобить себя, чтоб разразиться слезами. Не вышло.
«Из Люськи слезинку не выдавишь! Деваха в дурдоме не такое видала! Из чего только сделаны девочки? — вспомнилась Ведьме детская песенка. — Из чего только сделаны мальчики?»
«Убийца. Одно оправданье — еще и самоубийца! Нечистая сила!» — последнее ругательство всегда казалось Тине комплиментом.
Бес попутал.
Как вернуться на круги своя?
«Будучи Люсей, я должна переспать с Игреком…»
«Но он не станет с Люсей трахаться!»
«Допустим, я его соблазню…»
«С Люськиной рожей? Хуюшки!»
«Предположим. Тогда я, то есть Алевтина, из Люси перейду в Игрека…»
«Но как я смогу перепихнуться с мальчиком, если он в беспамятстве! Это физически невозможно…»
«Допустим, я все-таки сумею его вздрючить… Но, может быть, Люся перейдет в тело Игрека… И не захочет из него вылезать. Мне такой Ангел не нужен… Воробьевская подстилка!»
Спасение от катастрофы походило на решение детской загадки с волком, козой и капустой. Как сберечь всех, включая волка, в целости и сохранности, воспользовавшись всего лишь одной лодкой?
У Ведьмы в облике легкомысленной медсестры получались неудобоваримые варианты, наподобие Люси в Алевтинином теле, которым та вовсю пользуется в ночных забавах с шизофрениками. Чистоплотная Тина содрогалась от омерзения, вообразив такое непотребство.
Беременность от неизвестного сумасшедшего… Пьянство… Наркотики… И в результате — самоубийство.
Распутная жизнь шлюхи завершена. Опоганенное тело Ведьмы бросают в сырую землю. Душа ее мается в помойке чужого вместилища.
Совершенно бредовые фантазии терзали впечатлительную Ведьму.
Игрек занимает тело Люси, а сама Алевтина куда-то испаряется…
Сначала все обитатели Воробьевки меняются душами, потом эта свистопляска захватывает весь город, всю страну…
Последние полвека конец света ожидался от мифической бомбы. Она взорвется: но внутри каждого человека! Апокалипсис!
* * *
Оказавшись в коридоре, некто, избегая самоидентификации, поспешил восвояси.
«Не так ли поступают многие нормальные люди, никогда в жизни не занимавшие чужих тел! Они охотно таращатся на себя в зеркало. Но больше всего на свете боятся заглянуть себе в душу!» — успокоительная мысль понравилась полуночнику.
— Мальчик мой! — полковник Судаков не дремал.
Некто набрался мужества, чтоб ощупать свои гениталии.
Может ли девушка испытывать восторг от наличия у нее мужских половых признаков? Еще какой! Если это мужские признаки возлюбленного.
Чтоб вновь не сойти с ума, Ведьма поставила точки над «i».
«Я Тина в облике Игрека! Слава богу, все нормально!»
Ощутив сухонькую ладонь старикана на своем плече, гордая девушка едва не сбросила ее. Что за амикошонство с голым парнем! Но вовремя спохватилась: не стоит осложнять отношения Игрека с окружающими.
Кто ты? Откуда ты пришел? Куда идешь? — с укоризной вопрошал Брокгауз.
Первый вопрос был для Алевтины слишком трудным, но на второй и третий она могла бы сообщить:
«Иду от Люси к Алевтине».
Похоже, встрепанный со сна старикашка и сам знал ответы на эти вопросы, поскольку зашептал со зловещим присвистом:
— Ты связался со шлюхами, мальчуган! Ты знаешь, что это такое?
— Догадываюсь!
— Что моя Люся, что твоя Алевтина — последние потаскухи! Трут их все, как кошек!
