Смоленская земля. Под 6698 (1190) г. в южнорусском летописании говорится, что киевскому князю Святославу Всеволодичу «бяшеть… тяжа с Рюриком и съ Давыдомъ (смоленским князем. – А. Г.) и Смоленьскою землею».[514]
Белзская и Червенская земля. В Галицко—Волынской летописи под 6733 г. рассказывается, что владимиро—волынский князь Даниил Романович «воевавшю с ляхи землю Галичькую и около Любачева, и плѣни всю землю Бельзеськую и Червеньскую».[515] Столы в Белзе и Червене занимал тогда двоюродный брат Даниила Александр Всеволодич, независимый от владимирского князя. Таким образом, данная территория названа «землей» тогда, когда она являла собой самостоятельное княжество.
Перемышльская земля. В Галицко—Волынской летописи под 6734 г. говорится, что галицкие бояре, боясь расправы со стороны своего князя Мстислава Мстиславича, «отидоша в землю Перемышлескую, в горы Кавокасьския, рекше во Угорьскыя».[516] Перемышль не был тогда центром отдельного княжества, и термин «земля» в данном случае не несет территориально—политического оттенка: речь идет просто о территории близ Перемышля.
Рязанская земля. Впервые названа так в разных летописях при описании нашествия на нее Батыя («придоша иноплеменьници, глаголемии татарове, на землю Рязаньскую»;[517] «бысть первое приходъ ихъ на землю Рязаньскую»;[518] «и почаша воевати Рязаньскую землю»[519]); вторично – в летописании Северо—Восточной Руси как объект монгольской переписи 1257 г. («исщетоша всю землю Сужальскую и Резаньскую и Мюромьскую»).[520]
Пинская земля. Под 6756 г. в Галицко—Волынской летописи сказано, что литовский военачальник Скомонд «повоева землю Пиньскую».[521]
Муромская земля. Названа в летописании Северо—Восточной Руси в числе объектов монгольской переписи 1257 г..[522]
Приведенные сведения позволяют сделать ряд выводов. Во—первых, употребление термина «земля» по отношению к составным частям Руси прослеживается со 2–й четверти XII в. Это хорошо коррелирует с тем фактом, что в XI – начале XII в. на Руси «землей» считалось только одно отечественное политическое образование – «Русская земля», т. е. Древнерусское государство в целом. Появление нескольких «земель» хронологически совпадает, таким образом, с обретением отдельными русскими волостями фактической самостоятельности по отношению к Киеву.
Во—вторых, можно подвести черту в давнем споре, соответствовали или нет «земли» территориям догосударственных общностей – «Славиний», упоминаемых Баварским географом, Константином Багрянородным и ПВЛ.[523] В этой дискуссии можно было, казалось бы, поставить точку в 1951 г. после выхода в свет работы А. Н. Насонова.[524] Проведенное им тщательное историко—географическое изучение русских княжеств (земель – «полугосударств», по терминологии автора) сделало ясным, что их границы XII–XIII вв. не совпадали с пределами догосударственных образований.[525] При этом, помимо мелких расхождений, имеются факты очевидных несовпадений (отмечаемые в историографии еще с позапрошлого века): так, в Киевское княжество вошли бывшие территории двух т. н. «племен» – полян и древлян, а в Черниговскую землю – трех (северян, вятичей и радимичей); территория кривичей оказалась поделенной между Полоцкой и Смоленской землями. Тем не менее тезис о соответствии «земель» и «племенных» союзов не исчез из историографии.[526]
Новый шаг в изучении вопроса о «землях» был предпринят недавно В. В. Седовым, попытавшимся «наложить» земли XII в. на составленную им археологическую карту восточного славянства. При этом В. В Седов исходил из тезиса, что «земли» не тождественны княжествам: «. эти термины несут различную нагрузку и их нельзя не разграничивать. Земли – это историко—территориальные образования, в тесном смысле земли. подобными единицами Древней Руси были Новгородская, Ростово—Суздальская, Киевская, Черниговская, Полоцкая, Смоленская, Галичская и Муромо—Рязанская земли» (ниже автор пишет о Муромской и Рязанской землях как отдельных и добавляет к списку Псковскую землю). В. В. Седов пришел к выводу, что «земли» в основе соответствовали догосударственным этнографическим группам восточного славянства: Новгородская земля – территории словен, Псковская – псковских кривичей, Ростово—Суздальская – мери (автор считает, что этот финский этноним в IX–X вв. был перенесен на расселившуюся в Волго—Клязьминском междуречье славянскую группировку), Киевская (в широком смысле, с Волынью и Турово—Пинским княжеством) – дулебов (В. В. Седов полагает, что поляне, древляне, дреговичи и волыняне были потомками дулебов), Черниговская – руси (по мнению автора, так именовалась общность, из которой вышли северяне, вятичи и радимичи), Полоцкая и Смоленская – кривичей, Галицкая – хорватов, Муромская – муромы (как и в случае с мерей, этот этноним В. В. Седов считает перенесенным к последним векам 1–го тыс. н. э. на восточнославянскую группировку), Рязанская – особой группой славян, являвшихся потомками носителей боршевских древностей Верхнего Подонья.[527]
Таким образом, спор оказывается фактически сведен к вопросу: совпадали или нет «земли» XII–XIII вв. с тем, что принято в науке именовать «княжествами», т. е. с политическими образованиями? Если на этот вопрос следует положительный ответ, то вопрос о возможном восхождении «земель» к этнополитической структуре славян догосударственной эпохи снимается, т. к. границы княжеств XII–XIII вв. догосударственному этнополитческому делению не соответствовали (к тому же и часто менялись в течение периода).
Приведенный выше материал источников говорит в пользу тождества «земель» и крупных самостоятельных княжеств. Во—первых, если бы земли были древними этногеографическими образованиями, они бы именовались так и в XI – начале XII в. Между тем, как сказано выше, для этого периода применение термина «земля» по отношению к отдельным частям государства Русь не прослеживается; более того, даже по отношению к термину «волость», которым в эту эпоху именовались составные части Руси, не употреблялись притяжательные прилагательные, образованные от названий их центров (см. Часть II, Очерк 1). Во—вторых, исключая упоминание «Перемышльской земли» 1226 г., термин «земля» в XII–XIII вв. применяется именно и только для фактически самостоятельных политических образований (в том числе того, которое лишь временно являлось таковым, – княжества Белзского и Червенского). В ряде случаев земли фигурируют как объекты княжений конкретных князей (Андрея Боголюбского, Мстислава и Ярополка Ростиславичей, галицких Ярослава Владимировича и Владимира Ярославича, Всеволода Большое Гнездо, Ярослава Ярославича). Изменение статуса столов внутри земли могло повлиять на ее именование («Ростовская земля» как объект княжения Ростиславичей в силу перехода к Ростову «старшинства»). Даже в случае, когда имелось древнее название территории, земля могла определяться (в местных источниках) по стольному городу (Владимирская земля, а не Волынская). В случае объединения двух земель под властью одной княжеской династии они начинали рассматриваться как одна земля (Галицко—Волынское княжество как Волынская земля). Очевидно, термин, обозначавший суверенные государства, был перенесен на русские княжества по мере того, как они начинали рассматриваться современниками в качестве фактически независимых.[528]
