Хор Наумахов.

Начальник вод. Иди фордевинд на восток! Фионко, крикни Гратико, чтобы он причаливал к Баицце, пусть остерегается прилива. На восток! Фордевинд!.. Фордевинд! Прилив особенно бурный между Чентрагой и Морго. Брадила занесена песком.

Голос начальника галер.

— Парус на гитовы! Убери кормовой парус! Внизу мель!

— Парус прочь! Убирай! Сворачивай! Спускай! Стопор к канату!

Сторонники Гратиков.

— К берегу! К берегу! Причаливает Марко Гратико! Причаливает к Баицце!

— К Баицце!

Базилиола снова закрывает лицо ослепленного, который приседает к земле. Она поднимается, оставаясь среди криков на несколько мгновений словно в оцепенении. Потом вдруг приходит в себя, собирается с духом и становится лицом к лицу со своей судьбой.

— Дорогу! Дорогу! Пусть освободят кресло! Фаледра, пора, пора!

— Едет победитель! Причаливает Марко Гратико! Он добыл нам святые мощи.

— Слава! Зажигайте смоляные костры! Зажигаете сосновые факелы!

— Базилиола, возьми с собой своих родных и веди их к себе домой. Так будет лучше, так лучше!

— Удались! Скрой побежденных! Схорони мертвых.

— Дорогу! Дорогу! Едет новый избранник!

— Трибуном моря будет провозглашен Марко Гратико.

— Зажигаете факелы! Аллилуйя!

— На небе сияет кровь мучеников. Слава!

— Зажигаете смоляные костры!

— Фаледра, уходи же, уходи!

Базилиола. Нет, нет, люди! Я не буду скрывать побежденных и не стану хоронить мертвых. Люди, если идет победитель, если Господь наш увенчал его, то да будет воля Его! Если резня, пытки и казни и беспощадный бой нужны спасенному народу, то я готова воздавать хвалу вечному среди потоков крови. Да будет так, как Он судил! Если ему угодно унизить нас, то мы украсим триумфальное шествие нового избранника. Пусть пройдет он через наш позор!.. Плотники, канатчики, конопатчики, торговцы солью, вы еще слишком грубы и недостаточно украсили кресло избранника… Каменотес, это четырехугольное сиденье грубо обтесано. Для победителя нужно разукрасить его. И я украшу его четырьмя статуями у ножек… Теодато, Димитрий, Витторе, — к земле, к земле! Сядьте на корточки как ваш младший брат. Сядьте на корточки у четырех углов, вы, отпрыски римской Аквилеи, согните спины, обнимите колени руками, уткнитесь подбородками в колени и будьте неподвижны как скала, чтобы придать великолепие креслу Марко Гратико.

Шепотом уговаривает братьев исполнить все это.

Орсо Фаледро. Базилиола, дочь моя, где ты? Куда идешь? Я потерял тебя. Ты единственный светоч в моей тьме. Куда тащишь ты своих братьев?

Базилиола. Не бойся, отец. Из-за моря я принесла с собой безумие, еще не виданное на водах.

Орсо Фаледро. Я потерял тебя.

В дверях атриума снова появляется диакониса, опираясь на свой длинный жезл.

Мастера.

— Диакониса!

— Эма, смотри: из-за моря вернулась дочь Орсо, она, видимо, не в своем уме. Что нам делать с нею?

— Эма, она безумна.

— Святая вдова, произнеси заклятие над одержимой демоном.

— Она безумна, безумна.

Каменотес. Нет, не безумна.

Базилиола. Я унижаюсь, святая вдова.

Каменотес. Нет, она не безумна. Когда она говорит, вы умолкаете, а когда она молчит, вы следите за каждым ее движением. Как мудро было предостережение лоцмана. Диакониса, наблюдай за нею.

Базилиола. Я унижаюсь, святая вдова. Из твоих непорочных уст хочу услышать я суд Бога, Который отдалился от нас из-за нашей неправедной жизни. (Склонившись, говорит тихо, со странной покорностью.) Ты столп базилики, лампада, подвешенная к своду, завеса, протянутая между колоннами. О, блаженная Эма, невеста Христова, радуйся!

Диакониса. Дочь слепца, уста твои нежны, как твое имя, хвала твоя — неведомый мне опьяняющий напиток. Но кто же научил тебя словам священных гимнов? Не духовенство ли Герулов, Гепидов и Сарматов? Не Лонгобард ли с бритым затылком учил тебя им ради своего пострижения? Отвечай, благочестивая Базилиола. Не болгарин ли, для которого елеем служил бараний жир?

Фаледра выпрямляется со змеиной гибкостью. Глаза ее сверкают. Но она сдерживает бешенство и снова произносит унизительные слова.

Базилиола. Митрополит Салунский, кроткая вдова, корень справедливости.

Диакониса. Знаю: тот, кто устраивает пышные пиры и, как отец Авраам, приглашает к столу ангелов.

Базилиола. Мать непорочная, о, мед без воска, выслушай: я возложу на алтарь заветную склянку с изображением святого Марка, молящегося среди верблюдов; склянку, полную масла, что горит над его гробницей на берегу египетском. Слышали ли вы, люди?

Диакониса. Ты его подделала.

Базилиола. Вот она, во имя Господне.

Мастера. Покажи ее! Покажи ее!

Базилиола. Я приношу ее в дар алтарю.

Мастера.

— Pax tibi, Marce!

— Муро святого евангелиста из Аквилеи!..

— Молитесь! Молитесь!

— Те rogamus, miles Christi praecelse.

— Вернись на острова твоего народа, вернись из Александрии, святой Марк!

— Те rogamus… Те laudamus.

— Аллилуйя.

— Боже, отпусти грехи Фаледре!

— Позволь ей пройти, вдова.

— Если она не умерла, прикоснувшись к миру, значит, она чиста.

— Эма, позволь ей пройти со своим вечным даром.

— Иди, Базилиола!

Базилиола. Слушайте, люди! Я приношу вам в дар серебряный лист, чтобы покрыть им крышу скинии. Ита, Чириака, принесите самый тяжелый сундук! Иди сюда, отец, иди и сложи свой гнев и горе перед Богом, который принизил нас, чтобы возвысить над нами праведных.

Матросы.

— Идут! Идут!

— Причалили пресвитер Серджо и Марко Гратико.

— Идут со святыми мощами.

— Зажигайте смоляные костры! Зажигайте факелы!

— Идут сюда с народом.

— Огромное количество судов покрывает поверхность вод до самой Бедойи.

Хор Катехуменов.

Хор участников процессии.

Хор Наумахов.

Из храма, с берега и с моря раздается пение трех хоров; пение разливается по воздуху, заглушая шум стихии и людей. Сторонники Гратиков толпятся под портиком, заполняя атриум. Раздаются отдельные возгласы.

Сторонники Гратиков.

— Пусть выйдет на порог епископ!

— Он скончался.

— Нет! Нет! Еще дышит.

— Не движется в своем кресле.

— Жив, жив.

— Акколиты, несите его к порогу.

— Без сознания и не говорит больше.

— Лицо восковое. Как неподвижны взоры!

— Страшные глаза, они видят вечность.