– Хотела получить от тебя подарок.

– Подарок?

– Да, в качестве подарка ты наконец скажешь мне правду.

– Какую правду?

– Назовешь причину, почему ты меня бросил.

Он слегка попятился, почувствовав опасность.

– Мы уже все сказали друг другу тогда.

– Нет, не все: ты просто поставил меня перед фактом, разговор длился три минуты, потом я ушла, и больше мы не виделись.

Итан попытался уйти от разговора.

– В жизни необязательно находить ответы на все вопросы.

– Прекрати говорить языком своих книжек! Думаешь, ты где сейчас находишься? В романе Паоло Ко эльо? Прибереги свои красивые фразы для телепе редач!

Итан покачал головой.

– Послушай, это было давно, – медленно проговорил он. – Мы бы не были счастливы вместе. Ты хотела семью, детей, надежность… Я бы не смог тебе этого дать.

Селин отвернулась. Ее лучшая подруга Зоэ сделала ей знак поторопиться, показав на часы. Приехал священник, и гости стали занимать свои места на стульях, расставленных в саду.

– Я пойду, – сказал Итан, взяв ее руку в свою. – Желаю тебе счастья.

Несмотря на это, он остался стоять на месте, вглядываясь в даль. Вдали на фоне ярких красок осени, взрывавшихся желтыми, пурпурными и оранжевыми всполохами, вырисовывались острые линии небоскребов.

И чем дольше Итан стоял так, тем острее чувствовал удивление в глазах гостей, недоумевающих по поводу его присутствия и поведения. Он с сожалением отпустил руку Селин и закурил новую сигарету.

– Ты так и не избавился от этой дурной привычки, – заметила она. – А я думала, что в Нью-Йорке уже никто не курит!

– Я буду последним, кто бросит, – сказал он, выпустив струю дыма.

– Что, считаешь себя молодцом…

– Стив МакКуин курил, Джеймс Дин курил, Джордж Харрисон курил, Кшиштоф Кислёвски, Альбер Камю, Нат Кинг Коул, Серж Гинсбур…

– Все они умерли, Итан, – мягко возразила она, вытаскивая сигарету у него изо рта и заливая огонек водой из стакана.

Поступок из прошлого, из забытых времен, когда она заботилась о нем. Тогда мысли о будущем имели смысл.

Но Селин не позволила этим чувствам взять верх.

– Сегодня утром я видела тебя по телевизору. Сейчас сложно тебя где-нибудь не увидеть. Ты же везде – на экране, в журналах…

Он пристально посмотрел ей в глаза. Поколебавшись, она решила выложить последнюю карту:

– Мне кажется, у тебя не все хорошо, Итан. Мне кажется, ты несчастен, несмотря на успех.

Он нахмурился.

– Что заставляет тебя так думать?

– Ты помнишь, почему мы влюбились друг в друга? Помнишь, почему это чувство было таким сильным? Потому что я была способна видеть в тебе то, что другим недоступно. И то же самое было с тобой.

Он попытался уйти от разговора.

– Все это чепуха, штуки, которые придумывают, чтобы почувствовать себя как в мелодраме.

– Ты прекрасно знаешь, что это правда.

– Послушай, не хочу тебя разочаровывать, но, вообще-то, у меня в жизни все отлично: я богат, из вестен, у меня завидная работа, яхта, дом в Хэмптоне…

– И что это доказывает?

Он наклонился к ней, растерянный, выбитый из колеи ее нападками, стремясь как-то защититься.

– Ну, раз уж ты так уверена, скажи, что в моей жизни не так.

– Все не так, Итан: твоя жизнь пуста и одинока. Ты один, у тебя нет ни друзей, ни семьи, нет никаких желаний. И что самое печальное, ты сам это прекрасно понимаешь, но ничем не можешь себе помочь.

Он поднял вверх палец и уже открыл было рот, чтобы возразить, но передумал, так же как передумал рассказывать ей о том, что несколько часов назад Джесси покончила с собой практически у него на глазах.

– Ты опоздаешь, – только и сказал он.

– Подумай о себе, Итан, – ответила она и отошла.

Прошла несколько метров и вдруг обернулась.

– Я слышала, что ты сказал сегодня в интервью – эту фразу о точке невозврата…

Он вопросительно посмотрел на нее. Некоторое время она молчала, а потом, после некоторого колебания, все же сказала, словно бросая вызов:

– Так вот, понимаешь ли, в нашей истории точка невозврата будет через десять минут.

Центральный парк, «Боатхаус»

Суббота, 31 октября

14 ч 05 мин

В саду, окружавшем ресторан, вдоль прохода к небольшому подиуму были расставлены стулья из крашеного дерева. Под звуки песни «Солнце восходит»[16] отец Селин вышел на аллею, чтобы повести свою дочь к алтарю, где уже стоял благодушный священник, который дал знак начинать церемонию.

– Дорогие братья и сестры!

Мы здесь собрались сегодня, чтобы с радостью и молитвой отпраздновать священный союз мужчины и женщины, которые поклялись любить друг друга, и…

Итану не удалось уйти из «Боатхауса». Он сидел на одном из барных стульев и искоса наблюдал за церемонией, ломая голову, что имела в виду Селин, произнося эти загадочные слова? И почему она выбрала «Солнце восходит», песню Джорджа Харрисона, для прохода к алтарю? Песню, которую он поставил ей когда-то, сказав, что для него солнце – это она. Единственный человек, который освещает его жизнь.

А что еще говорят, кроме ерунды, когда влюблены? – вздохнул он, заказывая еще одну водку в надежде, что алкоголь немного притупит его страдания.

– … Дорогая Селин, дорогой Себастьен, сейчас вы сделаете самый важный в жизни выбор. Выбор, который приведет вас к Божьей благодати. Именно Ты, Господи, держишь в своих руках наши судьбы, Ты единственный Владыка прошлого, настоящего и будущего, и Ты подарил Селин и Себастьену любовь, которая связала их воедино…

Она предупредила: «в нашей истории точка невозврата будет через десять минут». Через десять минут я выйду замуж, через десять минут дверь закроется навсегда.

Последний призыв, последний шанс.

– …В этот день, исполненный надежд, ваши отношения станут другими, вы должны будете давать друг другу силы и помогать друг другу. В этот исполненный надежд день, Селин и Себастьен, вы объявляете всем о своей любви, привязанности и уважении. Мы все, собравшиеся здесь, станем свидетелями вашего бракосочетания, поддерживая вас и желая счастья…

Итан слез с табурета и подошел к дверям в сад. Он чувствовал себя чудовищно одиноким, всеми покинутым. Голова кружилась. Опять началась эта назойливая мигрень, которая преследовала его с утра и еще усилилась после самоубийства Джесси, нескольких часов допроса в полицейском участке и двух коктейлей «Мартини» с водкой. Его мучил страх, бил озноб. Он плотно застегнул куртку и постарался идти не шатаясь.

Стоявший перед женихом и невестой священник вновь начал говорить, на этот раз более торжественным тоном:

– …Брак призван освятить союз мужчины и женщины. Его цель – это рождение и воспитание детей, взаимопомощь и поддержка в богатстве и бедности, в болезни и здравии…

Селин была права, сказав, что его жизнь пуста. Для кого он жил, заперевшись в своем одиночестве и саморазрушительном индивидуализме? Сострадание, любовь, нежность – эти чувства давно были ему незнакомы. Он внезапно понял, что у него не было ни одного друга с тех пор, как пятнадцать лет назад он вероломно бросил Джимми на улицах Нью-Йорка. Он совершенно одинок, это правда. Чтобы убежать от серых будней, которые приготовила для него жизнь, он бросил все и остался в полном одиночестве. Он всегда верил, что быть одному – значит быть сильным, а любить – значит растерять всю энергию. Теперь он понял, что все не так просто, но было уже поздно.

– …Брак – это серьезное решение, которое исключает легкомысленное отношение к жизни, капризы или безответственность. Это окончательный выбор, потому что люди не вправе разорвать узы, освященные Богом…