С обеих сторон взрывались башни излучателей, новыми пробоинами обзаводились корпуса судов, прочь летели куски обшивки. И то и дело какой-нибудь корабль вспыхивал ослепительным факелом МеЗДЛай или чей-нибудь 'шершень' на полном ходу разваливался на части. Но никто так и не добился преимущества. 'Ли' сражались, но и мы не дрогнули.

  И тогда их всегоблинское императорское величество, то есть я, отдал приказ собираться в группы. Корабли, до того рассеянные, не поймешь, где свои, где чужие, сконцентрировались вокруг условных точек пространства, чтобы никто случайно не попал под готовящийся удар. А в глубине космоса ожили межпланетные двигатели на скорую руку склепанных ракетных платформ, до того молча дрейфовавших в направлении битвы. 'Мохнатцы', увлекшись обменом ударами с нашим флотом, заметили самодельные пусковые установки, лишь когда те вышли на дистанцию оптимального огня и в первый раз пустили рой ракет. И еще чуть времени ушло, чтобы понять - нестандартные космические пусковики совершенно не защищены ни бронированием, ни зенитными турелями. Но к тому времени как корабли негуманоидов наконец отвлеклись от общей свалки и ненадолго перенаправили на новых участников боя огневую мощь, космоплатформы свою роль уже сыграли. Не такой уж объемный боезапас, если считать у одной платформы, был выпущен полностью и, из-за общего количества пусковых установок, оказался способен перевесить чашу весов: один из негуманоидных линкоров взорвался, а в борту другого от попаданий ракет образовался огромный кратер.

  Горбач бросил беглый взгляд на рваную дыру в боку линкора. Если бы пробить немного вглубь - рванет МеЗДЛай. Но импульс-генераторы 'шершня' здесь не годились: линкор быстрее успевал превратить кораблик в труху. Ракет у Горбача тоже не оставалось. А космолет 'мохнатых' между делом разворачивался, пряча пробоину от любопытных взоров. Да и уцелевшие крейсеры эскорта вот-вот перегруппируются, прикрывая тыл и фланги. И тогда граф Горбач сделал то, что уже не раз делал в компьютерных играх: пошел на таран. Прием был прост: 'шершень' и так рассчитан на близкий огневой контакт, а если как следует разогнаться и тщательно прицелиться, сколько потребуется маневрировать, не давая сбить себя с приемлемого курса попаданиями вражеских излучателей и ракет...

  Двигатели взревели, перегреваясь и выдавая максимум мощности. Гоблин пошел на сближение. Замысловатые пируэты следовали один за другим, позволяя кораблику разминуться с зенитными ракетами и энергоимпульсами. Скорее всего, 'шершень' все же был бы сбит, но граф почти до самого столкновения не отстреливал себя в спасательной капсуле прочь в открытый космос. Так что про таран на линкоре никто не подумал. Ведь, чем ближе к линкору, тем больше вероятность, что на медлительную капсулу хватит одного выстрела, а так подставляться не было принято даже у 'ли'. Вкупе с отсутствием тяжелых ракет на подвесках 'шершня', это расслабило мохнатых канониров, и часть огневой мощи корабля так и не перевели на приближающийся кораблик, продолжая долбить другие цели.

  Лишь почти влетев во рваные внутренности линкора Горбач катапультировался. В игре такой риск считался приемлемым, да и из семи игровых таранов 'смертью' у него закончился только один. Но тут рванул МеЗДЛай, разошелся ослепительно яркими лучами, плазменные брызги закувыркались во все стороны. Огненная капля весом в несколько десятков тон впечатала в себя спасательную капсулу и слилась с ней в единый сгусток пламени...

  Но с гибелью второго линкора для 'мохнатцев' еще далеко не все было потеряно: излишнее самомнение с них уже сбили и теперь 'ли' начинали воевать в полную силу. Не выходя из боя, космокорабли 'мохнатцев' перестраивались, создавая преимущество в центре. 'Скользящий сдвиг' ввиду опытного противника обычно лишь встречается с ответным 'скольжением', концентрация сил наталкивается на ответную концентрацию, но у мохнатых пилотов были за плечами сотни лет опыта. И, хотя десятилетия компьютерных игр показали себя в тот день неплохо, мы чуть-чуть не успели.

  На острие атаки бывший республиканский крейсер 'Шэньян', а ныне 'Граф Старик' с графом Стариком во главе столкнулся сразу с тремя крейсерами 'ли'. Двое, зашедшие с флангов, раз за разом обрушивали удары на корму, стараясь разбить маневровые двигатели, а может и добраться до МеЗДЛай. Между ними крейсер 'ли' пытался повредить гоблинам расположенные в носовой части башни с концентраторами тяжелых излучателей.

  Гоблинский крейсер Доннердорф, так и не переименованный после захвата у Республики, первым поспел на помощь к месту прорыва и сразу же удачными попаданиями заставил попятиться один из приближающихся вражеских кораблей. За ним подтянулся еще один крейсер и еще, но они не успевали остановить прорыв, если бы граф не продержался все отведенное ему время.

  Старик не отступил. Его не смутили ни втрое превосходящие силы негуманоидов, ни наличие собственной Валькирии на борту. И, пожалуй, не отступил не из безрассудной храбрости, так свойственной многим гоблинам, а из гипертрофированного чувства ответственности. Он верно понял, что выигранные минуты сложатся в нашу победу.

  Очередное точное попадание вызвало детонацию МеЗДЛай раньше, чем с корабля успели запустить хотя бы одну спасательную капсулу: всепожирающее пламя нашло своих жертв. Валькирия так и не узнала о смерти сына.

  Центр устоял. А на флангах вперед выдвинулись линкоры, и противопоставить им у 'ли' оказалось нечего. Вот тогда я и понял, что мы победили.

  Полного разгрома, правда, не было. Оставив в прикрытии небольшую часть крейсеров, остальные негуманоиды метнулись прочь, выиграть расстояние, а значит и время, чтобы запустить МеЗДЛай. И пока мы всаживали импульс за импульсом в обреченные корабли арьергарда, основная масса 'ли' выжимала максимум из межпланетных двигателей, держа курс как раз на ту звезду, где мы чуть ранее похоронили 'печать раздора'. И удирающих врагов было все еще много - пускай битых, но уцелевших благодаря обычной космической тактике, успешно применяемой и нами, - более боеспособные корабли в межзвездном бою маневрируют между тяжело поврежденными и врагом, позволяя битым вести огонь с удаления и как бы из-за прикрытия. Вот и Старик должен был уйти или 'закрыться' другими, но не сложилось...

  Последние корабли негуманоидного арьергарда исчезли в огненных вспышках. А остальные по прямой уходили прочь, почти впритирку к звезде. Не хотели дать нам шанс в преследовании срезать угол, и теперь мы уже не успевали их догнать, прежде чем запустят межзвездное ускорение.

  Звезда, казалось, равнодушно взирала на торможение кораблей, изготавливавшихся к почти часовому процессу запуска МеЗДЛай. Процессу, время для которого выиграл им арьергард ценой своих жизней. И вдруг кипящее море светила вспучивается чудовищным протуберанцем.

  - Не долетит... - выдыхает кто-то из моих капитанов в общий эфир межкорабельной связи.

  Но огненный поток уже почти у цели. Это нам он кажется небольшим, а для эскадры 'ли' - сплошное море огня, обрушившееся приливом. 'Мохнатцы' не успевают ни уйти в межзвездное ускорение, ни остановить МеЗДЛай, чтобы включить маневровые двигатели. И плазма лижет корабли, оплавляя остатки вооружения, повреждая межпланетные двигатели. Но, что удивительно, ни один МеЗ не взрывается.

  Не взрывается, но, судя по данным сенсоров, для уклона от протуберанца запущен процесс их остановки. Теперь у нас есть время догнать и уничтожить - всех. И, после контакта с плазмой, - полностью лишенных вооружения.

  Еще немного, еще чуть-чуть и флот выходит на дистанцию огня излучателей. О ракетах не думаю, в шахтах и запасниках не осталось ни одной. Между оплавленными остовами вражеских кораблей возникает интенсивный радиообмен, который мы не успеваем расшифровать, и вдруг в эфир врывается сигнал на человеческом языке с предложением капитуляции.