– Нет, сэр. Какие будут поручения?

– Я хотел бы получить орудие убийства и быть в курсе всего, что делал в тот вечер капитан. Возможно, его все же кто-то видел.

– Хорошо, сэр. – Прежняя неприязнь возвращалась к Телману, и он ничего не мог с этим поделать. Слишком глубоко было задето его самолюбие. Краткому перемирию пришел конец. – А как с миссис Уинтроп, сэр? Вы навестите ее еще раз? Неплохо бы узнать, нет ли у нее любовника. Или семья сочтет это оскорблением?

– Если я что-нибудь узнаю, то извещу вас, – холодно ответил Питт и добавил с сарказмом: – Каковы бы ни были чувства семьи. А теперь отправляйтесь и хорошенько обследуйте дно озера.

Питт предпочел бы сам обшарить дно озера Серпентайн в Гайд-парке, лишь бы не заниматься тем, что ему предстояло. Вернувшись из Портсмута, он долго ломал голову, стоит или не стоит это делать. Все труды потом могут оказаться напрасными и не дадут новой информации. Но не только это смущало его. Существовала профессиональная этика, пренебрежение которой могло потом дорого ему обойтись. Питт наконец спросил себя, пошел бы на это Мика Драммонд, и без колебаний ответил: да, несомненно.

Вот почему еще до полудня суперинтендант уже сидел в библиотеке особняка лорда Мальборо Уинтропа в Челси, выходящей окнами на Темзу. Это был прочный старый дом, лишенный, правда, всякой оригинальности, как и сама библиотека с традиционными кожаными креслами, мебелью красного дерева, бронзой и большим камином с тяжелыми колоннами. Питт мог бы, закрыв глаза, перечислить еще очень многое, что в ней было, и не ошибся бы.

Лорд Уинтроп, войдя и тихо закрыв за собой дверь, молча остановился перед гостем. Это был человек малопримечательной наружности, со светлыми с рыжеватым отливом волосами и подчеркнуто мрачным выражением лица – скорее по свойствам своего характера, решил наблюдательный Питт, чем по причине печальных семейных обстоятельств. В этом лице не было ничего, что могло бы смягчить его застывшее выражение, даже морщинок около глаз. Похоже, лорд Мальборо редко смеялся, если делал это вообще. Томасу стало не по себе, когда в памяти тут же возникло такое же лицо, только виденное им в морге, – та же бледность, те же черты, та же испещренная пятнами кожа… Старый лорд, естественно, был во всем черном.

– Доброе утро, мистер… э-э-э… – Он критически окинул взглядом гостя, определяя его социальное положение, чтобы соответственно и принять его.

– Суперинтендант Питт, – помог ему гость.

Томасу все еще было в новинку звучание своего нового звания, когда он сам его произносил. Он испытывал, кроме некоторого удовлетворения, также и смущение. Лорд несколько напыщен и производит впечатление человека неглубокого ума, но он потерял сына, который был убит самым злодейским образом. Его потрясение и горе искренни. Судить его поведение слишком строго было бы несправедливо.

– А, да-да, – воскликнул Уинтроп так, словно наконец вспомнил. Он не казался крупным человеком при своем росте и широких плечах. – Как хорошо, что вы зашли. – Голос его, однако, не выражал ни намека на радость, ибо он прекрасно понимал, что суперинтендант лишь выполняет свой долг, а он из вежливости его благодарит. – Разумеется, леди Уинтроп и я ждем с нетерпением результатов расследования этого ужасного преступления. – Он посмотрел на Питта, ожидая, что тот скажет.

Томасу не хватило решимости сказать, что он сам пришел как раз затем, чтобы что-либо узнать. В голову ему вдруг пришла совсем неожиданная мысль. Это он неправильно определяет цель своего прихода сюда. Для Драммонда дипломатия была неотъемлемой частью его деятельности и общения с людьми. Этому искусству Питту предстоит еще учиться, если он хочет достойно занимать место Драммонда. Томас почувствовал всю ответственность своего нынешнего положения.

– Мы нашли свидетелей, сэр, – громко сказал он. – Тех, кто видел капитана Уинтропа в парке вечером и в определенный час ночи. Предположительно преступление было совершено около полуночи…

– Вы хотите сказать, что кто-то видел это? – спросил лорд с явным недоверием. – Господи, куда идет мир, если подобное преступление совершается в лондонском парке на глазах у прохожих и никто не вмешивается? Что с нами происходит? – Лицо его потемнело от залившей его краски. – Варварские акты у языческих народов на окраинах империи объяснимы, но не здесь, в цивилизованной стране! – В голосе его звучали гнев и подлинный страх. Он стоял в собственном доме, среди знакомой ему обстановки, символизирующей его социальный статус и экономическую безопасность, – напуганный человек, находящийся в смятении. – Жестокие убийства в Уайтчепеле полтора года назад. Разве убийцу поймали? – Голос его окреп. – Скандальные слухи о королевской семье, падение морали в обществе, вульгарность во всем. – Лорд явно терял самообладание. – Кругом анархисты, ирландцы… Общество на грани гибели… – Он сделал два прерывистых вдоха. – Простите меня, сэр. Я не должен был давать волю своим чувствам.

– Не один вы, лорд Уинтроп, обеспокоены состоянием общества. Мы живем в трудные времена, – тактично высказался суперинтендант. – Но, говоря о свидетелях, я не имел в виду, что они были свидетелями убийства. Просто хотел сказать, что когда, в десять вечера, в парке видели влюбленную парочку, тогда на озере лодки не было; не было ее и около полуночи, когда видели двух мужчин у Роттен-роу. Но вот джентльмен, возвращающийся домой около двух часов ночи, видел на озере лодку. Капитан Уинтроп умер предположительно между одиннадцатью часами и полуночью; мы полагаем, что, скорее всего, это было в полночь.

Лорду Уинтропу с трудом удалось снова обрести нормальный голос.

– А, да, понимаю. И что доказывают ваши факты? Они едва ли позволяют кого-либо подозревать. – Выражение лица его стало напряженным, словно он почувствовал что-то неладное. – Ясно одно – в сердце Лондона орудуют банды опасных воров. Хотелось бы знать, что вы предпринимаете против этого. Я не из тех, кто намерен критиковать действия властей, но даже самые снисходительные из нас упрекают полицию в том, что она не оправдывает своего назначения. – Лорд стоял, опершись спиной о доску камина, которую украшала традиционная ваза, а за его плечами на стене красовался спокойный упорядоченный пейзаж в солидной раме. – Вам придется немало сделать, чтобы вернуть пошатнувшуюся после убийств в Уайтчепеле репутацию, сэр. Джек Потрошитель! А что вы скажете о маньяке… – тут лорд с трудом сглотнул слюну, прежде чем продолжить, – …который за несколько фунтов готов отрубить человеку голову?

– Ваш сын не был ограблен, сэр, – прервав его, пояснил Питт.

– Не был ограблен, говорите? Конечно же, был! Какая чепуха… С какой целью он тогда подвергся нападению банды головорезов? Совсем незнакомый человек, который спокойно прогуливался вечером в парке? Мой сын был физически крепким и всегда в отличной форме, мистер Питт, прекрасный спортсмен, в совершенстве владевший приемами самообороны. «В здоровом теле здоровый дух», – любил говорить он, это было его кредо, и он всегда ему следовал.

Питту вдруг вспомнился дядюшка Эмили по мужу, Юстас Марч – глуповатый, напыщенный, самодовольный и несносный, – и печальный итог его жизни. Не был ли покойный Оукли Уинтроп похож на него? Если был, то немудрено, что его постигла та же участь.

– На него напали несколько человек, притом хорошо вооруженных, иначе он не дал бы себя в обиду. – Лорд Уинтроп повысил голос, исполненный праведного гнева. – Как могли вы позволить, чтобы преступность так чудовищно возросла, хотел бы я знать?

– Я вас понимаю, сэр, – вежливо согласился Питт и мысленно представил на своем месте Драммонда. Только так ему удавалось сохранять контроль над собой. Он видел перед собой худое длинное и очень серьезное лицо своего бывшего начальника, нос с горбинкой и невинный, почти детский взгляд его темно-серых глаз. – Капитан Уинтроп был мужчиной в расцвете сил, отменного здоровья, прекрасный спортсмен. Тот, кто совершил нападение, должен был быть сильнее его. Это, конечно, могла быть и группа людей, даже вооруженных. Но, скорее всего, ваш сын был захвачен врасплох, и, видимо, кем-то, кого он не опасался.