Цветы. Мне нужны цветы для Саманты. И туалетная бумага. И может быть плакат. "Добро пожаловать домой". Я бреду по цветочному кварталу на 7 Авеню, обходя лужи, в которых плавают лепестки. Помню, я как-то читала про общество дам на Верхнем Ист-Сайде, которые каждое утро посылают своих ассистенток за свежими цветами. У меня возникает мимолётное желание оказаться на месте человека, озабоченного тонкостями букета свежих цветов, но это стремление начинает мне казаться всепоглощающим. Будет ли Саманта посылать кого-нибудь за цветами, когда выйдет за Чарли? Он похож на тот тип мужчин, которые этого ожидают. И внезапно вся эта идея с цветами показалась мне настолько удручающе глупой, что я решила прекратить свои поиски.

Но Саманта оценит их. Она возвращается завтра, и они поднимут ей настроение. Кто же не любит цветы? Но какие? Розы? Не думаю. Я заглянула в самый маленький магазинчик, где попыталась купить лилии. 5 долларов. — Сколько вы хотите заплатить? — спросила меня продавщица.

— Два доллара? Может три?

― За такие деньги вы можете взять дыхание ребенка. Загляните в продуктовый магазин, что вниз по улице.

В магазине я наткнулась на отвратительную кучу разноцветных цветов неестественных оттенков розового, фиолетового и зеленого цветов.

Вернувшись, домой, я поставила цветы в стеклянную вазу и оставила их напротив кровати Саманты. Цветы могли сделать Саманту счастливой, но я не могу избавиться от своего собственного чувства страха. Я продолжаю думать о Лил и о том, как Виктор Грин разрушил ее жизнь.

С ощущением недоделанного дела, я придирчиво разглядываю постель. Хотя в последнее время в ней мало что происходило, не считая употребления крекеров с сыром, мне надо бы выстирать простыни.

В автопрачечных, правда, мерзко. Между стирающими и гладящими случаются всяческие преступления. Ограбления, кражи одежды и драки за то, чтобы занять машину. Тем не менее, я с осознанием долга разбираю постель, засовываю грязные простыни в наволочку и перекидываю её через плечо.

В автопрачечных плохое освещение, зато нет толпы. Покупаю в автомате упаковку порошка и надорвав, открываю её — от едких частичек начинаю чихать. Запихиваю в машину простыни и сажусь на неё сверху, обозначив, что "занято".

Что в автопрачечных, такого угнетающего?

Является ли это просто буквальная демонстрация вашего грязного белья незнакомцам, как вы его быстро пихаете в стиральную машину надеясь, что никто не заметит ваши рваные трусы и постельное белье из полиэстера? Или это знак поражения? Как будто вам ни разу не удалось сделать это в здании с собственным подвальным помещением для стирки.

В конце концом, может быть, Венди была права на счет Нью-Йорка. Независимо от того, что вы думаете, может быть, когда вы вынуждены остановиться и посмотреть на то, где вы на самом деле находитесь, это очень уныло

Иногда невозможно избежать правды.

Два часа спустя, когда я тащу чистое бельё вверх по лестнице в квартиру, я вижу Миранду на лестничной площадке, плачущую в Нью-Йо́рк по́ст.

О нет. Опять! Что случилось за последние два дня? Я опустила свою сумку.

— Марти?

Она кивнула и опустила газету от стыда. На полу рядом с ней из бумажного пакета выглядывает бутылка водки.

— Я не смогла ничего поделать. Я должна была,— сказала она, объясняя алкоголь.

— Ты не должна передо мной извиняться, — сказала я, открывая дверь. — Ублюдок.

— Я не знала куда мне еще пойти,— она поднялась и сделала решительный шаг до того как ее лицо скорчилось от боли. — О, Господи, как больно! Кэрри, почему это так больно?

* * *

— Я не понимаю. Я думала, что все было здорово, — говорю я, закуривая сигарету, так я собираюсь, чтобы привести себя в порядок, анализируя ситуацию их отношений.

— Я думала, нам было весело вместе, — Миранда опять стала захлебываться слезами.— Мне никогда не было так весело с другими парнями. И вот, когда мы проснулись этим утром, он стал вести себя как-то странно. У него была такая жуткая улыбка, пока он брился. Я ничего не сказала, потому что не хочу быть одной из тех девушек, которые всегда спрашивают: " Что случилось?". Я пыталась сделать все правильно хоть один раз.

— Уверена, так и было.

Снаружи послышался раскат грома. Она вытерла свое лицо.

— Даже при том, что он не был в моем вкусе, я думала, что делаю успехи. Я сказала себе, что сломала этот стереотип.

— По крайней мере, ты пыталась,— сказала я успокаивающе. — Тем более, если тебе не нравятся парни. Когда я встретила тебя, ты не хотела иметь ничего общего с ними, помнишь? И это было здорово. Потому что когда ты действительно задумываешься об этом, то понимаешь, что парни — большая трата времени.

— Возможно ты права, — всхлипывает Миранда, но в следующую секунду она снова начинает плакать. — Раньше я была сильной. Но потом я слишком погрузилась в... — она старается подобрать слова. — Я предала... собственные убеждения. Я считала себя более твердой, чем это оказалось на практике. Я думала, что могу просчитать все на несколько ходов вперед.

Вспышка молнии заставила нас подпрыгнуть.

— О, милая,— вздохнула я.— Когда парень хочет затащить тебя в постель, он ведет себя наилучшим образом. С другой стороны, он хотел постоянно быть с тобой. Таким образом, он, должно быть, действительно был без ума от тебя.

— Возможно, он использовал меня ради моей квартиры, потому что она больше его. И у меня нет соседей. У него был один сосед, Тайлер. Он рассказывал, что он вечно пердел и называл всех "педиками".

— Но это как-то нелогично. Если он использовал тебя только ради квартиры, тогда почему порвал с тобой?

— Откуда я могу знать?— она подтянула колени к груди.— Прошлой ночью, когда мы занимались сексом, я должна была догадаться что что-то не так. Потому что секс был...странным. Хорошим, но странным. Он гладил мои волосы и смотрел мне в глаза с этим печальным выражением. А потом сказал: "Я хочу, чтобы ты знала, что я забочусь о тебе, Миранда Хоббс. Это так".

— Он использовал полное имя типа "Миранда Хоббс"?

— Я думала, это романтично,— причитала она.— Но этим утром, когда он закончил принимать душ, он вышел держа бритву и крем для бритья и спросил, есть ли у меня сумка для шопинга.

— Что?

— Для его вещей.

— Ой.

Она изумленно кивнула.

— Я спросила, почему он этого хочет. Он ответил, что у нас ничего не получается и мы только тратим время друг друга.

У меня отвисла челюсть.

— Как это?

— Он говорил так официально. Типа он в суде или типа того, а я приговорена к тюремному заключению. Я не знала, что делать и дала ему эту чертову сумку. Она была от Saks. Из таких больших красных дорогих.

Я села опять на корточки.

— О, милая. Ты всегда можешь получить другую сумку для шопинга.

— Но я не могу получить другого Марти,— причитала она.— Это я, Кэрри. Что не так со мной. Я отталкиваю парней.

— Послушай. Деле не в тебе. Это с ним, что-то не так. Возможно, он боялся, что ты его бросишь и порвал с тобой первым.

Она подняла голову.

— Кэрри, я бежала за ним по улице и кричала. Когда он увидел, что я приближаюсь, то начал убегать. В метро. Ты можешь в это поверить?

— Да, — сказала я. Учитывая то, что случилось с Лил, я могла бы сейчас поверить в что угодно.

Она высморкалась в клочок туалетной бумаги.

— Возможно, ты права. Возможно, он думал, что я слишком хороша для него, — и до того, как я уже начала надеяться, упрямое, замкнутое выражение вернулось на ее лицо.— Если бы я могла его увидеть. Объяснить. Возможно, мы могли снова быть вместе.

― Нет! — завопила я. — Он уже ушел. Если ты его вернешь, он сделает опять тоже самое. Это его стиль.

Она опустила туалетную бумагу и подозрительно посмотрела на меня.

— Откуда ты можешь знать?