Для школьниц, выписывавших «Beatles Monthly», Йоко Оно должна была превратиться в нечто среднее между разведенной американкой Уоллис Симпсон, прибравшей к рукам британского престолонаследника, и Берил Формби, которая не выпускала из «ежовых рукавиц» своего мужа — подкаблучника Джорджа, артиста мюзик-холла из Ланкашира. Однако в мире живописи и музыки Оно уже приобрела известность второй Трейси Эмин, чему способствовали ее выставки с такими экспонатами, как шахматы с набором фигур только белого цвета или яблоко, на ценнике которого стояло «200 фунтов», а также представление в ливерпульском «Bluecoat Chambers», где посетители собирали осколки только что разбитого ею кувшина. Другие эскапады включали в себя обертывание коричневой бумагой статуй на Трафальгарской площади, сочинение книги «Grapefruit» — пособия по выставлению себя в глупом виде — и, разумеется, съемки фильма «Bossoms».
Йоко также пыталась выступать в роли исполнительницы поп-музыки и даже отослала пленку с записью фирме «Island», которая специализировалась на необычной этнической музыке. Однако свою нишу она отыскала в музыкальном авангарде при помощи вокальной «гимнастики», которая в значительной мере основывалась на всхлипах хора и необычных сочетаниях звуков у таких современных «серьезных» композиторов, как Шенберг и Пендерецкий, а также на строго хроматической классической японской музыке.
Более того, в компании джазовых музыкантов, в частности Орнетт Коулмен, она изображала голосом солирующую трубу на концерте в Кембриджском университете в одно из воскресений марта 1969 года. У ее ног спиной к публике сидел Леннон, либо держа электрогитару у микрофона — что приводило к режущим уши всплескам эффекта обратной связи, — либо забавляясь с каким-либо электронным инструментом и производя различные эффекты для сопровождения импровизаций датского саксофониста Джона Чикай, ударника Джона Стивенса, а также криков, завываний и козлиного блеяния Йоко.
Они являлись средоточием пристальных взглядов студенческой аудитории, которая казалась безгласной и неподвижной фотографией. Незначительное меньшинство внимательно слушало, одновременно пытаясь не обращать внимания на неизбежно возникавший вопрос: «Разве такое может кому-то нравиться?» Как-никаквсе стоящие на сцене — даже Джон Леннон — были артистами, и поэтому становилось понятно, что чем сложнее воспринять эту музыкальную какофонию, тем более «художественной» она должна считаться в богемных кругах.
После вежливых хлопков, сопровождавших окончание выступления, основной привлекательностью вечера стала возможность важно порассуждать о том, как это было «интересно», и о возможностях «спонтанной музыки», щеголяя такими именами, как Орнетт, Джон Кейдж, Эдгар Варезе и Лючано Берио. В прежние времена, когда джаз закрыл перед Beatles многие концертные площадки, именно такую пафосную атмосферу не выносил Леннон: чувство презрения и превосходства по отношению к тем, кому это не нравилось, или к тем, чье восхищение имело «неверную основу».
Тем не менее, ему было приятно одержать верх над Маккартни в соперничестве, которое началось между ними в незапамятные времена. Когда Beatles переселились на юг, Пол утер ему нос, обосновавшись в самом центре Лондона, тогда как сам Джон обитал в Вейбридже. Первенство Пола усилилось его знакомством с Берио после посещения концерта его авангардной электронной музыки, состоявшегося 23 февраля 1966 года в лондонском Итальянском институте. В тот вечер Джону было слишком тяжело преодолеть долгие и все более ненавистные мили, отделявшие Лондон от его дома в Суррее.
Джон участвовал в этом кембриджском концерте безумной музыки в пику Полу. Тот же мотив прослеживается в альбоме Леннона и Оно «Unfinished Music № 1: Two Virgins», на конверте которого были помещены их фотографии в обнаженном виде, привязавшие Джона к Йоко крепче, чем любое обручальное кольцо. В соответствии с мрачноватой модой этот конверт вызывал ассоциации с фотографией на обложке «The Freewheelin' Bob Dylan» 1963 года, где небрежно одетый Боб неторопливо прогуливался по улице Нью-Йорка под руку со своей тогдашней подружкой. Леннон и Оно не очень старательно демонстрировали, что они почти не отличаются от остальных, однако основная цель «The Virgins» подчеркивала пропасть между создателями альбома и обычной толпой — или, как они выражались, между «нами двоими и массой просто остальных», — к которой в скором времени пара станет причислять также Ринго, Пола и Джорджа.
Во время своих безуспешных попыток войти в состав The Texans — а впоследствии и Rory Storm And The Hurricanes — 14–летний Джордж Харрисон Когда-то исполнял интерпретацию Джина Винсента песни 20–х годов «Wedding Bells». В ней была такая строчка: «Эти свадебные колокола разбивают мою старую дружбу».
«Старая дружба закончилась в тот момент, когда я встретил Йоко, — соглашался Джон Леннон. Забыв и о предыдущих любовных увлечениях, и о Синтии, он объяснял: — Как будто ты встретил свою первую женщину и перестал встречаться с ребятами в баре, играть в футбол и на бильярде. Возможно, некоторым нравится сохранять прежние отношения с друзьями, но после того, как я нашел свою женщину, парни стали для меня совсем неинтересны, разве что как старые друзья. Но так случилось, что это были знаменитые парни, а не просто ребята из местного бара».
Альбом «Two Virgins» стал не только отражением этой мысли, но и, по словам Йоко Оно, являлся художественной декларацией. Однако простой обыватель был слишком смущен, чтобы восторженно отреагировать на эту декларацию.
В том году в один из своих редких рождественских визитов в Лондон я заметил обратную сторону конверта «Two Virgins» — на которой были изображены их задницы — в витрине «One Stop», небольшого музыкального магазина в Уэст-Энде, известного тем, что в нем раньше всех появлялись музыкальные новинки. Зайдя внутрь, я указал пальцем на витрину и незаметно подмигнул. Прошлой осенью я купил экземпляр «International Times» (IT), основного печатного органа британского андеграунда, который впервые оказался в центре внимания широкой публики после скандала, вызванного публикацией фотографии обнаженного Фрэнка Заппы, который сидел в туалете с предусмотрительно прикрытым причинным местом. Это послужило одной из причин пристального внимания полиции к IT и журналу «Oz», придерживавшемуся того же направления. Рейды полиции в IT были вызваны объявлениями сексуального характера, а жизнь «Oz» закончилась в лондонском суде «Old Baily» после выхода скандального номера «Schoolkids».
Это произошло за два года до того, как мой взгляд пытался найти лицевую сторону конверта «Two Virgins» в магазине «One Stop». Я слышал, что солидный журнал «Rolling Stone» из Сан-Франциско — в то время еще недоступный за пределами США — осмелился опубликовать обе стороны конверта. Тем не менее, трудно выразить словами, насколько сильно фотография обнаженного Леннона шокировала 17–летнего подростка, продукта строгого религиозного воспитания, подобного тому, что получил сам Леннон («Воскресная школа и все такое прочее») — в маленьком городке в графстве Гэмпшир, где 50–е годы закончились только в 1966–м. Джон Леннон просто не мог этого сделать — но, ей-богу, он это сделал! Как он посмел позволить себе такую непристойность? Что подумает его тетушка?
Одновременно с выпуском «Two Virgins» в Лондоне начали идти представления мюзикла «Hair». Эпизод на слабо освещенной сцене с обнаженными актерами стал возможен после того, как в 1968 году была отменена цензура в театрах. Этот же закон открыл путь и выступлению группы «Black Widow» из Лестера, во время которого солист Кип Тревор — среди леденящих душу криков и потоков бутафорской крови — заносил жертвенный меч над лежащей у его ног обнаженной женщиной.
Тем не менее, фотографии «Hot Hits» были гораздо более эротичными (особенно одна, на которой блондинка в бикини держала похожую на фаллос рыболовную удочку), чем конверт «Two Virgins». To же самое можно сказать и о последовавшем за «Hair» ревю «Oh Calcutta!», где обнаженные тела показывались при полном свете, — не говоря уже о принадлежавшем перу Джона Лен нона комедийном скетче о школьниках, занимающихся коллективной мастурбацией (в программке его биография выглядела следующим образом: «Родился 9 октября 1940 года. Жил. Встретил Йоко в 1966 году»). Примерно в то же время на станциях лондонского метро появились афиши с рекламой нового фильма «Till Death Us Do Part», в основу которого был положен сериал Би-би-си, — с раздетым Уорреном Митчелом в роли Альфа Гарнета (прикрывавшим гениталии ладонями и курительной трубкой) и строчкой, выражающей благодарность Джону Леннону за «первенство в этой форме рекламы».
