— Почему с двойным? — икнула я.

— А как же?! Сперва мы в компании с Корниловым обчистили музей, потом решили избавиться от подельника, убили его, а сами завладели копьем… Если я ничего не путаю — хищение исторических ценностей приравнивается к краже в особо крупных размерах. Срок до пятнадцати лет лишения свободы с полной ликвидацией, то есть конфискацией, — поправилась Маруська, заметив, как я побледнела. — Славка, давай договоримся: в милицию обратимся в самом крайнем случае.

— А разве сейчас не крайний, Мань?

— Что ты, глупенькая?! Мы же еще живы!

Действительно, как же я об этом не подумала? Вот когда убьют, тогда и пойдем в милицию, а так — чего зря людей беспокоить? У них и без нас забот по горло.

— Ладно, — махнула я рукой, — будем разруливать неприятности по мере их поступления.

Маруська просияла:

— Вот это правильно! Слушай, Славка, я тут подумала: а может, ну его, это копье? Отдадим Карловичу — и забудем. Зато богатство обретем! Мне на днях снилось, будто я в навозе плаваю. А навоз — это к деньгам. Ей-богу, к деньгам! Уйду с рынка, буду вести богемный образ жизни: визажисты, массажисты, стилисты… По миру поезжу, народ посмотрю, себя продемонстрирую! Ох, мама моя, красота-то какая!

Слушая, как подружка строит планы на ближайшее светлое будущее, я лишь качала головой. Однако не перебивала: пусть хоть несколько минут поживет богемной жизнью, хотя бы воображаемой.

Когда Манькины фантазии забросили ее в Калифорнию, на виллу по соседству с Сильвестром Сталлоне, я решила, что пора возвращать мечтательницу из Калифорнии в мою малогабаритную квартиру.

— Марусь, дружеские посиделки за тульским самоваром в компании со Сталлоне придется отменить. Серафим Карлович не собирается покупать у нас копье. Он его просто так заберет.

— Но… Как же… Он говорил… Три миллиона… И навоз снился…

— Это потому, что мы в него попали по самый маникюр. А на обещания Карловича можешь плюнуть.

— Как плюнуть?

— Обыкновенно. Слюной. Как ты думаешь, кто мы для Карловича? Не спеши с ответом, — остановила я Маруську, уже открывшую рот. — Сначала вникни… Две дурочки случайно стали обладательницами бесценной реликвии. Именно случайно, потому что антиквар ни секунды не сомневается, что к ограблению музея мы непричастны. Серафим Карлович на все сто процентов уверен — на три миллиона долларов мы клюнем, как рыбка на жирного червяка. Но! Червяк окажется обманкой, а рыбка — уже на крючке. Какое-то время она еще трепыхается, но конец все-таки наступает. Причем обманка остается в целости и сохранности.

— Ты мне совсем голову заморочила своими рыбаками и рыбками. Ты хочешь сказать, что три «лимона» баксов — обманка? И Карлович не собирается с ними расставаться?

Я кивнула.

— А что будет с нами? — не унималась Манька, сильно обеспокоившись нашей судьбой. — Карлович нас убьет, что ли?

— Разумеется. И нас, и Шурку. Думается, у нас есть единственный шанс выпутаться, не прибегая к помощи милиции. Это Чалдон. Пока не знаю, как это сделать без вреда для нас, но что-нибудь обязательно придет в голову. На данный момент я уверена в одном: Чалдон работает на серьезного заказчика, того самого, который — псих, и нам надо как-то на него выйти… Марусь, ты займись чем-нибудь, а я пойду поразмышляю.

Лучше всего мне думается в ванной и в спальне. В данный момент ванная отменяется по причине отсутствия воды, поэтому я ушла в спальню, улеглась на кровать и прикрыла глаза. Но едва голова коснулась подушки, мысли куда-то разбежались, и спустя минуту я уже крепко спала.

Разбудило меня ощущение, что стены дома вот-вот рухнут. Спросонья я не разобрала, в чем дело, и громко завопила:

— Караул!

На зов никто не откликнулся, что, в общем-то, неудивительно: квартиру наполняли звуки более громкие, чем мой одинокий глас. Я прислушалась. Через полминуты удалось опознать грозный рык Игната и возмущенное тявканье Маруськи.

— Милые бранятся — только тешатся, — успокоилась я. — И это еще только начало семейной жизни. Что же будет дальше? Не-ет, я замуж не пойду, целее буду. А Манька-то, кажется, нашла себе постоянный источник адреналина. Вот уж воистину: когда господь хочет наказать, он исполняет наши желания. Ну, ну, надеюсь, до смертоубийства у молодоженов все-таки не дойдет.

Эпицентр семейного скандала традиционно находился на кухне. Маруська с Игнатом были настолько увлечены процессом, что мое появление осталось незамеченным. Несколько минут я слушала, не вмешиваясь, и вскоре причина ссоры стала ясна: Игнат принес на ужин батон «Докторской» колбасы, десяток пакетов с чипсами и три двухлитровые бутылки пива. В качестве подарка для любимой капитан выложил на стол плитку белого шоколада. Эта плитка стала той самой последней каплей в чаше Манькиного терпения: белый шоколад она терпеть не может.

— Я тебя убью! — привела решающий аргумент подруга, хватая в руки батон колбасы. Но потом, видно, прикинула, что с таким оружием угроза невыполнима, и пообещала: — Ну, хоть покалечу…

Игнат покосился на колбасу и, не желая себе такой печальной участи, проревел:

— Положь продукт на место!

Я решила, что пришло время вмешаться, в противном случае был риск остаться даже без такого незамысловатого ужина.

— Брек! — скомандовала я и ловким движением выхватила из рук подруги толстенький батон.

Колбаса пахла совершенно одуряюще. Есть захотелось еще сильнее.

— Маруська, уймись, — велела я, борясь с усилившимся слюноотделением. — Вареная колбаса с картофельными чипсами в качестве гарнира — не так уж плохо. Легкий диетический ужин. У меня в холодильнике есть банка кукурузы и кетчуп. Игнат, а тебе, как будущему счастливому супругу, следует знать несколько важных моментов. Во-первых, пиво портит фигуру, во-вторых, белый шоколад Манька терпеть не может, потому я сама его съем, в-третьих…

— Стоп, стоп, стоп, — поднял руки Игнат, — ты мне на бумажке все напиши, а я выучу это как «Отче наш», обещаю. А сейчас… давайте уже ужинать, а?

Манька, все еще клокоча, как потухший вулкан, принялась сноровисто распечатывать пакетики с чипсами, я резала колбасу, а Игнат ловко вскрыл банку с кукурузой и разлил пиво по бокалам. В общем и целом ужин прошел в теплой, дружественной обстановке. После первой бутыли пива Манька с Игнатом скрепили мирный договор затяжным поцелуем, к середине второй поклялись друг другу в вечной любви, а к началу третьей наш милиционер неожиданно спросил:

— Ну и как продвигается ваше расследование?

— Какое расследование? — поперхнувшись кукурузой, простонала я. В голове сразу вспыхнул красный фонарь тревоги: как много знает дотошный мент?

Игнат рассмеялся:

— Ты дурочку-то из себя не строй. Думаешь, я не сообразил, зачем вам понадобились данные убитого Корнилова? Опять ищете приключения на собственные задницы?

— Не выражайся! — слегка повысила голос Маруська. — Мы с Ярославой просто хотели удовлетворить нормальное женское любопытство.

— Ага. Вполне объяснимое желание. А в помойке вы тоже из любопытства отсиживались? Или у вас там была засада организована? Ах, да, простите убогого мента, запамятовал! Вы же колечко золотое искали…

Мент над нами явно издевался. Мне это не понравилось, я сурово свела брови к переносице, а Маруська шарахнула кулаком по столу:

— Не ерничай! Сказано — кольцо искали, значит, так оно и было. И вообще, не нарывайся на неприятности в моем лице.

— Не буду, — покорно согласился Игнат. — Более того, попытаюсь частично удовлетворить ваше неуемное любопытство.

Наше с Маруськой изумление было настолько велико, что примерно с минуту мы обе очумело моргали. Капитан делится служебной информацией! Это ж интереснее консерватории, ей-богу!

Первой очухалась подружка:

— Ух, е-мое! Это с чипсов тебя так плющит? Слушай, я торжественно клянусь: буду кормить тебя одними чипсами и «Докторской»!

— Еще пивом, — напомнил Игнат. Он поочередно смерил нас с Манькой пристальным взглядом и предупредил: — Только не думайте, что моя откровенность превратится в систему. Скорее наоборот. Я лишь хочу, чтобы вы поняли: убийство Корнилова — не просто убийство из-за долга в пятьдесят рублей. Тут дело очень серьезное, и такие простофили, как вы, запросто могут оказаться по соседству с Сергеем Владимировичем. Я имею в виду в морге.