Презрительно хмыкнув, пони, тем не менее, послушно засунул морду в один из мешков, извлек из него бубен с маркировкой «Бубен Специальный Шаманский» и бросил Ля Гуху.

— Оп-ля! — похвастался тот, ловко поймав инструмент. — Начинаю!

Бравый затыкатель крутанул один из бубенчиков, и воздух наполнился какофонией звуков, под которые Франсуа пошел выделывать лапами в воздухе забавные кренделя, время от времени выквакивая какие-то слова.

Действо затягивалось, и Единорог, успев заскучать, принялся пощипывать золотисто-красный кустарник, растущий поблизости.

— Включаю басы! — оповестил окрестности Ля Гух.

И причудливые па его превратились в нервные подергивания, а музыка полностью утратила какую-либо упорядоченность.

Но наконец шумная пляска закончилась, и Ля Гух застыл в изящной позе, кинув победный взгляд на своего спутника.

— Иго-го, — произнес Единорог, указав рогом на пятно, по-прежнему красовавшееся на лужайке.

После третьей попытки Франсуа сник. Опустившись на траву, он отбросил прочь бубен и печально вздохнул.

— Похоже, это не А-8.

— Б-6, — вновь подсказал Единорог, подойдя к нему со спины и дружески ткнув мордой в бок. — Не расстраивайся, бывает.

Ля Гух покорно кивнул головой и пошел к лежащим на земле мешкам…

Идолище установили у самого края пятна, которое вздрогнуло и словно бы слегка сместилось в сторону.

— Ага! — радостно потер лапки Франсуа.

Он вприпрыжку помчался к небольшому ящичку, котором дожидались своей участи жертвы. Достав одну из них — крохотную, синюю от страха, быстро закрыл крышку, не давая остальным выбраться наружу, и помчался обратно.

Пока Ля Гух распластывал жертву на мини-алтаре, Единорог колдовал с кнопками в основании идолища.

Повинуясь набираемым им комбинациям, тот менял свою форму, медленно и неотвратимо становясь похожим на пятно.

— Готово! — доложил Франсуа, поигрывая огромным ножом. — Начинай!

— О, великий и могучий властелин! — склонив передние колени перед идолищем, замогильным голосом начал Единорог. — Прими от нас эту жертву в знак нашего восхищения и раболепия перед твоей силой! Предстань перед нами в образе своем истинном, облагодетельствуй нас! Дай нам видеть тебя, чувствовать тебя, трогать тебя!..

— И бить тебя. Аминь! — закончил за друга Франсуа и швырнул алтарь с верещащей жертвой в центр пятна.

Алтарь провалился, словно в лужу, но едва Ля Гух с Единорогом перевели дыхание, как он вылетел обратно и приземлился на прежнее место. Даже жертва верещала так же, лишь поменяв цвет с синего на фиолетовый.

— Это не Б-6, — пробормотал Единорог и от потрясения сел по-собачьи на зад.

За последующие два часа затыкатели опробовали и усиленную молитву, и изощренную иконопись, и перевирание устоев, но пятно оставалось на месте.

— В-1? — робко предложил Единорог, когда наконец усталые друзья повалились на траву.

— Это же дыра! — раздраженно бросил в ответ Франсуа.

— А может…

— Хватит! Дай подумать.

Ночнело. На небо неторопливо выкатывалась третья, предпоследняя, луна, а пригорюнившиеся друзья все сидели у края пятна и один за другим задумчиво плевали в его темную середину. Пятно изредка отплевывалось, но делало это лениво и часто промахивалось мимо цели.

— А может быть, это не дыра? — предположил Единорог, когда молчание перешло все рамки приличия.

— А что? — Франсуа зевнул.

— Ну, скажем, арыд.

— Арыд — выдумка антиподов. Верить им нельзя, а если и можно, то предварительно вывернув изреченную истину наизнанку.

— Это да. Это есть. Вот как-то сказали они мне…

Что сказали ему антиподы, поведать Единорог не успел. В зарослях послышался шум, и на лужайку выбралась девочка. Две длинные зеленые косы ее стелились по земле, таща за собой полчище уцепившихся ползунов; вычурное бирюзовое платье было заляпано землей, тюленьи глаза светились лукавством, а в надежно сомкнутых когтях таилась странная палка с загадочным шаром на верхушке.

— Деточка, ты кто? — Франсуа поднялся, принял уважительный вид, и лучезарно улыбнулся нежданной гостье.

В ответ «деточка» вдруг взмахнула палкой, и воздух над лужайкой расколол оглушительный гром, словно бы упали и разбились сотни статуй Злополучника. За первым раскатом последовал следующий, потом еще один, и еще, и еще, пока наконец звук не слился в один неутихающий грохот. Срывало листву с деревьев, ломало ветви, даже пресловутая статуя начала робко раскачиваться.

— Гремушку! — донесся из кустов слабый голос Франсуа. — Отбери гремушку!

Единорог с трудом поднялся и на ватных ногах начал медленно приближаться к девочке, борясь против поднявшегося ветра. Та же, казалось, ничего не замечала, полностью отдавшись упоению своей страшной игрушкой. Вся ее фигура излучала восторг. Но когда чужие зубы вдруг укусили ее за руку, она взвизгнула и растерялась. Гремушка выпала на землю.

— Вы чего? — обиженно насупилась девочка.

— Тебя как зовут, чудышко? — спросил Франсуа, выбравшись из дебрей сада, отряхиваясь от его настырных обитателей, так и норовящих облепить Ля Гуха с ног до головы.

— Гремлин, — скромно потупилась зеленовласка и шаркнула ножкой. — А мне дядя про вас говорил. Вы те самые.

— Самые-самые, — поправил девочку Франсуа. — Я Франсуа Ля Гух, а вот этот гривастый, — он махнул лапкой в сторону своего друга, — Последний Единорог.

— Ух, ты! И вправду последний?

А ты других видела? — Единорог гордо взмахнул хвостом.

— Неа, — призналась Гремлин.

Вот то-то же!

— А можно на тебе прокатиться?

— Только если пинать в бока и за гриву хвататься не будешь.

Единорог склонил передние колени, и Гремлин уже совсем было перекинула через него ногу, как вдруг напомнил о себе Франсуа.

— Минуточку! А кто дыру будет затыкать?

И он показал на пятно, которое все еще клубилось под статуей.

— А чего ее затыкать-то? — удивилась девочка и решительным шагом приблизилась к загадочному месту.

После чего встала около него на колени и запустила руку прямо в черное нутро. Слегка поискав что-то там, Гремлин вынула на свет гранату, нахмурилась, швырнула находку обратно в яму и вновь запустила руку в темноту.

Внезапно что-то с силой дернуло девочку и стремительно поволокло ее внутрь пятна.

— Держи-хватай! — завопил Ля Гух и, геройски уцепившись за левую пятку, как раз пролетающую рядом, скрылся вместе с ней в пучинах дыры.

— Куда! — раздосадованно воскликнул Единорог и с криком «Посторонись!» сиганул вслед за исчезнувшими…

Шло время. Третья луна все-таки выкатилась и теперь высокомерно с высоты небес освещала притихший сад: и поникшую хрюкву, и тревожно храпящего во сне Злополучника, свернувшегося калачиком на крыльце своего домика, и даже спокойную, безмятежную дыру. И уже готова была показаться четвертая луна, когда из центра дыры, как ошпаренный, выскочил Единорог.

За гриву его держалась Гремлин с пробкой в зубах, а за хвост — Франсуа, почему-то лишь в одном пестром носке. Отбежав к кромке сада, друзья залегли, напряженно ожидая чего-то.

И дождались! Посреди пятна неожиданно образовался странный вихрь, всасывающий в себя загадочную черноту. И чем он чернее становился, тем более блеклым казалось пятно, пока на глазах изумленных соратников полностью не исчезло с лужайки.

Вихрь же, еще покружив на месте, дернулся вправо, потом влево, а потом решительно рванул к выходу из сада, раскидывая прочь живописные растения.

— Вот и все, — пожала плечами Гремлин. — Делов-то!

Миновав изумленного Ля Гуха, она легко запрыгнула на спину Единорога и, ткнув его пятками в бока, залихватски закричала:

— Н-ну!

— Иго-го! — неожиданно для себя возопил Единорог и поскакал галопом по следам проложившего просеку вихря, необычно долго задерживаясь в воздухе при каждом прыжке.