Удача, сопутствовавшая Муну с момента присоединения к группе в 1963 году, позволяла ему не задумываться о таких дорогостоящих капризах. В отличие от него Мэл Эванс был обязан вести себя более осмотрительно, когда, скучая по временам, когда он входил в близкий круг Beatles и грелся в отраженных лучах их славы, он оставил дом в Суррее ради солнечной Калифорнии. Там, воображая, что бывшие хозяева еще нуждаются в нем, он снял дом неподалеку от Санта-Моники.
Веселая компания вместе с Мэлом и другими прихлебателями была завсегдатаем баров со стриптизом, любила незваной заявляться на вечеринки и завязывать уличные знакомства. Очень часто каждый из них просыпался к полудню в похмелье на чужой кровати, не в силах восстановить в памяти события, которые привели его сюда. Эскапады веселой компании в Санта-Монике со временем обрастали все более пикантными подробностями — точно так же, как рассказы о жизни Леннона в Гамбурге. Одна из этих историй рассказывает о том, как Мун познакомился с героем своего детства гитаристом Диком Дейлом, исполнявшим музыку в стиле серф. «Я пел песню, — вспоминал Дик, — когда он поднялся на сцену вместе с Диком Эвансом. Мертвецки пьяный, он буквально вырвал у меня микрофон и сказал: „Дик Дейл, я Кейт Мун из The Who“. The Who? Я ничего не слышал о них, но он сказал мне — и все остальные подтвердили, — что он заполучил Джона Леннона и Ринго для своего сольного альбома „Both Sides Of The Moon“, и если Дик Дейл не согласится играть с ним, то он пошлет к черту весь проект».
Таким же дилетантским оказался и кое-как слепленный проект Нилсона «Pussycats», который появился просто потому, что он, его подруга-ирландка, Леннон и Мэй Пэнг, не зная, чем заняться, решили записать альбом. Вместе со Старром, Муном и всей остальной компанией Нил сон и Джон, выступавший в качестве продюсера, завершили «Pussycats» в Нью-Йорке, поскольку сессии звукозаписи в Лос-Анджелесе утонули в пьяном угаре, что явно чувствуется по тому, как содержание альбома судорожно мечется от длинных медленных мелодий к энергичным, но невыразительным композициям, таким, как «Subterranean Homesick Blues» Дилана, издевательская «Loop-De-Loop» Джонни Тандера и «Rock Around The Clock», «быстренькая» во всех значениях этого слова.
В следующем альбоме, «God's Greatest Hits» (переименованном в «Duit On Mon Dei», чтобы успокоить звукозаписывающую компанию), Нилсон и его компания тоже явно запутались в пестрой смеси из «Without You» и плоских импровизаций на тему «Good For The God» и других памятников высокомерию, которые отражали самые отвратительные и разрушительные признаки пренебрежения «суперзвезды» к покупающей его записи публике.
Другие попытки вызвать призраки прошлого выразились в том, что Ринго пригласил актрису — в основном из-за ее бюста — читать стихи Шекспира на дне рождения Джона, справлявшего свое 34–летие, а также в пропитанной благоговением и алкоголем встрече Джона с Джерри Ли Льюисом, чьи экстравагантные выходки, столкновения с законом и громкие домашние скандалы еще больше расцветили легенду.
Гораздо большую известность получил эпизод 12 марта 1974 года — за два года до того, как будет аннулирована его американская виза, — когда Леннона выдворили из клуба «Troubadour» на западе Лос-Анджелеса. Он был сильно пьян и постоянно прерывал выступление «The Smoothers Brothers» руганью и выкриками: «Я Джон Леннон!» Его также обвиняли в том, что он напал на менеджера дуэта комиков и — повязав голову полотенцем — на официантку ночного клуба, которая затем подала на него жалобу районному прокурору. Оказавшись на улице за порогом клуба, он немедленно затеял потасовку с поджидавшим его фоторепортером.
Джону удалось удержаться в рамках приличия следующим вечером, когда вместе с Мэй Пэнг он присутствовал в Американском институте кино на обеде в честь Джеймса Кэгни, а также несколько недель спустя, когда он беседовал с Полом Маккартни по поводу обращения ООН к ним, а также к Ринго и Джорджу с просьбой внести свою лепту в помощь народу Вьетнама. Кроме того, нашелся человек, у которого было больше денег, чем здравого смысла, и который был готов выложить 50 миллионов долларов за еще один концерт Beatles — даже если существовала опасность, что услышанное будет просто музыкой, а не прежним волшебством.
В тот момент Леннон был поглощен мучительным процессом создания «Pussycats» в студии «Burbank Studious» в пригороде Лос-Анджелеса, в то время как демонстрационные версии записывались на пленку в Санта-Монике. «Мы просто экспромтом выбирали песни и затем исполняли их», — пожимал плечами Джон. Именно эта стратегия превалировала во вторник, 28 марта 1974 года, когда Маккартни, остановившийся в отеле «Хилтон» в Беверли-Хиллз, вместе с женой Линдой заглянул в студию звукозаписи поучаствовать в потерпевшем фиаско проекте. Пол попытался спасти аранжировку «Midnight Special», которая Когда-то входила в репертуар The Quarry Men, а затем получил приглашение на музыкальный вечер, который должен был состояться в следующее воскресенье в доме Леннона.
На нем также предполагалось присутствие Нилсона, гитариста Джесси Эда Дэвиса — дублера Эрика Клэптона на концертах в пользу голодающих Бангладеш, «супермузыканта» саксофониста Бобби Киза и слепого певца и музыканта Стиви Уандера, бывшего любимца и звезды «Tamla Motown», выпустившего свой первый американский хит «Fingertips» еще в 1963 году. Он выступал вместе с Ленноном на концерте в защиту Джона Синклера, а также во время благотворительной акции «One To One».
Поскольку в Санта-Монике собралось такое количество знаменитостей, было решено сделать запись концерта — для потомков и, естественно, для подпольного распространения — на оборудовании, взятом на время из «Burbank Studious». Маккартни решил сесть за ударную установку, и музыканты сыграли бесконечную версию в стиле регги часто исполняемой песни Бена Кинга «Stand By Me», медленную и пронзительную «Lucy», а также — здесь на первый план выступил Уандер — мелодии Сэма Кука «Cupid» и «Chain Gang».
Эти композиции были насыщены разнообразными импровизациями, в которых слышались переходы Little Bitty Pretty One — возрожденной два года назад группой The Jackson Five, — лирика инструментальной пьесы 1959 года «Sleepwalk», а также блюзовые циклические аккорды, которые Леннон, пользуясь низким уровнем звука в своих наушниках, заполнил жалобами на проблемы с иммиграционными властями.
Ни один из пропетых или произнесенных диалогов не мог сравниться по своей занимательности с «Troggs Tape» (нелегальной лондонской записью спора в студии, насыщенного нецензурной бранью), а в музыкальном отношении пленка из Калифорнии не открывала ничего такого, чего нельзя было услышать на любой сессии звукозаписи, когда музыканты разогревались при помощи импровизации, не предназначенной для посторонних ушей.
Тем не менее, независимо от качества запись — а также «Midnight Special» в студии «Burbank» — означала своего рода воссоединение Леннона и Маккартни, хотя и не стала предвестником постоянного союза. Время еще не залечило раны, и были свежи воспоминания об их соперничестве еще в Ливерпуле и о его невероятных последствиях. Маккартни проговорился, что не собирается работать с Ленноном на постоянной основе, тогда как Джон теперь заявлял, что такой решительный раскол группы был ошибкой.
Более того, хотя среди причин назывались те, что были связаны с Алленом Клейном, все бывшие музыканты Beatles теперь придерживались единого мнения о том, кто до 1973 года руководил сольными карьерами Леннона, Харрисона и Старра. Именно тогда они наняли юристов, чтобы подтвердить провокационные рассказы — не все из них соответствовали действительности — друзей и разъяренных бывших клиентов Клейна о его хитрых махинациях и об искусном переводе денег на собственный счет. Впоследствии Кит Ричардс назвал это «платой за науку». Клейн был не таким жадным, как могло казаться — по крайней мере, на бумаге. По сравнению со своими коллегами, которые присваивали себе половину всего, что зарабатывали их артисты, «Робин Гуд поп-музыки» брал лишь пятую часть доходов, которые действительно сумел обеспечить. Однако по мере того, как Джон, Джордж и Ринго обнаруживали достаточное количество доказательств «чрезмерных комиссионных» в запутанных балансовых счетах Клейна, чтобы начать судебный процесс, подавший встречный иск Аллен из героя превращался в самого ужасного злодея. Тем временем ворох судебных решений распределял разнообразные денежные поступления между Алленом Клейном и каждым из личных менеджеров бывших музыкантов Beatles — Дениса О'Брайена (Джорджа Харрисона), Хилари Джерард (Ринго Старра) и Йоко (Джона Леннона).
