– Да, да, он спрашивал нас об этом. – Голос у Мины стал хриплым от волнения, она побледнела еще сильнее. – Это ужасный вопрос. Я буквально заболеваю от мысли, что кто-то из знавших его мог совершить такое…

– Суперинтендант, вы чрезмерно расстраиваете мою сестру. – Голос Барта был резок. – Если бы мы знали такого человека, то немедленно сообщили бы вам. Мы более ничего не можем добавить к тому, что уже сказали. Как видите, мы были вежливы и терпеливы и помогали вам, как могли. Я бы…

Стук в дверь помешал ему закончить фразу. Появившийся дворецкий доложил:

– Миссис Гаррик и мистер Виктор Гаррик, мэм. Мне сказать им, что вы не принимаете?

– О, нет, нет! – воскликнула Мина, в голосе ее было облегчение. – Это ведь Тора, я всегда рада ее видеть. Пожалуйста, Банторн, пригласи их сюда.

– Дорогая, тебе не кажется, что ты устала и тебе надо отдохнуть? – вмешался Барт.

– Отдохнуть? Как могу я отдыхать? – вскричала Мина. – Вчера вечером был убит Оукли… – Голос Мины прервался от волнения. – Его голова… ее отрубили! Меньше всего на свете я хочу оказаться одна в темной спальне, лежать с закрытыми глазами и представлять себе… Нет, я предпочитаю говорить с Торой Гаррик.

– Если ты так хочешь, дорогая. Ты в этом уверена?

– Абсолютно! – настояла Мина. В голосе ее уже звучали истерические нотки.

– Хорошо. Банторн, пригласи их. – Лицо Бартоломью Митчелла сморщилось, словно от боли.

– Хорошо, сэр.

Дворецкий исчез.

Через минуту дверь открылась и в комнату вошла красивая блондинка. За нею следовал юноша лет двадцати с широким загорелым лицом, которое вначале могло показаться вежливо-приветливым. Но вглядевшись, Питт увидел, что оно, помимо доброты, выражало живой интерес ко всему вокруг, известное своеволие и удивительную беззащитность в линиях рта. Казалось, этого человека с одинаковой легкостью можно было обидеть и разгневать – и столь же легко заставить рассмеяться. Интересное лицо. Питт поймал себя на том, что с любопытством изучает его. Однако он заставил себя отвести взгляд, чтобы не показаться назойливым.

Гостья уделила все свое внимание, как и положено, бедной миссис Уинтроп, затем поздоровалась с Бартом Митчеллом и лишь потом перевела взор на суперинтенданта Питта, еще не решив, приветствовать его или встать вместе со всеми в оборону, – все зависело от того, как его представят.

Эту инициативу взял на себя Барт.

– Тора, это суперинтендант мистер Питт из полицейского участка на Боу-стрит. Он ведет расследование. – Он смерил Томаса взглядом, подняв брови. – Так, по крайней мере, я думаю.

– И не ошибаетесь, – ответил Питт, отвесив легкий поклон в сторону Торы. – Рад познакомиться, мэм. – Затем он взглянул на ее сына. – Мое почтение, мистер Гаррик.

Юноша смотрел на него широко открытыми темно-серыми глазами. Он, казалось, все еще находился под сильным впечатлением от происшедшей трагедии, а может, был смущен ситуацией, в которой оказался. Питт решил, что, скорее всего, второе – не так-то просто найти подходящие слова утешения. Внезапная смерть – всегда тайна, а эта еще омрачена особыми обстоятельствами.

– Здравствуйте, сэр, – скованно произнес Виктор и сделал два шага назад, как бы прячась за спину матери.

– Как я рада, что вы зашли. – Мина со слабой улыбкой посмотрела на Тору и ее сына. – Прошу, садитесь. Сегодня жаркий день, не хотите ли выпить чего-нибудь прохладительного? Ведь вы не спешите, надеюсь, и останетесь? – Это была не просто вежливость, а просьба.

– Конечно, дорогая, если ты хочешь, – Тора аккуратно, чтобы не помять, подобрала юбки и изящно присела на кончик мягкого ярко-красного стула. Виктор остался стоять за ее спиной, теперь уже в более непринужденной позе.

– Суперинтендант Питт только что спрашивал нас, не заходил ли Оукли вчера вечером к кому-либо из наших соседей, – пояснила Мина. – Разумеется, мы не смогли ответить ему на этот вопрос.

Тора бросила на Томаса быстрый изучающий взгляд. Это была очень миловидная женщина со свежей кожей, правильными чертами лица, несомненно неглупая и с чувством юмора и, как показалось Питту, с твердым характером.

– Трудно представить, чтобы кто-либо из знавших капитана Уинтропа мог совершить столь чудовищный… поступок, – решительно заявила она. – Это невозможно. Если бы вы хотя бы отдаленно знали его, такая мысль просто не могла бы прийти вам в голову. Это был прекрасный человек…

Мина нервно улыбнулась. Ее рука дрогнула, когда она подняла ее. Казалось, вдова сейчас закроет ею лицо, но она лишь коснулась высокого рюша у горла.

Однако Барт, как показалось Питту, болезненно сморщился и еще сильнее сжал плечо сестры, будто собирался удержать ее, хотя она продолжала сидеть.

Виктор стоял спокойно, и лицо его было непроницаемым.

– Он был морским офицером, – смело вступила в бой Тора, не отрывая взгляда от Питта, и поэтому не заметила, какое впечатление произвели на брата и сестру ее слова. – Вы не можете себе представить, какова жизнь этих людей, суперинтендант. Оукли был похож на моего покойного мужа. – Она распрямила плечи. – Отца Виктора. Муж был в чине лейтенанта и, бесспорно, дослужился бы до капитана, если бы не безвременная смерть. – Лицо ее светилось внутренней уверенностью, что именно так и было бы. – Это очень смелые, сильной воли люди. Нельзя командовать кораблем в критических ситуациях, как это случается на море, не обладая сильным характером и не зная людей рядом с тобой. – Она покачала головой. – Капитан Уинтроп никогда не поддерживал бы отношения с личностями неуравновешенными, способными на убийство, особенно такое зверское. Он, несомненно, стал жертвой маньяка. Только таким может быть ответ на ваш вопрос.

– Я не собирался подозревать кого-либо из знакомых капитана, – заверил ее Питт, кривя душой. – Я подумал, что кто-то мог видеть его до трагедии и подтвердить время и место, где это было.

– А, понимаю, – согласилась Тора и вдруг нахмурилась. – Хотя что это вам даст? Гайд-парк кишмя кишит криминальными личностями и маньяками. Лондон в этом отношении – ужасное место. – Она не отрываясь смотрела на Питта. – Кругом анархисты, подстрекающие к бунту и революции и бог знает еще к чему, непорядки в Ирландии, шинн-фейнеры[2] и прочие… но на главных улицах Лондона, слава богу, еще можно чувствовать себя в безопасности. Или, по крайней мере, думать, что это так.

– Я уверена, что можно, дорогая, – успокоила ее Мина. – Все, что произошло, – сущий кошмар. Я думаю, что это просто несчастный случай, роковая случайность. Возможно, это сделал кто-то из иностранцев… – Она подняла глаза на Питта. – Я слышала, китайцы курят опиум, а от него человек становится… опасным.

– От опиума китайцы просто засыпают, – возразил Барт. – Это зелье не делает их буйными. – Он взглянул на Питта. – Не так ли, суперинтендант? – И, не дожидаясь ответа, снова обратился к сестре: – Пожалуй, Мина, я склоняюсь к тому, что это может быть связано с его службой. Возможно, у Оукли с кем-то произошла размолвка. С человеком, который мог быть сильно пьян, потерял контроль над собой… Алкоголь, особенно виски, делает людей агрессивными…

Мина зябко поежилась и повела плечами.

– Возможно, ты прав. – Она не сводила глаз с Питта. – Я ничем не могу помочь вам, суперинтендант. Оукли никогда не рассказывал мне о своей жизни на корабле. Он, видимо, считал, что мне это неинтересно. Или что я ничего не пойму. – Тень печали и растерянности легла на ее лицо. – Очевидно, он был прав. Это та часть его жизни, о которой я ничего не знаю.

Барт недовольно что-то проворчал себе под нос.

Виктор посмотрел на Мину и вдруг улыбнулся ей.

– Вы не должны жалеть об этом, тетушка. Мой отец все время рассказывал нам о своей службе, и, поверьте, это было интересно услышать ровно один раз. Я уже ничего не помню, да и давно это было.

– Виктор! – В голосе матери было удивление и упрек. – Твой отец был необыкновенным человеком. Ты не должен говорить о нем в таком тоне. Его жизнь должна служить нам примером нравственной честности и порядочности.