Был тихий вечер, Мария сидела в саду на маленькой скамейке. Дети спали в своих постелях. Иисус и Иосиф, обсудив события праздничного дня, как обычно, углубились в Священное Писание. Сколько раз Мария слышала, как Иосиф говорил детям, что Слово Божье утверждено на небесах и истина Его в род и род? Братья Иисуса были слишком малы, чтобы понять это, и все-таки их отец всегда говорил:

— Размышляйте о законе, дети мои, ибо заповеди Божии сделают вас мудрее ваших врагов.

Мария смахнула слезу. Женщинам, к сожалению, не позволялось изучать Тору, проводить часы за обсуждением закона и пророчеств. Она могла наслаждаться только тем, что слышала в синагоге, когда там читали Тору, или когда слушала Иосифа, читающего свитки, которые достались ему по наследству от Давида.

Она многого не знала, многого не понимала.

— Мария? — она почувствовала, как на ее плечо легла рука Иосифа. Она прикрыла его руку своей, стараясь сдержать слезы. Возможно, она просто очень устала. — Что тебя тревожит, дорогая?

Он сел на скамейку рядом с ней. Мария попыталась успокоиться, стараясь подобрать нужные слова.

— Многое, Иосиф, — она опустила голову. Потом посмотрела на мужа: — Я сегодня так гордилась своим Сыном. Он так хорошо читал. Все женщины говорили об этом, — даже некоторые из тех, что сплетничали о ней. — И учитель улыбался, и… — тот самый учитель, который хотел отлучить Иисуса от синагоги.

Иосиф вытер слезы с ее щек. Он молчал, терпеливо ожидая, когда Мария выскажет ему все, что было у нее на сердце. Он так много значил для нее. Она могла говорить со своим мужем обо всем, что мучило ее. Наверное, Иосиф сможет помочь ей разобраться в сумятице терзавших ее чувств и мыслей, которые порой были неправильны, а порой просто непонятны даже ей самой.

— Я знаю, что все произойдет во время, определенное Богом, — тихо произнесла Мария. — Но иногда я хочу, чтобы это время наступило прямо сейчас, — она взглянула на звезды. — Моисею было восемьдесят лет, когда Бог призвал его из пустыни и велел ему предстать перед фараоном, — Мария опустила глаза и судорожно сглотнула, прежде чем решилась говорить дальше. — К этому времени его мать уже давно умерла.

— Ты боишься, что не проживешь достаточно долго, чтобы увидеть воцарение Иисуса?

— Разве это нехорошо, что я хочу увидеть своего Сына на Его законном месте? — Мария вспомнила выражение лица Иисуса, когда Он смотрел на нее, стоявшую на хорах для женщин. Она почувствовала, что снова покраснела. Почему она должна стыдиться? Почему она не может гордиться своим Сыном? — Все в Израиле ждут, когда придет Мессия и восстановит справедливость. Царь Давид писал, что Господь с Сиона призовет землю от восхода солнца до запада и будет судить народ. Разве не сказано, что мы не будем бояться ужасов в ночи, стрелы, летящей днем, и язвы, ходящей во мраке? Мы увидим возмездие нечестивым.

Возмездие получат римляне, сборщики податей, фарисеи и книжники, которые устанавливали для евреев все новые и новые законы, пока те не падали под их тяжестью.

— Мария, — мягко произнес Иосиф, — в Писании много говорится о Мессии.

— Давид был мальчиком, когда Бог помазал его на царство.

— Иисус больше, чем царь.

— Я Его мать, Иосиф. И знаю это лучше тебя.

— Да, дорогая. Однако подумай об этом. Явится ли Господь судить мир раньше, чем даст нам возможность освободиться от последствий греха?

— У нас есть закон, жертвы…

— Возможно, ты и чувствуешь себя чистой ото всех грехов, Мария, но я нет. Кто сможет предстать перед Богом в День суда и сравниться с Ним в Его совершенной святости?

— Мы послушны.

— Каждое мгновение? Во всех своих мыслях? — Иосиф печально покачал головой. — Иногда мне кажется, что Бог дал нам закон только для того, чтобы показать нам, насколько мы порочны. Каждый день я слышу, как люди молятся о приходе Мессии. Но они хотят только одного — чтобы Он пришел с мечом, который поразит римлян, и прогнал с нашей земли всех иноземцев, — Иосиф нежно тыльной стороной ладони убрал со щеки жены завитки волос. — Так чего они требуют: справедливости или мести? Я жажду не суда, а того, чтобы между людьми и Богом возродились те отношения, которые были у них в Эдемском саду.

— Иисус позаботится и об этом, Иосиф. И в один прекрасный день Иаков и младший Иосиф займут свои законные места рядом с Ним.

Иосиф промолчал в ответ, и Мария попыталась в сгущающихся сумерках разглядеть лицо мужа. Она почувствовала, как в ее сердце поднимался гнев. Безусловно, Иосиф желал того же самого, что и она, — того, чтобы Иисус воссел на престоле, а братья заняли бы места рядом с Ним.

— Ты не хуже меня знаешь, что Иисус — Мессия.

— Да, — спокойно ответил Иосиф, — я знаю. Но как часто ты сама напоминала мне, что Бог никогда не действует так, как предполагает человек?

Слова мужа и тон, каким они были сказаны, встревожили Марию.

— Тебе не хочется поскорее увидеть исполнение обетования? — Почему он молчит? Почему он так задумчив? — Все эти годы, Иосиф, я внимательно слушала то, о чем говорили в синагоге. Я слушала тебя, когда ты читал Писание Иисусу. Чего нам бояться? Моисей сказал, что Господь — воитель, и пророк Даниил говорил, что все будет отдано Ему. У Иисуса будут власть, слава и царство. Все народы, все языки будут служить Ему, Его владычество будет вовек и никогда не прейдет. Его царство никогда не разрушится. Я могу только желать, чтобы это произошло именно сейчас.

Иосиф сжал ее руку:

— Даниил также сказал, что Сын Человеческий явится совсем не для этого.

Мария в неясном свете угасающего дня внимательно вглядывалась в глаза мужа.

— Я не понимаю.

— Я тоже не понимаю, Мария, но Исаия сказал, что Мессия будет мужем скорби, изведавшим болезни.

— Нет, — с того самого дня, как Бог осенил ее, Мария чувствовала себя отверженной. Этого, конечно же, не случится с Иисусом. Конечно же, время расставит все по своим местам. В конце концов все узнают истину. Она повернулась к Иосифу и крепко схватила его за руки. — Никто не отвергнет Иисуса. Он так добр, Иосиф! Он всех любит. Как народ может не обрадоваться Ему? Когда придет время, Господь откроет каждому, что Иисус — это Тот, Кого мы ждали все эти столетия. И Иисус явит Себя народам.

— Мария, ты забыла, что Бог являл Себя людям, когда выводил их из Египта? И что произошло? Целое поколение израильтян, которое посуху перешло Чермное море, осталось лежать в пустыне, потому что отвергло Его?

— Теперь все будет иначе. Я знаю лучше тебя. Я — Его мать!

— Да, Мария, ты Его мать. Но действовать будет Его Отец.

Мария отпрянула от Иосифа.

— Не говори мне, что Бог послал в мир Своего Сына для того, чтобы Он был отвергнут! Какой в этом смысл?

Слова Симеона, сказанные им в храме, неожиданно пришли ей на ум: «И тебе самой оружие пройдет душу».

Мария встала и отошла в сторону.

— Нет, — она обхватила себя руками — от этих мыслей ей стало холодно. Она тряхнула головой. — Бог милостив.

— Ты просишь милости для всех тех, кто говорил, что ты лжешь о чудесном зачатии Иисуса? Ты будешь просить милости для тех, кто хотел побить тебя камнями? Ты хочешь, чтобы они были прощены или… наказаны?

Слова мужа ранили Марию, однако она знала, что он не хотел обидеть ее. Он сказал ей это только для того, чтобы заставить ее задуматься. Мария прикрыла ладонью дрожащие губы. Чего она в действительности желает? Чтобы люди узнали истину и раскаялись в том, что причиняли боль ей и ее семье? Разве это плохо — желать увидеть, как Иисус положит конец притеснениям и страданиям? Разве это плохо — желать, чтобы все в Назарете узнали, что она говорила правду, что Господь избрал ее для рождения Мессии, что Иисус рожден от Бога, и придет день, когда Он будет судить по правде и владычествовать в величии славы Своей? Она хочет увидеть день Господень! Она хочет увидеть Помазанника Божьего на престоле! Слезы застлали ей глаза. Она хочет, чтобы в мире снова царила справедливость, как это было в Эдемском саду.