Боишься?

Голос у нее неузнаваем. Она несколько мгновений смотрит на человека, окоченевшего от панического страха.

Боишься?

Фламма не отвечает, не в силах разжать свои челюсти. В его глазах появляется отчаянное усилие воли побороть свой животный инстинкт.

Ах, трус, трус, трус! Так правда, правда, что сказал старик. Я слышу его предсмертные слова… «Страх! Страх!» Так это правда, что он видел его в твоих глазах: старик, старик — он говорил это, кричал, все еще способный раздавить тебя, сделать тебя пустым, как пузырь, сгноить тебя в овраге… И для тебя-то я убила его, чтобы очистить тебе дорогу! Действительно сильный человек, титан, что дрожал только от гнева, с каменным челом, с львиным сердцем, что умер на ногах, рухнул как башня… Я еще слышу грохот. И перед самой смертью его руки пытались задушить меня… Из-за тебя, криводушного, из-за призрака без позвонков, из-за мнимого героя, у кого в глубине сердца был один лишь страх, страх! Вот где я, вот каков мой жребий: видеть, как ты дрожишь, бледнеешь, стучишь зубами… Ах, трус, трус!

Беспощадная, она бросает ему в лицо смертельное оскорбление. Он приподнимается, пытается победить инстинктивный ужас, сопротивление своих нервов, принимает вид вдумчивого спокойствия. Крики приближаются и растут.

Фламма. Нет ничего подлее этой твоей крайней лютости, этого твоего ожесточения против человека, который уходит из твоих рук погибшим… Не страх смерти содрогает меня. Я не раз смотрел в лицо смерти, не закрывая глаз. Ты знаешь. Но меня победил ужас моего тела, отвращение моих мышц, всей моей крови под угрозой позорной пытки, унизительной казни, издевательства черни, ударов, царапин, грязи, позорного конца. Я знаю дыхание зверя, его вонь, жестокость его прикосновения, чудовищность его мщения… Убей меня!

Он делает шаг к женщине, решительно всматриваясь в ее зрачки.

У тебя нет оружия, которое я тебе отдал?

Комнена. Есть.

Фламма. Убей меня! Будь в последнее мгновение моей освободительницей, продержав меня рабом на своей цепи, и я умру без ненависти к тебе.

Комнена. Даю тебе слово. Но раз ты поборол отвращение своего тела, раз перестал дрожать, то почему бы тебе не решиться? Последнее слово еще не произнесено. Твоя судьба еще не свершилась. Иди, дерзни, явись пред ней, покажись, говори!

Фламма. Вечно та же, вечно та же! Еще подгоняешь меня, еще толкаешь.

Комнена. Дерзни! Дерзни! Испробуй последний удар, поставь свою жизнь на последнюю карту. Ты мог бы еще победить. Я буду держать смерть за твоей спиной. Будь уверен. Даю тебе слово. Рука моя не дрогнет. Брось свой крик на их крик! Их инстинкт, может быть, еще узнает в тебе властелина вчерашнего дня… Дерзни! Дерзни! Судьба еще раз позволяет тебе попытать счастье в ударе. Попробуй!

Фламма. Если бы я и дерзнул, то тебя первую мне следовало бы бросить на съедение зверю, туда, за перила, с криком: «Вот моя язва!»

Комнена. Неужели в твоих руках так-таки найдется сила поднять меня?

Фламма. И если бы в моих руках была теперь сила, способная поднять даже целый мир, я и то не шевельнул бы пальцем. Теперь все неподвижно во мне. Моя судьба свершается. Я — уже по ту сторону. Мои уста замыкаются. Безмолвие! Безмолвие!

Он делает шаг к женщине.

Убей меня. Мне суждено умереть от этого оружия, от твоей руки. Не медли! Не отказывай мне в этом благодеянии после такого ужасного зла.

Комнена пристально всматривается в высокую жертву, и как бы тень скорби омрачает это алмазное лицо.

Комнена. Неужели никому не дано торжествовать всю свою жизнь?

Фламма. Никому.

Комнена. Ты мог быть таким…

Фламма. Без тебя — пожалуй.

Комнена. Я любила тебя.

Фламма. Ты растоптала мою жизнь своими ногами из бронзы.

Комнена. Любила твою силу, твою гордость, твою ярость борца. Мне хотелось бы иметь от тебя сына…

Фламма. Ты бесплодна.

Комнена. Сына, рожденного моей кровью…

Фламма. Ты бесплодна.

Комнена.…с великой судьбой.

Фламма. Ты — бесплодна. Вся дряхлость мира — в твоем чреве. Ты можешь рождать только смерть. И все-таки я желал тебя все мгновения неутомимым желанием. Жил в огненном вихре. Моя жажда не уступала засухе, которая в тебе. Я любил тебя, любил тебя! Чтобы уснуть на твоем сердце, я насытил тебя преступлениями.

Комнена. Ты мне только отдал то, что раньше взял у меня.

Фламма. Хищная искусительница!

Комнена. Ты не отверг моего первого дара.

Фламма. Ты принесла мне головокружение.

Комнена. Там, на этом пороге. Помнишь?

Фламма. Помню.

Комнена. Ты ждал меня?

Фламма. Я ждал славы.

Комнена. Я — образ Славы.

Фламма. На твою личину похоже все, что есть страшного и неизвестного. Но кто ты? Кто? Я не знал тебя никогда. Умру из-за тебя, не узнав тебя. Ты живая? Вне меня? Ты дышишь своим собственным дыханием? Или я сам создал тебя и ты во мне? Как в тот вечер, когда ты явилась, так и теперь ты мне не кажешься созданной из человеческого вещества. Кто же ты? Прежде чем убить меня, открой мне свою тайну.

Угрожающие крики раздаются на прилегающей улице, доносятся через стены дома, гремят под обнаженными сводами.

Толпа. Смерть Фламме! Смерть Фламме!

Комнена. Слушай! Слушай! Значит, не хочешь дерзнуть? Иди, покажись, говори! Испробуй последний удар, будь смелым в последний раз!

Фламма. Все кончено. Убей меня!

Толпа. Смерть Фламме! Ломай двери! Ломай двери!

Слышны среди криков многократные удары, как бы удары тарана.

Комнена. Ступай, покажись! Скажи свое последнее слово!

Фламма. Слова, которые теперь во мне, нельзя произносить. Убей меня. Не медли!

Толпа. Смерть Фламме! Поджигай двери! Поджигай двери! Жги! Жги!

В воздухе задвигалось сверкание факелов. В отдалении более высокие холмы города все еще краснеют сквозь дымные тучи.

Комнена. До последнего издыхания игра жизни со смертью. Ты — не чета мне.

Фламма. Кто ты? Кто?

Комнена. Подожди!

Она поднимается на ступеньку, несколько нагибается к перилам, всматривается в ревущую толпу, в темнеющий город, в движения туч, в темный горизонт. Она ищет на груди спрятанное оружие.

Толпа. Императрица! Императрица!

Чудовищный гром раздается у ног неустрашимой женщины. Она поворачивается, подходит к Фламме, который стоит неподвижный. Она крепко обнимает его левой рукой, прижимается к его телу всем своим телом, прижимается устами к его устам, касается своими ресницами его ресниц, почти закрывает это посиневшее лицо своим сияющим лицом. Обхватив его таким образом, она незаметно пронзает ему сердце. Фламма издает слабый крик и поникает. Она оставляет кинжал в ране, держит убитого обеими руками, опускает его на землю и кладет на спину.

Толпа. Смерть Фламме! Поджигай двери! Жги! Жги! Жги! Вешай!