Сэр Тристан невежливо поморщился:

— Я оставлю вас только в присутствии принцессы Беренгарии, так что если вам вдруг снова захочется приключений, никто не сможет обвинить меня в недосмотре.

Иден чуть не задохнулась от ярости.

— Приключения! Так вот что такое, по-вашему, потерпеть кораблекрушение, быть выброшенной на берег и оказаться в вонючем подземелье, а потом сносить низкие домогательства развратного принца? Позвольте вас заверить, сэр де Жарнак, если бы Божье ухо было так же открыто для меня, как, по-видимому, оно открыто для вас, то не случилось бы проклятого шторма, ни прискорбного кораблекрушения. Мы были бы сейчас там, где нам и следует, — в Иерусалиме, вместо того чтобы разыгрывать сюжет о Вильгельме Завоевателе на этом мерзком острове.

И тогда Тристан сделал то, что делать совсем уже не следовало. Он рассмеялся.

С чудовищным ругательством, которое она почерпнула из опыта общения с английскими вояками, Иден резко натянула поводья и заставила удивленного Горвенала остановиться, после чего она соскочила с седла, не оборачиваясь, быстро зашагала к крепости.

У одного из широких окон замка, в нескольких этажах над землей, три леди недоуменно взглянули друг на друга и потом беспомощно захихикали:

— Похоже, она его ужасно обидела! Что могла она ему сказать? И чем он мог заслужить подобное обхождение? От любопытства глаза Беренгарии стали круглыми, как у кошки.

— Они сидели так близко друг к другу! Может быть, он... ну, знаете... позволил себе? — Взволнованная Матильда возбужденно грызла очередную конфету.

— Он не мог! Он не так воспитан. — Леди Алис холодно отвергла обвинения в адрес де Жарнака.

— Извините, Алис! Я не имела в виду... я не считаю, что сэр Тристан может серьезно интересоваться Иден. И потом, она замужем, по всей вероятности, — смущенный голосок Матильды звучал все тише.

Алис очень хотелось отчитать ее, но она справилась с собой и лишь холодно заметила:

— Вы скоро станете толстой, как киприотская лавочница, если будете поедать сладости в таких количествах. — Она быстро вышла из комнаты, перекинув свой серый плащ через руку и сохраняя холодную невозмутимость — манера, которой Беренгария завидовала от всего сердца.

Тут принцесса наконец осознала: Иден возвращается к ней. Не утонувшая, не растерзанная алчными грифонами, а живая, невредимая и способная даже яростно накинуться на статного сэра де Жарнака.

Подобрав свои малиновые юбки как самая настоящая прачка, она схватила Матильду за пухлое белое запястье и выволокла ее из комнаты, затем протащила ее вниз по винтовой лестнице, пока, совершенно запыхавшиеся, с идущими кругом головами, они не оказались перед дверью, через которую должна была войти Иден, и не открыли ее, смеясь и плача одновременно.

— Иден, дорогая моя! Mi corazon! — От волнения Беренгария перешла на испанский, заключая Иден в крепкие дружеские объятия.

Иден обняла ее в ответ, бессвязно выкрикивая:

— Принцесса! Моя дорогая подруга! О, как я рада вас видеть! Я даже не могу вам выразить... слова так... так бесчувственны! — И, свободная наконец от всякой необходимости быть храброй, казаться бесстрастной или спорить с кем-либо, она склонилась на плечо Беренгарии и дала волю слезам.

Через полчаса они уже словно никогда и не разлучались. Следующие несколько часов их языки работали, как ткацкие веретена, пока они пересказывали друг другу свои приключения, хотя Иден самым тщательным образом избегала этого слова, рассказывая свою историю. А когда наступил вечер, все мысли о пережитых испытаниях были позабыты, потому что Беренгарии пришло послание от короля, который вместе со своей армией разбил лагерь за стенами города. Иден тут же узнала посланника и радостно приветствовала его.

— Жиль! Никто не мог мне сказать, что случилось с тобой! Я боялась, что ты погиб или попал в плен.

Оруженосец радостно улыбался, польщенный тем, что обожаемая леди проявила к нему такой интерес, и более чем довольный тем, что видит ее живой и здоровой.

— Я очень боялся, что то же произошло и с вами, но вот все мы здесь, в императорском дворце.

— Я была сильно разгневана, когда ты исчез сегодня поутру, — строго заметила принцесса.

Жиль нисколько не смутился.

— Я хотел побывать в бою! — заявил он. — И потом, я надеялся, что смогу найти леди Иден, но пришлось доверить свою удачу сэру де Жарнаку. — Жиль слышал о том, как Иден вернулась, и был этим весьма удручен, поскольку сам рассчитывал стать героем, который с триумфом привезет ее на своем коне, — хотя, по существу, его мечты воплотились в реальность. — Не хотите ли вы услышать о своем Балане? — спросил он, благоразумно меняя тему.

— О, пожалуйста! Надеюсь, он... ты... — Охваченная надеждой, Иден затаила дыхание.

Жиль гордо улыбнулся:

— Он в порядке, госпожа. Во время шторма он повредил себе ногу, но кость уцелела, и я быстро залечил рану.

— О, Жиль, как мне отблагодарить тебя? — Иден была преисполнена восхищения.

Оруженосец сверкнул глазами и пожал плечами:

— Ну, я могу подумать как!

— Как не стыдно, распутный мальчишка! — Однако она поцеловала его и была слегка ошарашена ответным энтузиазмом. Жиль уже становился мужчиной.

Беренгария Нетерпеливо топнула ножкой.

— У тебя есть новости о милорде Ричарде — как его здоровье? Надеюсь, он не был ранен в сегодняшнем деле?

Жиль просиял и тряхнул копной желтых волос. Затем с важным видом прочистил горло и отступил на шаг, после чего огляделся вокруг и убедился, что всеобщее внимание приковано к его тонкой фигуре. Зарядив таким образом всю комнату напряженным ожиданием, он опустился на колени и гордо обратился к Беренгарии:

— Мне выпала счастливая обязанность спросить у вас, принцесса, от имени моего сюзерена, Ричарда Плантагенета, милостью Божией короля Англии, герцога Аквитании и Нормандии, согласны ли вы обвенчаться с ним двенадцатого дня этого месяца в церкви святого Георгия в этом городе?

По комнате прошелестел хор удовлетворенных охов и вздохов, а рука Беренгарии взлетела к сердцу.

Последовала недолгая тишина и затем, с самообладанием, которого она на самом деле не чувствовала, крошечная принцесса мягко проговорила, раскрасневшись, словно роза:

— Идите, сэр оруженосец, поблагодарите милорда короля и скажите ему, что его предложение также и мое самое сокровенное желание. Я не просто хочу этого, а хочу всей душой, всем сердцем.

Жиль расплылся в улыбке, отпустил самый изысканный поклон и немедленно отправился выполнять ее поручение.

— И я постараюсь должным образом подготовиться, — с некоторым сомнением продолжала невеста, — надеюсь, это возможно за четыре коротких дня.

Тут же все они обступили ее и бросились обнимать и целовать, чуть не задушив хрупкую принцессу.

— Целых четыре дня! Нашему Господу потребовалось всего шесть, чтобы создать землю, на которой мы живем. Конечно, мы управимся за четыре дня, и так, чтобы свадьба действительно прошла по-королевски!

Леди Алис говорила уверенным, безапелляционным тоном, очевидно, унаследованным от предков-завоевателей, и Иден впервые бросились в глаза довольно резкие очертания ее гордого подбородка. Однако она поддержала соответствующий настрой, и все немедленно приступили к подготовке. К счастью, принцессе удалось уберечь свое подвенечное платье от разрушительной силы морской пучины. Алис оказалась столь же удачливой обладательницей целого гардероба, сохранившегося в окованном свинцовом сундучке. Но что касается Матильды, то большинство ее платьев было непоправимо испорчено соленой водой Средиземного моря — некоторые даже успели сгнить и пахли довольно-таки неприятно. Ну а крепкий сундучок Иден бесследно исчез с корабля одновременно с ней.

— Ты вполне можешь надеть свое голубое платье и мантилью, они тебе так идут, — проговорила Матильда, огорченно оттопырив губу при виде собственного старого, блеклого туалета. — Но я никак не могу допустить, чтобы меня увидели в этихужасных обносках.