Старик выдохнул дым, который на мгновение сбился в клубок, образовав отчётливый образ часов.

– Верни домой бродяг. – сказал дед. – Иначе всё рухнет. Пусть возвращаются.

– Кто они? – спросил Павел, заглядывая в глаза.

– Туристы.

Старик растаял в воздухе, лишь недокуренная самокрутка осталась в траве. Павел хотел её поднять, но оказалось, что она нематериальна, пальцы проходили насквозь, и вскоре она просто растаяла в воздухе.

Завидев сваленное дерево, кортеж остановился, солдаты соскочили с мотоциклов и ощетинились дулами автоматов во все стороны, всматриваясь в чащу леса в поисках врага.

Когда бронемашина заглохла, остались только звуки леса, от такого резкого контраста зазвенело в ушах. Мэнсон откинул крышку люка, ловко выскочил наружу. Бросил взгляд на измочаленных такой поездкой пленников. Ехать на крыше боевой машины – удовольствие сомнительное, ели ещё и прикован наручниками. С опаской вслед за Чарли выбрался механик с монтировкой.

– Ну что, бойцы? В засаду мы попали, да? В засаду? Эй вы, ублюдки! – крикнул он в лес, – Давайте, выходите! Берите нас, гниды.

Лес молчал.

– Может, просто дерево упало? – предположил один из рядовых.

– Просто? – Мэнсон подошёл к солдату, выхватил у него из пояса нож и вогнал лезвие прямо ему в горло. Немец захрипел, упал на колени, пытаясь рукой остановить бьющую фонтаном кровь.

– Ты потерял бдительность! – заорал Мэнсон, и пнул ногой агонизирующее тело. – Всем быть наготове! Всем укрыться!

Солдаты бросились кто куда, кто под упавшее дерево, кто под защиту брони машины. Только Мэнсон остался стоять посреди дороги с окровавленным ножом. Убийство солдата привело его в чувство. Напряжение и раздражение отступили, можно было теперь действовать рационально.

– Ну, выходите! – опять закричал он.

Фить, фить, фить – пять стрел почти сразу просвистели с разных сторон. Пятеро солдат схватились, кто за руку, кто за ногу. Ничего серьёзного, стрелы только порвали одежду и слегка царапнули, но через несколько секунд тело деревенело, становилось трудно дышать и сознание гасло. Шестой солдат вскинул автомат и дал очередь в чащу леса, но тут же свалился наземь. Стрела оцарапала ему мочку уха и встряла в ствол поваленного дерева.

Борис и Максим вжались в крышу машины. Борис сопел и ковырял чем-то в наручниках, пытаясь открыть. В машине ещё оставался водитель, но он не спешил выходить наружу и тихо ругался в чреве машины.

– Ну и? – Мэнсон широко расставил руки и снова закричал на весь лес, – кто на меня?

Зора натянула тетиву.

– Не нужно, он мой. – Остановила её Рииль и спрыгнула с ветки. Зора последовала за ней. Из-за куста вышла Лита, целясь из лука в странного мужчину с ножом в руке.

– Ух, ты! Девочки! – Мэнсон не верил своим глазам. К нему шли три нимфы, одетые только в набедренные повязки, тела и лица измазаны зелёной глиной. – Потанцуем? Ну-ну, что мы такие грозные? Вы любите оргии? Или по одной?

Рииль сняла с плеча УЗИ, отстегнула пояс с гранатами, бросила лук, колчан и нож, и пошла к Мэнсону совсем без оружия. Когда она подошла на расстояние вытянутой руки, Чарли внезапно сделал выпад ножом, но промахнулся, и ещё получил несильный, но болезненный удар в переносицу.

– Ладно, – Мэнсон перехватил поудобнее рукоятку и бросился в атаку. Но всё бесполезно – он не понял как, но девушка оказалась сзади и ударила ладонями по ушам, несильно, но ощутимо. От звона в голове Чарли на несколько секунд потерял ориентировку. Третий его бросок закончился тем, что он получил удар по глазам. Просто костяшками пальцев. Сразу потемнело, и поплыли разноцветные круги, приносящие боль. Нож всё время проваливался в воздух, девушка исчезала и появлялась в другом месте, нанося болезненные удары. Мэнсон бросился вслепую, но был сбит с ног, кисть вывернули, забирая оружие, лицом ткнули в пыль, руки и ноги связали ловко и крепко.

– Один есть, – крикнула Рииль. – Кто тут ещё?

Борис и Максим испуганно смотрели на воительниц. Девушка, так умело связавшая этого фашиста в майке, потащила свою жертву в лес. Тот, ослепший и оглушённый, послушно поплёлся за ней, семеня стреноженными ногами. Оставшиеся девушки пошли к бронетранспортёру, завидев ещё двоих мужчин на крыше. Из травы поднялись близняшки.

– Хорошенькие какие, – пробормотал Максим, – я бы не против к ним в плен. Я и драться не буду. Бор, а? Не чета этим гестаповцам.

Боря напряжённо возился с наручниками, и, наконец, когда амазонки почти подошли к машине, раздался щелчок и дужки раскрылись.

– Прости, – сказал Боря, – я тебя спасу, клянусь.

Он вскочил на ноги, спрыгнул с машины и бросился в лес. Совсем рядом просвистела стрела. Борис заскочил в кустарник, царапая ветками тело и разрывая остатки рубашки, сзади кричали, но погони слышно не было. Он бежал и бежал, путая след, то по тропе, то забирался в самую чащу, перебежал ручей и упал, изнеможенный, с горящими лёгкими и начинающейся судорогой в икрах. Сил хватило, чтобы укрыться в зарослях кустов, похожих на можжевельник.

В это время Максим тщетно пытался отстегнуть наручники от поручней. Лита терпеливо стояла, скрестив руки на груди. Зора и близняшки вязали впавших в спячку фашистов. Из леса выехала Рииль. Она вела всех лошадей и Мэнсона, привязанного к луке. Он еле поспевал за лошадью, поэтому скорее скакал, чем шёл, вцепившись в седло.

– Девочки, поторопитесь. Солнце в зените. Нам ещё успеть доехать, приготовиться. Что с этим? – спросила Рииль Литу.

– Да вот, никак не отцепится.

Рииль подошла к бронемашине, посмотрела на Максима, потрогала наручники.

– Я с Вами драться не буду. – На всякий случай сказал Максим.

Рииль бросила на него полный презрения взгляд, и пошла к брошенному ею оружию. Подняла Узи.

– Эй, дамочка! Если так, то я лучше уж подерусь! – Максим понял, что смерть не такая уже далёкая перспектива. Девушка подошла, схватила Максима ха волосы и потянула назад, тот подчиняясь боли, поддался и пополз, чтобы у него не вырвали все волосы. Хотя вряд ли они ему теперь понадобятся. Краем глаза он увидел дуло автомата, закрыл глаза. От звука выстрела его чуть не стошнило. Руку обожгло и дёрнуло, содрав кожу на запястье. Больше ничего, не считая того, что сердце от страха чуть не проломило рёбра. Максим открыл глаза – рука была свободна, если не считать браслета с оборванным куском цепи. Это уже снять можно.

– Спасибо, девушка! А у вас тут Зарница? – он принялся слезать с машины, после прогулки верхом на броневичке, всё тело болело. Он спрыгнул на землю и протянул руку Лите.

– Максим, – протянул он руку и тут же получил удар в живот. Упав на землю, он так и лежал в позе эмбриона, пока амазонки решали, как доставить пленников домой. Тащить парализованных неудобно. Из комы они выйдут не раньше, чем часа через три. Да и от того, что в майке можно ждать всяких фокусов. И тут, с криком «Хайль Гитлер» из кабины бронемашины выскочил последний не парализованный немец, выудил из люка «шмайсер», но так неуклюже, что тот выпал из рук и полетел на землю. Немец так и застыл с эхом имени фюрера на устах. Прятаться обратно было бессмысленно. И он просто поднял руки.

Девушки засмеялись. Рииль з прыгнула на машину, обхватила водителя за шею, поцеловала в щёку и прошептала – поедем? Тот только кивнул головой.

Лита подошла к мотоциклу, ей сразу вспомнился запах горючего, ветер, развевающий волосы, послушность руля. Она подошла к Максиму, потихоньку приходящему в себя.

– Я тебя не буду связывать. Только без шуток. Садись в коляску. Со мной не разговаривать.

Максим что-то попытался ответить, но воздуха не хватало. Он молча побрёл к мотоциклу. Водитель с амазонками погрузили двоих коматозников внутрь машины, Мэнсона запихали туда же. Остальных затащили в тень, чтобы они не обгорели на солнце. Оставался ещё вариант, что их найдут проголодавшиеся хищники, но тут уж девушки были бессильны.