Концепция «государственного феодализма» (как принято именовать точки зрения, разделяющие в принципе позицию Л. В. Черепнина) быстро вытеснила концепцию генезиса феодализма на Руси в вотчинной форме.[352] Однако в 70–80–х годах ХХ в. появились гипотезы, по—иному расценивавшие факт отсутствия вотчинного землевладения на Руси в IX—Х вв. и его относительно малую распространенность в два последующих столетия. Точка зрения о рабовладельческой природе Киевской Руси (и одновременно – раннесредневековых государств Западной Европы)[353] осталась маргинальной. Большее распространение получила концепция, отрицающая наличие на Руси домонгольского периода противостоящих друг другу в социально—экономическом и социально—политическом отношении общественных слоев. Согласно этой точке зрения, разработанной И. Я. Фрояновым и взятой на вооружение его учениками, IX–X вв. были еще последней стадией родоплеменного строя, а в XI–XIII вв. на Руси существовали города—государства, подобные античным полисам. Это были государства общинного типа, все общественно важные вопросы в них решал народ; князья были не более чем должностными лицами, приглашаемыми общинами («инструментом общинной власти»[354]). Вотчинное землевладение имело лишь тенденцию к превращению в феодальное и играло незначительную роль, а взимание дани не носило эксплуататорского характера.[355]
Концепция И. Я. Фроянова и его последователей покоится на представлении об общинном характере древнерусской государственности. Однако выдвижению этого тезиса не предшествовало выявление того, в каких терминах эта государственность понималась людьми изучаемой эпохи (термин «община» в том значении, в каком его используют сторонники указанной концепции, – «корпорация свободных жителей города и его сельской округи» – в древнерусском языке не употреблялся[356]). Защитники теории «городов—государств» оперируют в качестве обозначения этого государства—общины термином «волость».[357] Но, как показано выше (Очерк 1), понятие «волость» в источниках XI – начала XII в. обозначает исключительно княжеское владение, с владельческими правами города никак не соотносится. Может быть, сторонники «государства—общины» могут «предъявить» конкретных должностных лиц «общин», людей, которые представляли «город—государство»?
Примером участия общин (или «земства» – еще один термин, также древнерусским источникам неизвестный, но активно применяемый сторонниками концепции Фроянова) в принятии важных государственных решений служат свидетельства Русской Правды о выработке ее составных частей – Правды Ярославичей и Устава Владимира Мономаха. В заголовке Правды Ярославичей говорится: «Правда уставлена Роуськои земли, егда ся съвокупил Изяславъ, Всеволодъ, Святославъ, Коснячко, Перенегъ, Микыфоръ Кыянинъ, Чюдинъ Микула».[358] Устав Владимира Мономаха начинается со слов: «Володимеръ Всеволодичь по Святополце созва дружину свою на Берестовемь: Ратибора Киевського тысячьского, Прокопью Белогородьского тысячьского, Станислава Переяславьского тысячьского, Нажира, Мирослава, Иванка Чюдиновича Олгова мужа».[359] Лица, названные в заголовке Правды Ярославичей после сыновей Ярослава Мудрого Изяслава, Святослава и Всеволода, и лица, созванные Владимиром Мономахом «по Святополце» – т. е. после смерти киевского князя Святополка Изяславича в 1113 г. (когда Мономах вступил на киевский стол) в селе Берестово, объявляются общинными, «земскими лидерами».[360] Попробуем разобраться.
Участники совета Ярославичей названы не только в Краткой редакции Русской Правды, но и в статье 2 Пространной: «По Ярославе же паки совкупившеся сынове его: Изяславъ, Святославъ, Всеволодъ и мужи ихъ: Коснячько, Перенѣгъ, Никифоръ».[361] Таким образом, советники Ярославичей названы здесь княжескими «мужами», т. е. дружинниками Ярославичей. Пространная Правда была составлена в период киевского княжения Владимира Мономаха.[362] Правда Ярославичей датируется исследователями от последних лет княжения Ярослава до 1072 г..[363] Между написанием ее заголовка и написанием статьи 2 Пространной Правды прошло, таким образом, не более 70 лет. Неужели за это время было забыто, кем были участники составления Правды Ярославичей? Ведь должны были здравствовать их ближайшие потомки. Кстати, сына одного из участников составления Правды Ярославичей – Чудина – встречаем в записи о выработке Устава Мономаха: это «Иванко Чюдиновичь». Он охарактеризован как «Олгов муж», т. е. дружинник черниговского князя Олега Святославича. С чего бы это сын одного из «лидеров киевской общины» пошел служить в дружину черниговского князя? Куда логичнее предположить, что Чудин был «мужем» отца Олега, Святослава Ярославича, почему и сын его стал «мужем» Олега.[364]
В записи о составлении Устава Мономаха упоминаются трое «тысяцких», т. е. высших должностных лиц т. н. «десятичной организации», – киевский, белгородский и переяславский. Можно ли перечисленных тысяцких считать «земскими лидерами»? Ратибор – личность известная. В 80–х гг. XI в. он служил отцу Мономаха, киевскому князю Всеволоду Ярославичу, был его посадником в Тмуторокани.[365] После смерти Всеволода и перехода Владимира Мономаха в Переяславль Ратибора видим уже в Переяславле (именно в его дворе происходит расправа над половецким князем Итларем).[366] В 1100 г. Ратибор – один из двух «мужей» Владимира, посланных объявить Давыду Игоревичу, виновному в ослеплении Василька Теребовльского, волю совета старших князей.[367] В 1113 же году, после вокняжения Мономаха в Киеве, Ратибор оказывается киевским тысяцким. Поскольку до прихода Владимира на киевский стол тысяцким в Киеве был Путята,[368] ясно, что Ратибора привел с собой в столицу Руси Мономах и сделал здесь его, своего «мужа», тысяцким. Итак, по крайней мере один из трех упомянутых в рассматриваемой записи тысяцких – княжеский дружинник. Последним в перечне назван «Иванко Чудинович Олгов муж» – т. е. дружинник Олега Святославича Черниговского, а никак не «земский лидер». Но главное – что вся совокупность названных лиц определена как «дружина» Мономаха: «созва дружину свою на Берестовемь». Термин «дружина» здесь несомненно выступает в своем основном значении – «служилые люди князя»: именно его присутствие вызвало оговорку в конце перечня по поводу Иванка Чудиновича – «Олгов муж», т. е., в отличие от вышеназванных лиц, являвшихся «мужами» («дружиной») Владимира, Иванко является «мужем» другого князя. Таким образом, сначала названы пять служилых людей киевского князя (в т. ч. три тысяцких) и в конце – представитель князя черниговского.
По мнению И. Я. Фроянова, тысяцкие могли быть как княжеские, так и «земские». Помимо тысяцких – участников составления Устава Владимира Мономаха, оказавшихся на поверку «княжими мужами», к числу земских тысяцких им были отнесены упоминаемые под 1136, 1146 и 1147 гг. киевские тысяцкие Давыд, Улеб и Лазарь.[369] Однако Давыд Ярунович в рассказе о междоусобной битве 1136 г. представлен как один из членов «лучшей дружины» Мономаховичей, попавшей в плен к Ольговичам: «И погнаша по них Володимерича дружина лучшая и биша и женучи много, и воротишася опять на полчище, и не обретоша княжеѣ вои и впадоша Олговичемъ в руцѣ, и тако изъимаша и (вар.: я), держаще стягъ Ярополчи (киевского князя Ярополка Владимировича. – А. Г.), и яша бояръ много: Давыда Яруновича тысячьскаго кыевьскаго..».[370] Улеб «держал тысячю» у киевского князя Всеволода Ольговича; брат последнего Игорь, занявший в 1146 г. по смерти Всеволода киевский стол, решил оставить Улеба в должности: «держи ты тысячю, какъ еси у брата моего держалъ»; Улеб решил, однако, взять сторону Изяслава Мстиславича.[371] В описании событий следующего года Улеб упоминается как приближенный Изяслава – князь отправляет его послом к черниговским князьям в начале своего похода против Юрия Долгорукого, но тысяцким здесь Улеб не назван, а в рассказе о происшедшем позже убийстве Игоря Ольговича киевским тысяцким назван Лазарь. Он отделен в летописи не вообще от «княжеского тысяцкого», как пишет Фроянов,[372] а от тысяцкого Владимира Мстиславича, брата Изяслава.[373] Скорее всего, Лазарь был поставлен вместо Улеба на должность киевского тысяцкого Изяславом. Таким образом, нет оснований полагать, что кто—либо из трех упомянутых И. Я. Фрояновым тысяцких был должностным лицом «земским», а не назначенным князем.
