На следующий день Нестор позвонил Магаданскому. Разговор у них вышел короткий: Магаданский назначил время и место встречи и даже, явно пренебрегая правилами вежливости, не поинтересовался как они долетели. Впрочем, Нестор был малодушно рад тому, что его больше не стали терзать никакими вопросами - он был к этому не готов.

  После этого Нестор начал нервничать. Дима, окрылённый лёгкостью первого шага, говорил, что Нестор "просто золото", строил грандиозные планы и волновался за исход завтрашней встречи. Нестора это раздражало, своими восторгами Дима задевал в несторовой душе самые болезненные места, он снова пробуждал те мучительные мысли, которые Нестор запрятал от себя поглубже.

  Нестор не спал ночь, утром поссорился с Димой, точнее обидел его каким-то пустячным замечанием с намёком на его невежество, что Диму всегда особенно болезненно задевало, и такой вот - раздражённый, в растрёпанных чувствах - он отправился к Магаданскому.

  Магаданский принимал их в своём офисе, где всё было как игрушка, всё словно новенькое и сияющее первозданностью. Увидев фигуру Магаданского, увидев эти стены, где всё напоминало об их с ним романе, Нестор потерял остатки спокойствия и благоразумия. Сюда Нестор приезжал, когда Магаданский взялся руководить его движением по неизведанному океану нового русского бизнеса, здесь он потом устраивал Магаданскому истерики и сцены бессмысленной ревности, а на кожаном диване в его кабинете они однажды даже занимались любовью.

  - Чрезвычайно рад видеть тебя снова в Берлине. Приятно сознавать, что ты вернулся, - после церемонии представления и обмена любезностями поприветствовал Нестора Магаданский. И улыбнулся ему своей вампирской улыбочкой.

  Этого Нестор и боялся. Но он никакими силами не мог заставить себя кокетничать с Магаданским в присутствии Димы, хотя наедине с ним это получалось само собой. Сейчас Нестор впервые увидел себя как бы со стороны и ему почему-то сделалось так плохо, что он растёкся мыслями как кисель, отупел и сделался неспособным к действию.

  В результате он смог только молча улыбнуться в ответ - это получилось у него достаточно любезно, но в то же время так, будто он страдал от нервного тика.

  - Присаживайтесь.

  Магаданский предложил им кофе, черные кофейные чашечки отразились в полированной глади стола, воздух наполнил приятный кофейный аромат. Хотя на лице Магаданского кроме вежливого внимания не отражалось как всегда ничего, Нестору почему-то казалось, что он насмехается. Его небрежная поза, его отточенные манеры казались в данный момент насмешкой. Нестор кожей чувствовал , что он издевается.

  - Давно ли вы занимаетесь бизнесом, Дима?

  В который раз Нестор поражался, как Магаданский чувствовал людей: с Димой он сразу повёл себя как лев со щенком, сразу взял покровительственный тон.

  - Да не так уж давно - года три наверное... - неожиданно доверчиво поведал Дима, - Я когда ещё учился в институте, машинами торговал. Знаете - пригонял из-за границы иномарки... - легкомысленно начал рассказывать он.

  Нестор едва не упал в обморок - что это значит? Дима повёл себя до невозможности глупо, выдавал Магаданскому о себе всё: свою несерьёзность, некомпетентность, свой авантюризм - н чуть ли не исповедовался ему. Со своей непрошеной дурацкой откровенностью и растроганно блестящими глазами он выглядел так, будто влюбился в Магаданского.

  Дима явно находился под сильным впечатлением. Ещё бы! Это был не Макс, "среди новых русских" таких как Магаданский (точнее, для него Степанов) ему встречать не приходилось. Представительность, безупречный вкус и главное сила, исходящая от него весьма ощутимо и недвусмысленно, просто покорили его.

  Нестор был возмущён, оскорблён, убит! Нестор страдал, глядя, как Магаданский вытягивает из Димы всё что ни пожелает. Нестору Дима не рассказывал о себе и сотой доли того, что с готовностью выкладывал сейчас Магаданскому.

  - Вы не женаты, Дима, как я понял? - Магаданский коснулся губами края кофейной чашечки, пряча улыбку - лёгкую издевательскую улыбку.

  - Не женат.

  Этот идиот покраснел! Он едва заметно смутился, едва заметно покосился на Нестора, но неужели Магаданскому этого не было достаточно?!

  А Дима - было такое впечатление - просто томился от желания, чтобы его спросили: "А что у вас было с Нестором?". Чтобы ответить: "Да мы переспали с ним один раз..." и дальше излиться потоком путаной, бессвязной речи о своих сомнениях, терзаниях и тревогах.

  Или это всего лишь плод больного несторова воображения, невроз, выражаясь медицинским языком?

  Но Диму Нестор никогда ещё таким не видел. Куда что девалось? Куда пропали его обычные насмешливость и высокомерие? Нестору хотелось встряхнуть его, как несколько дней назад этого хотелось Гарику проделать с ним самим, когда он, очертя голову, кинулся в эту авантюру, произнеся роковое "Олег, у меня к тебе дело".

  Нестор терял контроль над собой, раскалённое острие ревности вонзалось ему под рёбра. Но вот кого и к кому он ревновал?

  Нестор неизбежно должен был сойти с ума.

  - Кажется за этой приятной беседой мы забыли о деле, - зло улыбнулся он, воспользовавшись паузой.

  - Но ещё всё можно исправить - всё в ваших руках, - ответил Магаданский, сделав приглашающий жест рукой.

  Дима слегка смутился, осознав, что болтал столько времени попусту, Нестор вспыхнул, уверившись окончательно, что Магаданский просто развлекается, а Магаданский смотрел на них так, как будто понял всё.

  Нестору захотелось броситься на него, расцарапать ему физиономию, потом вытолкать Диму из этого кабинета пинками, наорать на него за дверью, а потом пойти и утопиться. Нестор готов был устроить истерику, отхлестать Магаданского по щекам, выкрикивая при этом невнятные по своему обыкновению претензии, ему хотелось зарыдать и с чувством сообщить, что ненавидит обоих.

  Всё-таки Магаданский вызывал в нём такие бурные эмоции как никто другой.

  Дима, стремясь исправить положение, приступил к изложению сути дела. На взгляд Нестора он делал это со множеством ненужных подробностей, чем раздражал Нестора дополнительно. Но чем дольше Нестор смотрел на него и чем больше его слушал, тем спокойнее становился. Дима невольно умилял его. Мягкая прядь каштановых волос, упавшая ему на лоб, его манера жестикулировать при разговоре, словно он руками помогал себе находить нужные слова - всё это было так трогательно, так мило.

  Нестор успокоился, взял себя в руки и вспомнил о том, что Дима - его любимый Дима - нуждается в его поддержке, что без его чуткого руководства он будет беспомощно барахтаться в водах большого бизнеса, что сам Нестор пришёл сюда с ним затем, чтобы мягко заставить Магаданского помогать ему.

  Да, Нестор снова приносил себя в жертву, он постоянно приносил себя в жертву. Унижение ради Димы не составляло для него никакого труда. В данном случае он жертвовал Магаданским, это тоже было ему нетрудно - этот человек никогда не будет любить тебя так, Нестор, как ты этого хочешь, не благоразумнее ли забыть о нём и никогда не слышать больше: "Ну чего ты хочешь - чтобы я женился на тебе?"

  А твоё счастье, Нестор - вот оно сидит рядом, рассказывает что-то о рынках сбыта. Кто сказал тебе, что у вас ничего не получится? Нестор был готов ждать сколь угодно долго, он был безмерно терпелив.

  Тем временем Магаданский выслушал сбивчивую Димину речь и, мило улыбаясь, сказал следующее:

  - Всё это выглядит слишком поверхностным и непродуманным. Я понимаю, что это модный стиль ведения дел сейчас в России, но я хочу, чтобы вы поняли, что здесь это не пройдёт. Здесь нужна кристальная честность и уверенность в партнёрах. Я не могу рекомендовать вас серьёзным людям, потому что не уверен в вас сам. А с мошенниками я сам не имею никаких дел...

  Нестор не впал в панику подобно Диме, которого слова Магаданского повергли в шок. Нестор вежливо улыбался своему "бывшему" любовнику, заставляя Диму смотреть на себя с надеждой. К радости Нестора Дима больше не распахивался наружу перед Магаданским и, похоже, начинал мучаться раскаянием из-за припадка своей глупой откровенности.