Я попыталась оттянуть момент встречи:

— Он живет здесь постоянно? В этом отеле? Он ведь здесь уже несколько лет?

— Откуда ты знаешь? — отрывисто спросил Кевин.

Его лицо точно осунулось оттого, что отец снова оказался так близко. Несмотря на жару, он даже зябко ежился, поглядывая на окно.

Я сделала безразличное лицо:

— Не помню… Говорил кто-то…

— Значит, об этом болтают?

— Не болтают, нет! Но кто-то говорил.

Он нехотя согласился:

— Да, он живет здесь. Некоторым это нравится. Ты ведь знаешь такого писателя Набокова?

У меня едва не вырвалось название романа «Лолита», но это было слишком на слуху. Я сказала:

— Конечно. «Защита Лужина».

— Ты читала? — удивился Кевин.

— По мне не похоже?

— Да нет же, извини! Это я как раз я не читал «Защиту Лужина», только «Лолиту».

Это слегка потешило мое самолюбие.

— Я всего лишь хотел сказать, что Набоков годами жил в отеле. И ему это нравилось.

Быстро подойдя к двери, Кевин стукнул два раза и заглянул внутрь. Потом вошел, не позвав меня с собой, потом вернулся, натянуто улыбнулся и выжидающе посмотрел на дверь домика.

— Он дома? — спросила я, чтобы он заговорил и хоть немного расслабился.

Но Кевин только кивнул, не отрывая взгляда от двери. Когда она, наконец, распахнулась, он произнес с театральным пафосом:

— Знакомьтесь, леди! Перед вами гений нашего столетия — Роберт Райт.

До сих пор я даже не задумывалась, как может выглядеть отец Кевина, но когда увидела рыжеволосого, бородатого толстяка в светлых шортах и не застегнутой летней рубахе, то была поражена. Явно Роберт Райт представлялся мне не таким… Не таким веселым и шумным, не таким синеглазым, не таким…

— Приветствую вас в моей обители! — не выказав ни малейшего удивления, громко провозгласил он и протянул руку, в которой моя так и утонула.

— Я улечу завтра, — сразу же предупредил Кевин, заставив меня скиснуть. — Надо помочь Алисии. Ты ведь не откажешься?

— Помочь прекрасной, юной леди? — прогрохотал мистер Райт. — Да в своем ли ты уме, сын мой, что задаешь такие вопросы?

Кевин перевел мне, хотя я и так поняла:

— Он поможет.

— У меня пропала сестра, — уныло повторила я уже озвученную версию. — Здесь, на Пукете. Мне необходимо найти ее.

— Надо порасспросить моих маленьких друзей. — Райт мотнул большой головой в сторону пробегавшего мимо тайца в униформе служащего отеля. — Эти муравьишки снуют по всему острову и вынюхивают много такого, о чем местная полиция и понятия не имеет.

Я не поверила:

— Но ведь в полиции тоже тайцы служат! Чем они хуже?

— Леди, — произнес Райт наставительно, — народ любой страны старается держаться от властей подальше. Тем приходится платить осведомителям, чтобы выведать, что происходит на их земле.

— А вам они расскажут…

— Еще бы! — Он посмотрел на сына. — Я же их постоянный клиент. Уже что-то вроде местной достопримечательности. Скоро зевак начнут водить поглазеть на сумасшедшего американского художника. Буду брать плату, а что?

— Очень разумно, — заметил сын. — А пока пойди, Рыжеволосый Будда, разузнай у них хоть что-нибудь!

Кевин говорил с ним насмешливым, нисколько не почтительным тоном. То, что он назвал отца гением, было, конечно, насмешкой, по крайней мере, так прозвучало. А что он думал о работах отца на самом деле, мне еще только предстояло выяснить.

Но старший Райт вовсе не собирался тут же отправляться на поиски моей «сестры», и в этом я его от всей души поддерживала. Если б я не боялась спугнуть Кевина и разозлить его, то призналась бы в своей лжи немедленно, потому что весь вид художника говорил о том, что его вся эта история может только позабавить. Он явно не был человеком высоких моральных устоев…

— Не могу, — отозвался он с притворным отчаянием. — После твоего отъезда, сын мой, я почувствовал в душе и теле тот нестерпимый зуд…

Кевина бросило в жар:

— Отец!

Но тот невозмутимо продолжил:

— Который неизменно оповещает о приливе чистейшего вдохновения. А ты о чем подумал, сын мой?

Кевин пробормотал что-то невнятное.

— А посему я сию секунду намереваюсь взяться за работу. Я и так потратил на вас, мои юные гости, целых пять минут. Бог мой, сколько можно было написать за эти бесконечные пять минут!

— Не так уж и много…

— А вас — прошу!

Он распахнул перед нами дверь коттеджа. Шагнув через порог, я замерла: то, что надо! Кремового цвета просторная светлая комната с огромной кроватью, кондиционером и ароматными букетами на низких, вытянувшихся вдоль стен тумбочках, была создана для нас с Кевином. Ни телевизора с большим плоским экраном, ни удобных кресел у окна я в тот момент не заметила…

— Отдыхайте, молодые люди, сколько влезет, — предложил мистер Райт довольно бесцеремонным тоном. — Я позвоню, прежде чем вернуться.

Бросив сумку, я уже готова была завопить: «Спасибо!» — и броситься в ванную комнату, на ходу опять стаскивая сандалии, но тут Кевин резко сказал:

— Ты, кажется, не понял! Алисия не отдыхать сюда приехала.

Пришлось мне опять поднимать свою сумку. Роберт покосился на меня с хитрецой:

— Я понял. Но перед серьезными поисками не грех поваляться в постели. Не мучай девушку, Кевин! Она так долго летела к тебе… Сюда, я имел в виду. Так что… Ну а мой мольберт ждет меня в саду. Живописнейшее место, скажу я вам!

— Ты ведь не пишешь пейзажи, — хмуро напомнил Кевин.

— Я не писал их в Америке. Что там было писать? Кактусы в прериях?

— Тебе ближе эта слащавая роскошь?

Я поразилась: Кевин называл эту буйную азиатскую красоту слащавой роскошью? Чем же он тогда будет считать любовь на фоне такого пейзажа? Каплей сиропа на подтаявшем куске сахара?

Мне стало не по себе — уж лучше бы я ждала его среди наших снегов… Может, только у себя дома он считает все чистым и достойным? Но там он ведь совсем не обращал на меня внимания…

— Я люблю солнце, сынок, и все, что с этим связано, — весело сообщил его отец. — Смуглые тела, ослепительное море, экзотические растения… Ты называешь это безвкусицей, а я — любовью к жизни. И тебя призываю вступить в мой клуб. У нас, по крайней мере, не скучно. Не будь скучным, сын мой!

Кевин обиженно пробормотал:

— Я скучный?

— Нисколько! — вырвалось у меня, хотя в глубине души я тоже считала, что ему не хватает некоторого безрассудства, студенческого легкомыслия, которое уже толкнуло бы его к постели. Впрочем, я же столько раз говорила, что не хотела только постели…

Выразительно взглянув на меня, Роберт проговорил извиняющимся тоном:

— Я не совсем точно выразился…

— Ты, кажется, собирался работать? — Голос Кевина стал резким, и мы оба слегка отшатнулись от него.

Может, сам он и не заметил этого движения, но мне стало неприятно, что я будто вступила в сговор с его отцом, которого заочно считала отталкивающей личностью. Хотя, если б этот человек бросил не Кевина, а какого-нибудь незнакомого мне мальчишку, я, наверное, не испытывала бы к нему антипатии.

— Да-да. — Мистер Райт как-то старчески засуетился, внезапно сделавшись меньше и бледнее. — Я уже ухожу… Что же… отдыхайте.

— Неприятный разговор, — сказал Кевин ему вслед. — Как и все, что связывает нас…

Он был так явно смущен всей этой ситуацией, что мне захотелось обнять его и, как ребенка, похлопать по спине. Было довольно странно, что мы не обнялись с ним в аэропорту, хотя любого другого знакомого в чужой стране я поприветствовала бы именно так.

— Ничего особенного, — заверила я его. — Слышал бы ты, как общаемся мы с отцом! Обычное дело.

— Нет, — возразил Кевин. — Не такое уж и обычное.

«И у нас с тобой — все необычно». — Я прошлась, осматривая комнату, которая нравилась мне все больше. Я не делала этого специально, а получалось так, что я все кружу возле кровати, которая с каждой минутой казалась все удобнее и заманчивее.

— Хочешь принять душ? — застенчиво спросил Кевин, продолжая топтаться на пороге, хотя уж он-то мог чувствовать себя, как дома. — Здесь, к сожалению, только душ. Это не самый дорогой номер.