— Как же ты учиться будешь?

— А в чем проблема?

— Ну, ты же не видишь, как ты собираешься писать?

— Как-нибудь, — уклончиво ответил Кай.

— Ну, а как ты будешь ходить на пары, по самому институту?

— Ноги у меня пока в порядке, разве нет?

— Не в этом дело, ты ведь слепой…

— Да, но пока вы не осмотрели меня, вы не могли этого сказать. Вам даже это в голову не пришло.

На это у Федотова ответов не нашлось: и вправду, будущий студент первого курса вел себя как самый обычный подросток, даже имел свою особую вредную привычку, поэтому он даже с небольшой радостью сообщил ему, что он прошел медкомиссию и сказал подойти в пятницу к десяти часам за справкой к нему в кабинет. Кай вышел из кабинета, все так же щелкая, оставив в небольшом шоке и недоумении Сергея Юрьевича Федотова, который имел дело не с одним слепым пациентом. Он совсем забыл счет времени, думая о чем-то про себя, пока дверь не скрипнула и на пороге появился его старый друг Николай Александрович Артемьев — «кожник»:

— Сергей Юрьевич, вы когда на обед?..

Федотов был так погружен в свои мысли, что даже не глянул на Николая.

— Серега, блин, ты чего грузишься?

— А?.. — резковато переспросил офтальмолог. — Да нет, ничего… Ты чего хотел-то?

— Ну нифига себе! У нас обед, все тебя ждем, вон, даже Наташка твоя раньше тебя пришла!

— Вот, блин, забыл! Извини, Колька, чего-то меня жара разморила.

Поднявшись со стула, Сергей потянулся, размяв затекшую спину, плечи и пятую точку, и вышел вслед за Артемьевым, закрывая за собой дверь на ключ. Проследовав во врачебную «комнату отдыха», Артемьев, вечный холостяк, плюхнулся на диван, закинул ногу на ногу и положил локти на спинку кресла, откинув голову назад:

— Ах, лепота!.. — скопировав и фразу и тон, выдохнул кожник.

Офтальмолог же чмокнул в губы стройную белокурую Наташу — невролога и они сели рядом, потянувшись к кружкам горячего чая, который ждал их уже на столе.

Артемьев все не мог остановиться и доканывался до друга:

— Так что с тобой?

— Да, понимаешь, просто пациент странный попался… — устало отмахнулся Сергей.

— Че, наглый, взятку давал? Ты хоть не отказался? — как всегда придумал что-то свое Николай.

— Да какая взятка! Ты что! А если бы и была, ты же меня знаешь!

— Ну и дурак, — рассудил Николай с улыбкой.

— Иди ты!

— Ладно, извини… Так все же?

Окулист хмыкнул:

— Представляете, двадцать минут до обеда, я уже собираюсь уходить, как заходит какой-то парень проходить медкомиссию. Шрам на лице, — он провел пальцем по лицу сверху вниз, — и представляется Давыдовым Каем.

— Кем? — переспросила Наташа.

— Кай, имя такое из сказки старой, — быстро объяснил девушке Федотов и продолжил: — Так вот, парень ходит как самый обычный человек, только щелкает все время, — Николай демонстративно щелкнул пальцами, а Сергей согласился, — Да, как-то так. Так вот, я осмотрел его, и выяснилось, что он слепой, вы представляете?

— Да ну?! — вместе выкрикнули оба врача.

— Ну да, — передразнил их Федотов и продолжил: — Представляете, практически каждая часть глаза у него атрофирована!

— Ничего себе… Ты спросил, как он потерял зрение-то?

Федотов потупился:

— Забыл…

— Ну, а хоть как он ориентируется-то спросить не забыл?

Сергей Юрьевич пристыжено молчал.

— Мда, ясно все с тобой — дурко ты был, дурко ты и остался — вынес вердикт его лучший друг по школьной скамье. В школе учились они вместе, потом попали в разные институты, а потом снова встретились на Кавказе в городской больнице совершенно неожиданно, устроив этим же вечером дикий кипишь в местной забегаловке.

— Кстати, как ты его назвал… Давыдов Кай? — дождавшись утвердительного кивка, продолжил с загадочной усмешкой: — Помню такого, помню… Я сейчас.

Выбежав из комнаты отдыха, он вернулся спустя минуту со своей личной тетрадью, в которую он всегда записывал что-то свое…

— Вот, — отыскав пальцем строчку, он зачитал: — Давыдов Кай, абсолютное здоровье.

Вот такая кратенькая строчка заставила всех напряженно замолчать на некоторое время. Первым голос подал Федотов:

— Что это значит?

— А то и значит. Помнишь 2015 год, где врачи ввели правило: брать у больного кровь и другие «части тела» на абсолютно все анализы, и полное обследование всего организма. С нашими технологиями и новыми аппаратами это не так уж и сложно, особенно после изобретения ХЭГ-02.

— Ну, что правда, то правда, — вынуждены были согласиться врачи.

— Так вот, к чему я веду — все, абсолютно все анализы у него отличные. Повторяю: все без исключений, ошибки здесь быть не может. У него не найдено ни одного отклонения. И это не пустые слова.

— Брось, ты же и сам знаешь, что идеально здоровых людей не бывает, всегда найдется какое-нибудь отклонения. А если и не найдется, то всегда можно сделать анализ на ЦМВ или герпес, будь то обычный или опоясывающий, и первый есть у 100 % населения Земли.

— В том то и дело, что у Давыдова вируса герпеса в организме не обнаружено.

Повисла напряженная пауза.

— Но… — почесал затылок Сергей. — Как это возможно?..

— В том то и дело, это невозможно, но это есть.

— И знаете что, — усмехнулся офтальмолог, — его слепота — не болезнь, поэтому он так и остается идеально здоровым…

— Нда… — все были в недоумении и молча прихлебывали чай.

— Кстати, — подала голос коротковолосая Наташа, — в среду с конференции приезжает профессор Крапивин, может, стоит его ввести в курс дела?

— Умница ты моя, — чмокнул в лоб смеющуюся девушку Сергей Юрьевич, — У тебя есть его телефон?

— Да.

— Я записываю…

Чуть вдали от центра комнаты, в которой носился не брившийся пару дней туда-сюда Федотов, плечом к плечу стояли три врача: Николай, старый друг Федотова стоял крайним слева, ближе к стене, крайним справа, чуть поодаль ото всех гордо стоял Крапивин Александр Васильевич, профессор офтальмологии, 56 лет отроду. Посередине между двумя мужчинами старше ее чувствовала себя немного скованно Раввина Наталья Дмитриевна. Всех троих Сергей Юрьевич пригласил настолько неожиданно, оторвав от своих дел и от пациентов, которых они осматривали, что они только и успели сказать медсестрам посидеть с ними.

— Он точно придет, а? — сомневался Артемьев, которому уже надоело стоять.

— Да, определенно, ему же нужна справка в институт? — спиной к ним отвечал заведующий, зачем-то убирая из приемного кабинета в темную комнату все стулья. Саму темную комнату он запер на ключ. Бегать под недоуменными взглядами он уже перестал, и теперь сидел на своем месте, разложив на столе подряд десять одинаковых бумажек, среди которых девять были пустыми, а одна являлась справкой. Она лежала третей справа, если стоять напротив врача. Наташа внутри не сомневалась в действиях офтальмолога, пытаясь стоять с гордо поднятым подбородком. Николай Артемьев лишь пожал плечами с улыбкой: он хорошо знал своего внешне спокойного друга, который не мог просто так бегать и суетиться, для этого должен быть повод, поэтому был вынужден стоять и ждать неизвестно чего. Профессор стоял лишь ради своего интереса и опыта, который был и так богатейший.

Спустя пять минут они были стопроцентно готовы, естественно, по мнению Федотова. Артемьеву он сказал встать посередине комнаты, между столом Федотова и дверью, остальных двух он не трогал, и лишь приказал напоследок всем молчать как рыбам, даже не шевелиться, что бы, не дай бог, Давыдов не услышал.

Прождав еще с пять минут, Федотов глянул на часы, которые показывали без пяти минут десять.

Послышался неуверенный стук.

— Войдите.

Сергей Юрьевич не ошибся — дверь отвори Давыдов Кай, только на нем был теперь не темный балахон, а просто белая обтягивающая футболка. Все невольно замерли, осматривая рваные шрамы на руках, которые, кстати, обросли мышцами. И не такими, полужир-полубицепс, а сами собой были похожи на стальные канаты, особенно красивыми смотрелись мышцы предплечья, к которым бодибилдеры относятся если не с иронией, то уж всяко не с уважением, предпочитая накачать бицуху или грудь, нежели предплечья.