Германия объяла британскую поп–музыку, как пышногрудая шлюха обнимает неопытного юнца, который боится расстаться со своей девственностью. Проводя нехитрые исследования рынка, некоторые недалекие импресарио подметили, что немецкие фройляйн чуть ли не падали в обморок от всего, что было так или иначе связано с Элвисом. Да и сам он в тот момент находился в Германии в составе американских вооруженных сил, разве не так? Однако до 1962 года, когда хунта богатых немецких импресарио начала обширную кампанию по привлечению дорогих американских звезд в самые престижные клубы, «было проще простого, — вспоминает лидер «Dave Dee and the Bostons» из Солсбери, — привозить обоймы британских команд на два–три месяца и «заигрывать» их до полусмерти».
По словам знаменитого агента из одного из центральных графств Великобритании, уже в 1968 году было так же трудно заманить британскую команду на заработки в Германию, как «заставить бегуна на тысячу метров пробежать пять тысяч». Два коллектива из Бирмингема, «The Rockin… Berries» и «Carl Wayne and the Vikings», были среди тех, кто возродил процветавший некогда Storyville и прочие клубы Гейдельберга и Франкфурта; немалую роль в этом сыграли и «Georgie and the International Monarchs» из Белфаста.
В июне 1962 года на шаткой сцене клуба Kaiserkeller, располагавшегося на Гроссе Фрайхайт, произошло первое выступление безработных лондонских музыкантов, называвших себя «The Jets». В их состав входил Тони Шеридан, музыкант, с которым «The Beatles» начали свою официальную дискографию.
Прошел год, на протяжении которого Пол, Джон, Стюарт и Джордж безуспешно пытались найти работу. Затем Аллан Уильяме предложил «The Beatles» подписать контракт с клубом Indra, который находился неподалеку от Kaiserkeller — действие контракта начиналось в августе 1960 года. Поиски барабанщика увенчались успехом: в Casbah распадалась группа «The Blackjacks», и, по первому зову, Пит Бест был готов пополнить ряды «The Beatles», хотя, по мнению Маккартни, «он и не принадлежал к нашему кругу. Пит не вел богемный образ жизни, как, скажем, Джон и Стю».
Пол наконец–то сдал все экзамены на аттестат зрелости, и его отец посчитал, что теперь вполне можно отпустить свое чадо в Германию, Таиланд и бог знает куда еще. Итак, он и все остальные набились в переполненный микроавтобус Аллана Уильямса около Jakaranda, который повез их в порт на ночной паром, отправлявшийся от Гарвича в сторону континента.
На следующее утро измученные бессонницей ливерпульцы уже продирались сквозь бетонные джунгли голландской таможни. Маккартни проснулся в микроавтобусе от звуков оживленной болтовни. Когда они пересекали границу Германии, бесконечные шутки в духе шпионских романов о фальшивых паспортах и прочей связанной с этим ерунде переросли в шумный гомон, в центре которого был неуемный Леннон, пока автобус петлял по дорогам среди черных еловых лесов Нижней Саксонии. Сельские жители безразлично пялились на чудаковатых англичан, которые высовывались из окон, выкрикивали оскорбления в адрес «фрицев» и стучали по крыше автобуса.
Их радостный пыл несколько поостыл в окрестностях Гамбурга и совсем испарился, когда они вместе со своей амуницией ввалились в клуб Indra, пропитанный запахом вчерашнего табака, еды и выпитого спиртного. С лицом, похожим на «мешок с отвертками», Бруно Кошмидер, владелец клуба, хотя и держался достаточно холодно, не проявил по отношению к «The Beatles» антипатии. Не в его интересах было проявлять к ним враждебные чувства. Ребята могли отыграться на посетителях.
«The Beatles» не могли пожаловаться на недостаток романтики в этих убогих условиях — хотя они были на редкость убогими: господин Кошмидер отвел им три крохотные комнатки по соседству с туалетом в кинотеатре Art Deco Bambi–Filmkunsttheater через дорогу от Indra. Хотя на всех и не хватало старых диванов, кое–как выспаться все же представлялось возможным. От омерзительного кофе, который продавался недалеко от ближайшего полицейского участка, стошнило бы даже свинью, однако еще один ливерпульский коллектив, «Derry and the Seniors», находился не в лучшем положении — они занимали две столь же неприглядные клетушки в Kaiserkeller.
В тот же вечер зажглись лампочки вокруг сцены (не все из них работали), и уставшие «The Beatles» дали свой первый концерт за пределами Великобритании, К своим сценическим костюмам они прибавили клетчатые жилеты и заменили легкие парусиновые туфли на остроносые — все, кроме Пита, у которого не было времени купить все необходимое снаряжение. Пит стал постепенно отдаляться от группы.
После некоторой задержки Пол вытащил на свет божий свою дежурную улыбку, Джон развязал тугой узел на языке, и парочка завсегдатаев, ожидавших ежевечерней порции стриптиза на Гроссе Фрайхайт, смирилась с тем, что их сегодня будут развлекать пятеро сосунков. Менее постоянные посетители — матросы, бандиты и проститутки — от души смеялись над новичками и даже попробовали немного потанцевать, когда привыкли к чуждым для них интонациям и вопиющему несоответствию имиджу телевизионных поп–звезд.
В целом все вроде бы шло хорошо, однако с наступлением утра их взорам открывалась весьма унылая картина грязных, обшарпанных стен, на которые ни разу не падал луч солнца.
Ближе к середине дня ребята прогуливались по Гроссе Фрайхайт. Вдали от дома, здесь они были лишь безымянными пешеходами на улицах ганзейского города одной из первых муниципальных республик в Европе и, хотя и на расстоянии девяноста пяти километров от моря, третьего (в то время) по величине порта в мире. Кроме того, здесь располагалось знаменитое озеро Альстер, музей, в котором находится крупнейшая в мире модель железной дороги, зоопарк; ну и, конечно же, царство пороков — Гроссе Фрайхайт.
С приходом Свингующих Шестидесятых один из первых судебных процессов по установлению отцовства, возбужденных против Пола, имел явные гамбургские корни: выбрать девушку на ночь было здесь делом пяти минут. Завязывая знакомства с Полом, девицы с удовольствием обнаруживали, что он был всегда готов совершить очередной сексуальный подвиг. Хотя в Ливерпуле у него была постоянная пассия — Дороти Роун, которая работала клерком в банке, Пол находился в поисках очередной непостоянной подружки. Если вас интересует именно эта сторона жизни Пола и его ливерпульских приятелей, то о ней вы можете узнать в первых трех автобиографиях Пита Беста; там во всех подробностях описывается сцена оргии в Bambi–Filmkunsttheater, в которой участвовала группа и не менее восьми сексапильных немецких фройляйн. На следующий день пятерка «The Beatles» не помнила даже их лиц, не говоря уже об именах.
Естественно, в письмах домой Пол ни разу не упомянул о своих похождениях за те несколько месяцев, во время которых группа переехала из Indra в более роскошный Kaiserkeller, где Стюарт постоянно рисовал где–нибудь в отдаленном уголке клуба, а Пол и Джон сочиняли в отведенной им комнате. Там, по словам Маккартни, они «записывали стихи на заднейстороне конвертов, чтобы не забыть, но мелодии, ритмы и аккорды старались держать в голове».
Творческие достижения, к сожалению, не влияли на улучшение отношений внутри группы. Джон все еще любил поддразнить своего лучшего друга, однако он упорно не замечал той очевидной правды, что за все эти месяцы игра Сатклиффа не улучшилась ни на йоту. Если бы Пол изъявил желание перейти на бас–гитару еще до путешествия, группе не пришлось бы засорять свое звучание лишней ритм–гитарой, сколь бы разными ни были партии Леннона и Маккартни. Если бы не было Стюарта, Полу не пришлось бы скакать по сцене и петь с неподключенной гитарой или изображать Литтл Ричарда на раздолбанном пианино в Kaiserkeller, из которого этот невыносимый Сатклифф вытащил несколько струн, чтобы заменить отсутствующие на бас–гитаре.
