Примерно в это же время мысль использовать эти машины в качестве «интрудеров» зародилась в недрах штаба Истребительного Командования. Взаимодействие этих типов самолётов облегчалось тем обстоятельством, что «Дифианты», как и «Турбинлайты», были оснащены бортовыми радарами, хотя и менее совершенной модификации A.I Mk.III. Координатором действий звена был, естественно, экипаж «Турбинлайта». И всё же дебют новых комбинированных «ночных охотников» оказался разочаровывающим по своим результатам. Уже после полутора десятков боевых вылетов, предпринятых в апреле — мае экипажами этих машин, стало ясно, что «башенные ночники» не способны сколько-нибудь эффективно действовать во вражеском воздушном пространстве. Первоначально предполагалось, что операторы наземных РЛС будут сообщать патрулирующим в определённых районах ночным охотникам о параметрах полётов возвращающихся на свои базы немецких бомбардировщиков. Однако последние слишком быстро уходили из зоны видимости британских PJIC и даже переданная о них информация стремительно устаревала. Немного пользы было и от «Турбинлайтов», экипажи которых после включения прожекторов часто попадали под зенитный огонь и вынуждены были тут же выключать освещение.
Надо заметить, что к этому времени в оккупированных областях Бельгии, Голландии и Франции было сосредоточено 97 тяжёлых и 146 лёгких зенитных батарей 4*, а также 71 прожекторная батарея 5*. Информационную поддержку расчётам зенитной артиллерии обеспечивали РЛС FuMG80 «Фрёйя» с дальностью обнаружения воздушных целей до 120 км, а вскоре в войска начали поступать более совершенные радары «Вюрцбург» и РЛС управления огнём FuMG39L и FuMG40L. Понятно, что сосредоточенные в сравнительно неширокой прибрежной полосе, эти силы создали внушительную основу системы немецкой ПВО на оккупированной территории, над которой включать такие средства освещения, которыми обладали «Турбинлайты», было смертельно опасно.
Во внезапно наступившей темноте, из-за длительного процесса аккомодации глаз, обнаруженную цель терял как экипаж самолёта-целеуказателя, так и атакующего «Дефианта». Обкатка последних в связке с «летающим радиолокационным прожектором» показала, что английский истребитель не обладает необходимым преимуществом в максимальной скорости по сравнению с даже аэродинамически «загруженным» «Дугласом», а потому на роль напарника целеуказателю требуется другой самолёт. В результате экипажи одномоторных истребителей предпочитали вести поиск немецких самолётов в ночном мраке самостоятельно, о чем честно и писали в своих отчётах о выполненных вылетах, а штабу Истребительного Командования стало очевидно, что тактика действий звеньев «интрудеров» требует более глубокой проработки.
Нечем было похвастаться и собственно экипажам двухместных истребителей. Причин было несколько. На борту детища фирмы «Болтон Пол Эйркрафт» было на одну пару глаз меньше, чем на двухмоторном изделии кампании «Бристоль Эйркрафт Компани» и на пришедшим им на замену в 23-й эскадрилью заокеанских «Дугласах». Заметно уже были и сектора обзора. Правда, стоявшая на истребителе четырёхпулемётная турель могла обстреливать воздушные цели прямо по курсу, позади, на левых и правых курсовых углах, а также идущие с превышением по отношению к атакующему истребителю. Но в реальности всё оказалось существенно сложнее, и реализовать манёвренные возможности своего оружия авиаторам в полной мере так и не удалось. К тому же для выполнения свободного поиска была признана абсолютно недостаточной дальность полёта «Дефианта», равная всего 885 км. Поскольку в это время в качестве «интрудеров» уже использовались «Харрикейны», то вполне логичным выглядело решение штаба Истребительного Командования привлечь к отработке взаимодействия с самолётами целеуказания часть (detachment) 3-й эскадрильи.
Однако это оказалось отнюдь не простой задачей. Начать нужно с того, что пилоты одномоторных «охотников», уже начавшие привыкать действовать самостоятельно, должны были освоить полёт в строю ночью, ориентируясь по специальным небольшим строевым огням, смонтированным на законцовках консолей «Турбинлайта», которые светили назад и немного в стороны.
При взгляде на летящий самолёт строго снизу, спереди и сверху они были не видны. Этот навык сам по себе требовал значительного времени на отработку, вдобавок лётчики пары «Харрикейнов» привыкали к манере пилотирования «осветителя» определённым пилотом и «рокировки» лётного состава в звене уже были недопустимы. В случае обнаружения цели пилоты истребителей должны были атаковать по очереди с разных сторон, но при этом отворачивать от цели по возможности каждый в свою сторону, что несколько снижало риск столкновения истребителей между собой. И всё же уже на этапе отработки тактики действий не обошлось без потерь. В ночь на 23 июля на своей территории погиб сержант Т.Дж. Л.МакЭнери, тело которого было найдено в обломках его «Харрикейна» (сер. №Z3503) у городка Рамсей (в Эссексе). Что стало причиной его гибели, так и осталось неизвестным, но, скорее всего, он потерял пространственную ориентировку при маневрировании на небольшой высоте.
Как бы там ни было, но, несмотря на некоторое снижение эффективности действий «интрудеров» летом 1941 г., Штаб Истребительного Командования в июле санкционировал перевод на ночные действия 32-я эскадрильи, а в августе тактику «ночных охотников» начал осваивать лётный состав 247-я эскадрильи. Но ещё до этого времени, анализируя опыт применения «интрудеров», англичане пришли к выводу, что концепция системы вооружения, принятая для одномоторных истребителей до войны, окончательно себя исчерпала и уже не отвечает сложившимся условиям войны. Если истребители, вооружённые 8 или 12 пулемётами, ещё имели шансы на уничтожение противника в воздушных боях в дневное время, то у «ночников» их было на несколько порядков меньше! Фактически уже первая атака должна была решить исход встречи, а потому практически одновременно с пулемётными вариантами в эскадрильи «Харрикейнов»-«интрудеров» начал поступать пушечный вариант этого истребителя с полностью металлическим крылом. Как после войны вспоминал флайнг-офицер Годфри Бэлл из состава 43-и эскадрильи, «Харрикейн Мк. IIС» имел мощнейшее вооружение из четырёх 20-мм пушек. Это была французская артсистема Hispano-Suiza HS.404, аналога которой в Королевских ВВС не появилось фактически до конца войны. Это было превосходное оружие, стволы которого закрывали резиновые обтекатели подобные крупногабаритным презервативам, так что обслуживающий персонал базы легко мог видеть, использовал пушки своего самолёта вернувшийся пилот или нет.
4* Тяжёлая зенитная батарея включала четыре орудия калибра 88 или 105 мм, а также два 20-мм зенитных автомата. Надо заметить также, что такие важные порты как Антверпен, Брест, Лориан, Шербур, Кале и ряд других прикрывались стационарными батареями калибра 128 мм. Лёгкая зенитная батарея включала 12 зенитных установок калибром 20 и 37 мм.
5* Приведены данные без учёта ПВО Рейха, в которой в это время находились 537 тяжёлых зенитных батарей, 395 лёгких и 138 прожекторных. Любопытно отметить, что на Восточном фронте, превосходившем протяжённость Западного в несколько раз, в рассматриваемое время находилось всего лишь 239 тяжёлых зенитных батарей, 135 лёгких и 25 прожекторных. При этом около половины тяжёлых зенитных пушек и значительная часть лёгких применялась не в ПВО по своему прямому назначению, а в качестве батальонных, полковых, бригадных и дивизионных средств огневой поддержки пехоты или как противотанковые.
Идея создания поискового самолёта, оснащённого радаром и прожектором была достаточно здравой, но английские специалисты не учли, что наибольший эффект от её реализации можно было бы получить при условии сохранения на «Турбинлайте» собственного бортового вооружения.
