– Да, мы все знаем, каким прекрасным человеком был лейтенант Гаррик, – подтвердила Мина, стараясь успокоить подругу. Взглянув на Питта, она снова повернулась к Виктору и улыбнулась ему. – Но я понимаю, что даже прекрасные люди иногда могут быть скучными, особенно если их рассказы повторяются. А слишком частые повторы могут привести к известной потере авторитета. Это неизбежно случается в семье, и это крест, который нам приходится нести, дорогой.

Лицо Виктора стало суровым, складки у рта стали глубже. Его взгляд был устремлен в пространство.

– Вы правы, тетушка, – спокойно сказал он. – Способность быть скучным – это вовсе не страшный грех, а просто несчастье. Осуждать же надо именно за грехи.

– Об этом просто не следует говорить, – согласилась вполне удовлетворенная окончанием разговора Тора.

Питт хотел было возразить и, продолжив разговор, ненароком спросить у Виктора, что он понимает под грехами, но сообразил, что ответа все равно не получит. Одно он знал точно: Оукли Уинтропа убили не за то, что тот был скучным человеком.

– Возможно, миссис Уинтроп, – обратился он к вдове, – у вас есть адреса кого-либо из сослуживцев вашего мужа, тех, кого он недавно видел, или тех, кто живет поблизости, в этой части Лондона?

Барт Митчелл настороженно взглянул на него.

– Неплохая мысль, – согласился он. – Если ссора произошла на корабле, об этом будет всем известно. Из-за какой-либо провинности подчиненного или нарушения устава. Возможно, даже состоялся полевой суд, кого-то могли списать с корабля или строго наказать. Вполне могла быть допущена несправедливость…

– Ты так считаешь? – быстро спросила Мина и повернулась к нему всем корпусом, хотя достаточно было лишь повернуть голову. – Да, это вполне могло стать причиной, не так ли? – Теперь она смотрела на суперинтенданта. – Как вы думаете, мистер Питт?

– Разумеется, мы все это проверим, – согласился тот.

Но Тора выразила сомнение.

– Вы считаете, что морские офицеры способны на подобное зверство? – Она покачала головой. – Не представляю. Они прекрасно воспитаны, привыкли к приказам и самодисциплине.

– Разве у них не бывает срывов? – Виктор скептически выпятил губы, при этом продолжал смотреть в пространство. Видимо, он хотел еще что-то сказать, но передумал и снова сжал губы.

– Какая нелепость! – резко вмешалась Тора. – Они совсем другие люди. Если бы они вели себя так, Виктор, никто не доверил бы им командовать кораблем, более того, оставаться на нем. – В голосе ее звучала уверенность. – Тебе следовало бы служить на флоте – перед тобой открылась бы прекрасная карьера. Я уверена в этом. У тебя есть все способности для этой службы, а имя твоего отца и его заслуги дали бы тебе все шансы многого достигнуть.

Виктор окончательно замкнулся. Глаза его теперь были устремлены в потолок.

– Тора, ты слишком строга, – тихо остановил ее Барт. – Архитектура – это престижная профессия, кроме того, грех губить талант. А ты знаешь, что Виктор одаренный юноша. Его рисунки очень хороши.

– Благодарю вас, мистер Митчелл, – холодно и церемонно произнес Виктор. – Но, к сожалению, это не считается достойной и блестящей карьерой.

– Не говори глупости, дорогой, – ответила Тора с вымученной улыбкой. Раздражение в ее голосе уже исчезло, когда она произнесла следующую фразу. – Конечно, это хорошая карьера, просто несколько… неопределенная. А в нашей семье такие прекрасные морские традиции, и это было бы так приятно твоему отцу… Ты же знаешь, как важны традиции, это становой хребет благополучия империи. Они сделали Англию тем, чем она есть.

Виктор ничего не ответил.

Мина смотрела то на мать, то на сына. Все словно забыли о присутствии суперинтенданта Питта.

– Я думаю, ему понравились бы красивые здания, – осторожно заметила Мина, – и я уверена, он с удовольствием слушал бы, как ты играешь… Виктор, дорогой, не сыграешь ли ты нам в память о бедном Оукли? Это было бы так прекрасно! Мы почти как одна семья, ведь Оукли был твоим крестным отцом.

Лицо Виктора мгновенно просветлело, он улыбнулся, глаза его засветились.

– Конечно, тетя Мина, с удовольствием сыграю. Только скажите, что бы вам хотелось. Я сочту это за честь.

– Спасибо, милый! Я подумаю и скажу тебе. – Миссис Уинтроп повернулась к суперинтенданту. – Виктор играет на виолончели, мистер Питт. Вы едва ли слышали что-либо более прекрасное. Струны плачут и смеются, как живые. Его игра полна таких глубоких чувств и так трогает сердце…

– Что ж, талант грех не беречь, – вполне искренне заметил Питт. – Во всяком случае, музыку можно предпочесть морским сражениям.

Виктор с живым любопытством посмотрел на суперинтенданта, слегка нахмурил свой широкий лоб, но ничего не сказал.

Тора благосклонно решила воздержаться от участия в дискуссии и поторопилась восстановить оборванную нить разговора, ради которого и пришла сюда.

– Мы можем чем-нибудь помочь тебе, Мина? – справилась она у подруги. – Без сомнения, тебе предстоят большие хлопоты. Если хочешь, я пришлю тебе свою кухарку или напишу пригласительные письма и извещения. Пожалуйста, располагай мною, как хочешь.

– Это так мило с твоей стороны, Тора, – с благодарной улыбкой ответила Мина. – Мне было бы достаточно одного твоего присутствия. Передо мной стоит печальная задача, и я сама должна выполнить ее. Признаюсь, я не готовила себя к ней так рано. Мой разум все еще отказывается что-либо понимать. Я все еще не пришла в себя.

– О, конечно, дорогая, – быстро сказала Тора. – Каждый на твоем месте чувствовал бы себя так. Это чудо, что ты столь мужественно держишься. Ты необычайно сильный человек и достойна нашего великого братства вдов морских офицеров, имеющего славную вековую историю. Оукли гордился бы тобой.

Странное сильное чувство внезапно преобразило смуглое лицо Барта Митчелла.

Виктор медленно вздохнул.

– Есть ли у капитана Уинтропа другие родственники, кроме родителей? – спросил в наступившей тишине Питт.

Мина, вздрогнув, вернулась в действительность.

– О, нет, нет, только лорд и леди Уинтроп. – Интонация, с которой она произнесла титулы родителей мужа, свидетельствовала о том, как показалось Питту, что Мина хорошо осознавала свое социальное неравенство.

– Итак, остается корабль, – сказал после короткой паузы Барт. – Я беру это на себя. Хотя из газет и слухов там, должно быть, уже всё знают. Но официальное уведомление от семьи будет вполне уместным, как знак вежливости и уважения. – Он сделал легкую гримасу. – Да, совсем забыл, суперинтендант, вы хотели получить адреса офицеров, живущих в этом районе. Мне кажется, у Оукли были записи, где-то в его столе в библиотеке. Я сейчас принесу их вам.

Извинившись перед Торой, он вышел.

– Простите меня, суперинтендант, – с порозовевшим лицом Тора повернулась к Питту. – Я не хочу вмешиваться в ваше расследование, но здесь вы ничего не узнаете о смерти бедного капитана Уинтропа. Вы должны расспрашивать не в этом доме, а на улицах, в больницах для умалишенных, откуда, возможно, кто-то сбежал. Безусловно, человек, совершивший столь зловещее убийство, не может казаться нормальным в полном смысле этого слова. – Она многозначительно подняла брови. – Вам легко удастся найти хотя бы одного, похожего на него, а то и нескольких.

Виктор, закусив губу, снова уставился в потолок.

Мина вопросительно посмотрела на суперинтенданта.

– Вполне возможно, мэм, и мы непременно воспользуемся вашим советом, – ответил Питт. – Но надежды мало. Не у всех сумасшедших всклокоченные волосы и безумие в глазах. Боюсь, многие из них бо́льшую часть времени выглядят такими же нормальными людьми, как мы с вами.

– Неужели? – холодно и с недоверием воскликнула Тора. – Мне казалось, что после того, что он совершил, он всем своим видом должен изобличить себя. Совершивший такое не может выглядеть как обыкновенный человек.

Питт не стал спорить, в этом не было смысла, да и Барт уже успел вернуться с листком бумаги в руках.