А вскоре после этого письма ко мне неожиданно явился и сам его автор — Берзниэк и вместе с ним Лиль. Последний был с неизменной трубкой в зубах, в светлой фуражке штатского образца, загорелый, обветренный. Оба выглядели здоровыми и довольными, оживленно рассказывали, что красноармейцы, несмотря на частые переходы, отдохнули, подкормились.
Вместе с ними мы отправились на берег Волги, где на баржах разместился полк со всеми обозами.
Бойцы пообтрепались, но выглядели тоже здоровыми, сытыми, а главное — бодрыми и веселыми.
По моей просьбе духовой оркестр исполнил марш «Жизнь для победы». Знакомая мелодия напомнила Москву.
А на следующее утро полк снова отправился на выполнение боевых заданий. Он прошел с боями многие сотни километров, два раза еще получал пополнение из московских рабочих. И чем дальше уходил полк, тем труднее было поддерживать с ним связь. Большой радостью для меня было письмо, полученное однажды от красноармейца-коммуниста Титова и названное им почему-то [100] докладом. Я привожу его в точности, не исправляя даже орфографических ошибок, чтобы оно не потеряло особый свой колорит:
«Доклад
Сообщаю о политической благонадежности стрелкового полка. Всегда полк исполняет боевые приказания. Когда наступали на Росошанский и по нас стали стрелять, то все шли без ропота и чувство было воодушевленное, так что мне кажется самый худший элемент весь дезертировал, остался более надежный красноармейский состав, так что прошли более ста верст и погода была скверная, дождик был, грязь. Шли без шуму и крика, но все-таки другой раз поговорят, что мало хлеба, ну это ничего, знают, что хлеба нету и негде взять, транспорт в полку совсем разорился, лошади дохнут. Объясняется тем — нету фуража и негде взять, приставка скверная.
О командном составе. Пока часть на высоте своего положения.
Дальше сообщаю о настроении крестьян, занятых нами местности. Вот характерно отметить: в Росашках был в Совете и там на улице встречался с крестьянами, из слов их — отношение к кадетам очень скверное, почему, потому что они у них угнали скот. Дальше они на общем собрании хутора, постановили на будущую весну обрабатывать землю обществом. К Красной армии относились душевно, хорошо. Еще ряд селений проходили, тоже сочувственно относятся, так что пока ничего такого нет. Дальше что будет неизвестно. Только вот что плохо, по всем проходящим занятым местностям свирепствуют болезни: тиф, испанка. В редком доме нет больного и нет никакой санитарной помощи.
Член РКП — П. Титов».
В мае меня назначили инспектором прифронтовой полосы. Я уехал из Царицына и совсем потерял связь с боевыми друзьями. Лишь много времени спустя, возвращаясь в Москву, я как-то случайно встретил на берегу Волги в Саратове красноармейцев из нашего обоза и узнал от них о трагической гибели полка рабочей Москвы.
Это произошло в конце мая 1919 года где-то на берегу реки Маныч.
Полк, изнуренный длительным переходом, натолкнулся на превосходящие силы противника. Красноармейцы дрались стойко и решительно. Трижды они отбивали [101] вражеские атаки. Но, когда с фронта началась четвертая атака, несколько сот белоказацких конников зашли полку в тыл и решили его участь. Рогожско-симоновцы, расстрелявшие патроны, схватились с врагом в рукопашную, но силы были слишком неравны. Большая часть красноармейцев полегла на берегу реки, и только немногим удалось спастись.
Оставшиеся в живых спасли и святыню части — Знамя полка. Они спрятали его, доставили в Москву и сдали Рогожско-Симоновскому районному комитету партии. Знамя это цело и сейчас. Оно хранится в Музее Революции.
В начале июня 1919 года оставшиеся в живых красноармейцы 38-го Рогожско-Симоновского полка вступили в Конный корпус С. М. Буденного. Их дальнейшая боевая жизнь слилась с легендарной историей Первой Конной.
Когда я вспоминаю наш родной Рогожско-Симоновский полк — полк рабочей Москвы, передо мною, как живые, встают обаятельные образы моих славных однополчан — честных, скромных, смелых, беспредельно преданных великому делу революции, трудовому народу. И на память невольно приходят слова революционной песни:
Вы жертвою пали в борьбе роковой,
Любви беззаветной к народу,
Вы отдали все, что могли, за него,
За жизнь его, честь и свободу.
[102]
С. И. Моисеев (биографическая справка)
Сергей Измаилович Моисеев родился в 1879 г. в прогрессивно настроенной дворянской семье.
Мать Сергея Измаиловича, урожденная Л. А. Мельникова, была внучатной племянницей известного писателя П. И. Мельникова (Андрея Печерского), увлекалась литературой и сама написала о тяжелой доле крестьянских женщин несколько рассказов, опубликованных в нижегородских газетах. Один из лучших ее рассказов — «Простенькая» — был издан отдельной книжкой.
В домашнем кругу Моисеевых отец часто читал своим двум сыновьям-подросткам Сергею и Борису произведения писателей-демократов, особенно стихи Некрасова. А однажды показал им нелегальный сборник «Полярная звезда», издававшийся Герценом, и рассказал об этом выдающемся мыслителе.
Весной 1899 года в Нижнем Новгороде появилось много студентов, высланных из университетских городов России за так называемые студенческие беспорядки. В их числе находился и старший брат Сергея Измаиловича — Борис, ставший впоследствии большевиком.
Сергей, закончивший к этому времени среднюю школу, сблизился с революционно настроенной молодежью, принимал участие в ее выступлениях.
Особенно внушительная политическая демонстрация произошла в том году во время похорон трагически погибшего в Москве студента социал-демократа, тело которого по просьбе родных было доставлено в Нижний Новгород. Этот студент, посаженный за революционную деятельность в Бутырскую тюрьму, в знак протеста против жестоких репрессий царского правительства облился керосином из лампы и сжег себя.
Осенью 1899 года Сергей Измаилович поступил в Московский университет на естественный факультет. Ему посчастливилось учиться у великого русского ученого К. А. Тимирязева.
В 1901 году царское правительство, обеспокоенное революционным брожением учащейся молодежи и решившее запугать ее, подвергло [103] неслыханному наказанию 183 студентов Киевского университета, отдав их в солдаты. В связи с этим по всей России прокатилась волна горячего протеста. В. И. Ленин в статье «Отдача в солдаты 183-х студентов» гневно писал:
«Это — пощечина русскому общественному мнению, симпатии которого к студенчеству очень хорошо известны правительству». [7]
Бурно протестовали против новой жестокой репрессии царизма и студенты Московского университета. Они создали свой исполнительный комитет, в состав которого избирается и Сергей Моисеев. Несмотря на полицейский запрет, комитет созвал студенческую сходку. На нее собралось около 500 человек. Многие из них были задержаны полицией и под усиленной охраной отведены в здание манежа. Членов студенческого комитета арестовали, исключили из университета и выслали из Москвы.
Сергей Измаилович возвратился в Нижний Новгород. Тюремная решетка и полицейские угрозы не сломили волю С. И. Моисеева. В родном городе он участвует в создании подпольной студенческой организации, которая в январе 1902 года самоопределилась как социал-демократическая. С этого времени Сергей Измаилович твердо и окончательно встает на путь революционера-большевика. У него завязывается знакомство с А. М. Горьким.
15 февраля 1902 года в Нижнем Новгороде произошло событие, получившее известность во всей стране. Во время представления в городском драматическом театре группа студентов с криками «Долой самодержавие!», «Да здравствует революция!» разбросала с галерки листовки и запела революционные песни. В этом политическом выступлении участвовал и С. И. Моисеев.
