В первую минуту я подумала, что он живой, и, смертельно испуганная, с громко бьющимся сердцем, дрожащим голосом вскрикнула: о!

Но звук моего голоса ещё не замер в воздухе, как фигура его начала таять и, страшно сказать, как таять: он сам скрылся сперва, а довольно долгое время спустя исчезли и его пальто и шляпа. Я побелела и похолодела от ужаса и была до того напугана, что не могла ни встать, ни позвать на помощь. Страх до такой степени овладел мною, что я просидела всю ночь, не смея тронуться с места, не смея ни на секунду оторвать глаз от двери, у которой мне показался призрак Ирвинга. С невыразимым облегчением увидела я проблески рассвета и услышала рядом движение других жильцов.

'Несмотря, однако, на все случившееся, я ни на минуту не подумала, что он умер и что это исполнение его обещания. Я старалась стряхнуть с себя овладевшее мной нервное состояние и объяснила себе это явление галлюцинацией зрения, так как перед этой ночью я несколько ночей подряд провела за работой.

«А всё-таки это странно, – думалось мне иногда, – очень уж всё это было реально». Прошло три дня.

Как-то вечером я снова сидела одна и занималась, как вдруг голос Ирвинга, громкий и ясный, позвал меня из-за окна. «Джорджи! Ты здесь, Джорджи?» – спрашивал этот голос.

Убеждённая в том, что Ирвинг вернулся в Англию, – я не могла ошибиться, я слишком хорошо знала его голос, – встревоженная и смущённая, я выбежала на улицу.

Никого.

Страшно разочарованная вернулась я в свою комнату. Я тревожилась за его судьбу в последнее время и действительно была бы рада, если бы на этот раз он сам приехал ко мне.

«Нет, это он, – думала я. – Это должен быть Ирвинг. Ведь я же своими ушами слышала, как он позвал меня. Наверное, он спрятался в одном из соседних подъездов, чтобы посмотреть, выйду ли я к нему навстречу, вообще, что я буду делать». Я надела шляпку и прошла до конца улицы, заглядывая в каждый подъезд, где он мог спрятаться.

Никого.

Позднее, ночью, я поразительно ясно слышала, как Ирвинг кашлял под моим окном, и кашлял нарочно, как это делают, желая привлечь чьё-нибудь внимание.

И вот, начиная с этой ночи, в течение девяти недель я постоянно слышала голос Ирвинга иногда ежедневно, в течение целой недели, потом три раза в неделю, потом через две ночи, потом через три или четыре. Начиная с полуночи, а иногда и позже, голос его говорил со мною в течение целой ночи:

«Джорджи! Это я!» – говорил он иногда. Или же: «Джорджи! Ты дома? Поговори с Ирвингом». Потом наступала длинная пауза, после которой раздавался глубокий, странный, нечеловеческий вздох.

Иногда он не говорил ничего, кроме: «Ах, Джорджи, Джорджи!» И это целую ночь.

Однажды ночью, во время страшного тумана, Ирвинг позвал меня так громко и ясно, что я моментально встала с постели, уверенная, что это не галлюцинация.

«Он должен быть здесь, – говорила я самой себе, – он живёт здесь, где-нибудь поблизости, это ясно как Божий день. А если его здесь нет, то это только значит, что я схожу с ума».

Я вышла на улицу. Густейший, чёрный туман стоял "округ меня непроницаемою стеной. Нигде ни огонька. Я громко крикнула: «Ирвинг! Ирвинг! Иди сюда ко мне! Ведь я знаю что ты прячешься, чтобы испугать меня! Ведь я же сама видела тебя! Иди сюда и перестань дурачиться!»

И вот, клянусь вам моей честью, в нескольких шагах от меня, из тумана, раздался его голос: – «Это только я, Ирвинг!»

Потом глубокий, страшный вздох замер в отдалении.

Каждую ночь я продолжала слышать кашель, вздохи и стоны.

В конце девятой недели я получила обратно моё письмо с пометкой на нём неаполитанского консула: «Синьор 0'Нейл умер». Ирвинг 0'Нейл умер 28 ноября 1888 года, в тот день, когда он мне явился.

Странным во всей этой истории является то обстоятельство, что, как только я узнала чисто земным способом о смерти Ирвинга, его страждущий дух, казалось, успокоился; по крайней мере с этого дня я больше никогда не слышала его голоса. Точно он знал, что никто не извещал меня о его смерти, и сам всеми силами стремился уведомить меня о ней. Я была так поражена его появлением 28 ноября 1888 года, что нарочно записала это число с намерением написать ему об этом. Я и написала, но моё письмо пришло в Сарно уже после его смерти. Что голос был его, в этом для меня нет никаких сомнений, потому что у него был совсем особенный голос, какого я никогда и ни у кого не слышала. И при жизни, раньше, чем постучать в дверь и войти, он всегда прежде звал меня в окно.

Когда его голос говорил: «Ах, Джорджи!», это звучало так ужасно, так безнадёжно грустно, вздох его говорил о таком безграничном отчаянии, что сердце обливалось кровью от невозможности облегчить его, чувствуя притом его близость.

Но, как я уже сказала, с получением материального извещения о его смерти все явления прекратились.

Вот все, что я могу вам сообщить о бывшем со мною сверхъестественном случае. Джорджина Ф.".

Двузубые вилы воткнули ему в шею так, что пригвоздили к земле. Его садовый серп врезался ему в грудь. Лицо мёртвого старика было искажено гримасой страха. В таком виде нашли Чарлза Уолтона в 1945 году. Возможно, он стал жертвой последнего ритуального колдовского убийства в Британии. Детектив, старший полицейский офицер Фабиан – знаменитый «Фабиан из Скотленд-Ярда», – много месяцев затратил на расследование. Но кто совершил дикое убийство – так и осталось загадкой, окутанной мистической устрашающей атмосферой.

Для всех Чарлз Уолтон был безвредным добродушным старомодным стариком, такого можно встретить в любой английской деревне. Он жил с племянницей в доме с соломенной крышей в Лауэр-Квинтоне, Уорвикшир, зарабатывая на жизнь тем, что подряжался на случайную работу на фермах за 18 пенсов в час.

Его редко видели в забегаловках, он предпочитал покупать галлон сидра и пить в одиночестве у очага в своей кухне. Он, как говорили в деревне, был нелюдимом.

Старик Уолтон не слишком любил общество и был настоящим деревенским жителем, обожающим быть наедине с природой. Он мог часами разговаривать с дикими птицами – и верил, что они понимают друг друга.

Он не слишком любил собак, но в маленьком саду разводил жаб. Ходили слухи, что он запрягал их в миниатюрный плуг и гонял по полям.

Был февральский день, когда Чарлз не вернулся с работы в поле. Люди отправились на поиски и обнаружили его бездыханное тело под ивой. Дональд Маккормик, который написал книгу об этом преступлении, заявлял, что может предположить, кто был убийцей. Мог это сделать и Фабиан.

Но никаких доказательств, чтобы подтвердить предположения, не было. Одни лишь сказки о разговорах шарика Уолтона с птицами, жабьих упряжках… и зловещий домысел, что он был убит, ибо был колдуном.

Перед жителями итальянского городка Борго-а-Моццано стояла чертовски трудная задача – каждый раз когда они пытались возвести мост через реку, он неизменно обрушивался ещё во время строительства.

После очередной неудачи старожилы вспомнили, что некогда юная девушка по имени Мадцалена спасла свою душу от когтей сатаны именно в этом месте. Многим сразу пришло на ум, что царь тьмы, разваливая построенное, просто мстит за былую неудачу. И тогда, посовещавшись, горожане пошли на сделку с дьяволом. Торжественно пообещали: если он позволит возвести мост и будет защищать его, то сможет забрать душу первого живого существа, которое пройдёт по нему!

Мост был построен, и настала очередь выполнить условие. Однако хитроумные местные власти выкрутились из положения – вместо человека пустили через мост бродячую собаку.

О том, что случилось с ней, история умалчивает, однако для людей всё кончилось благополучно. То ли дьявол был поражён ловкостью, с какой его обвели вокруг пальца, то ли расценил это как удачную шутку, на которую глупо обижаться, но мост больше не разрушал. Более того, кажется, принял меры для его сохранения на веки вечные.