5

Рассказы Гарта обычно считаются парадоксальными, то есть основанными на странности или преувеличении. Известная характеристика старателей в рассказе «Счастье Ревущего Стана» строится таким образом:

«У самого отъявленного мошенника был рафаэлевский лик с копной белокурых волос. Игрок Окхерст меланхолическим видом и отрешенностью от всего земного походил на Гамлета; самый хладнокровный и храбрый из них был не выше пяти футов ростом, говорил тихим голосом и держался скромно и застенчиво».

На основании этого и многих других примеров Гарта не раз упрекали в любви к преувеличениям, хотя можно указать, что бросающиеся в глаза противоречия и контрасты составляли неотъемлемую черту жизни, изображенной в рассказах Гарта. В уже знакомом нам дневнике Иноса Кристмена записан такой эпизод:

«Понедельник. 5-е марта 1851 г. Сегодня прибыла почта. Громадная толпа, волнуясь, ожидала. Когда стали выдавать письма, из толпы выступил колосс. Борода, закрывавшая лицо, и громадный револьвер, торчавший у пояса, придавали ему вид совершеннейшего головореза. Когда он назвал свое имя, ему выдали изящный конверт, и он, отвесив причитающиеся два доллара, отошел в сторону и вскрыл письмо. Через несколько минут я обернулся и увидел свирепого великана в слезах...

В той же толпе я приметил другого человека, юношу с бледным лицом. Он назвал себя и узнал, что ему нет письма. Грустно было наблюдать, как юноша разразился богохульствами и проклятиями по адресу забывших его друзей. Он тут же пригласил нескольких человек в бар, и оттуда понеслись крики пьяного разгула».

Инос Кристмен не имел склонности к преувеличениям и писал не для публики. Тем не менее приведенное описание, не лишенное элементарной художественной обобщенности, построено на характерном парадоксе и могло бы по праву фигурировать в одном из рассказов Гарта.

Биограф Гарта, его личный друг Пембертон, указывает, ссылаясь на беседы с писателем, что Брет Гарт избегал вымысла и строил свои сюжеты на известном ему фактическом материале. Английская актриса Фэнни Кэмбл в 1875 году записала со слов Гарта случай, происшедший с ним в молодые годы в Калифорнии. Запись ее почти во всех деталях совпадает с сюжетом написанного позднее рассказа Гарта «Кто был мой спокойный друг», построенного на характерном калифорнийском парадоксе.

При всем том писатель не ограничивается фактическими парадоксами калифорнийской жизни, а намеренно обостряет их. Так, свое приведенное выше описание противоречивых качеств обитателей Ревущего Стана он доводит до самой грани неправдоподобия.

«У местного силача на правой руке насчитывалось всего три пальца; у самого меткого стрелка не хватало одного глаза», — пишет Брет Гарт.

Что же хочет сказать Брет Гарт своими странностями и парадоксами? Почему он так щедр на них?

Он хочет подвести читателя к мысли, что внешние черты изображаемой им жизни или поспешное и поверхностное представление о ней могут находиться в противоречии с ее истинным содержанием. Действительно, главный «парадокс» Гарта заключается в том, что, изображая золотоискателей, людей, посвятивших себя, по общепринятому мнению, личным и эгоистическим целям, он ставит перед собой задачу оспорить и разбить это общепринятое мнение.

В «Счастье Ревущего Стана» разгульный и пьяный старательский поселок с материнской нежностью воспитывает осиротевшего младенца. В «Мигглс» — «гулящая девушка» с приисков показывает пример душевной чистоты и морального героизма. В «Брауне из Калавераса» бесшабашный игрок — еще одна характерная фигура старательского мира — отказывается от любимой женщины, чтобы уберечь семейное счастье доверившегося ему приятеля.

Один из наиболее замечательных в этом отношении рассказов из того же цикла, «Компаньон Теннесси», посвящен беззаветной, «до гроба» дружбе старателей. Мотив взаимной преданности компаньонов («pardners»), старателей, объединившихся для совместной работы, затрагивается не раз у Гарта. В известной его балладе «В забое» рассказчик-старатель вспоминает, как «Флин из Вирджинии», его холостой компаньон, спас его, семейного человека, ценою собственной жизни,

…Здесь, в забое,

Сгорбясь, сидели

Я и Том Флин.

Киркой рубили,

Руду дробили

Среди теснин…

Где теперь Флин?

Эхо долин

Скажет, где он,

Друг мой Том Флин,

Том весельчак,

Храбрец, добряк,

Мой компаньон.

На месте том,

Там, где обвал,

Крепленье Том

Спиной держал

И вдруг из мрака

Мне закричал:

«Спасайся скорей,

Ради детей,

Не жди меня, Джек!»

И в миг один

Средь скал навек

Пропал Том Флин…

…Вот весь рассказ

О том, как спас

Меня Том Флин,

Флин из Вирджинии.

Я плачу… Нет,

То не слеза…

То лампы свет

Слепит глаза.

Компаньон Теннесси не совершает подобного героического поступка, хотя, без сомнения, мог бы совершить. Этот ничем не примечательный старатель предан своему другу или компаньону, беспутному Теннесси настолько, что известен окружающим лишь по этому отличительному признаку. Пронося свою бесконечную заботу о друге через все испытания до самой могилы, скромный герой Гарта обнаруживает такие золотые россыпи душевного благородства, перед которыми меркнет все золото, добываемое из калифорнийской земли.

Из сказанного ранее о калифорнийских старателях уже известно, что золотоискательство имело для большинства из них не столько имущественное, сколько бытовое значение. Брет Гарт с полным правом видел в них народ, трудящихся; он искал в их среде положительные человеческие черты: честность, душевное благородство, бескорыстную любовь, способность к самопожертвованию; противопоставлял эти черты стяжательству, эгоизму и пошлости как социальным порокам имущих классов.

Весьма интересен с этой точки зрения разбор рассказа Гарта «Мигглс», произведенный Чернышевским в упомянутом выше письме о Гарте, присланном в 1878 году из ссылки.

В «Мигглс», одном из наиболее замечательных «оверлендовских» рассказов Гарта, изображена молодая женщина, которая уединенно живет в глуши, посвятив себя заботам о парализованном, слабоумном человеке, с которым она делит лесную сторожку. Группа застигнутых непогодой обывателей-горожан заезжает в это глухое местечко в поисках ночлега. Тут выясняется, что Мигглс — недавно еще известная всей округе «веселая девушка» с золотых приисков, а больной Джим, которого она опекает, не отец ей, не брат и не муж, а один из ее прежних любовников. В свое время, влюбившись в Мигглс, он потратил на нее все деньги; когда она вновь встретила его на своем пути, обнищавшего и неизлечимо больного, она посвятила ему свою жизнь.

Обыватели, в особенности дамы, шокированы соприкосновением с «миром разврата». Некоторые эпизоды «Мигглс» предвосхищают атмосферу другого, более знаменитого рассказа, мопассановской «Пышки». Брет Гарт с несомненной для Америки 60–70-х годов художественной смелостью героизирует Мигглс и рисует характер благородный, пылкий и прямой, обаяние которого не проходит бесследно даже для заскорузлых буржуа-обывателей.

Известно, какое видное место занимал в общественных воззрениях Чернышевского вопрос о женском равноправии и борьбе с собственническим и эксплуататорским отношением к женщине. Смелая характеристика Мигглс у Гарта, заставляющая читателя остро почувствовать ложность господствующих моральных норм, не могла не встретить у Чернышевского горячего отклика. «Мигглс» — рассказ очаровательный своей гуманностью», — пишет он. Касаясь основного конфликта в рассказе Гарта, Чернышевский решительно раскрывает его в свете социальной морали.

«У Мигглс не было в жизни ничего нуждающегося в оправдании, — пишет Чернышевский. — Она, когда веселилась, не делала ничего дурного. Конечно, жаль, что она не родилась барышнею, и осталась сиротою, и должна была держать харчевню, а не разъезжать с маменькою по балам. Но в этом и весь ее «грех», что она не могла разъезжать по балам».