Но у Мэгги его нет.

— Почему ты не сказала мне, что он придурок? — она требует.

Это не честно.

— Я думала, что сказала. Ты знала, что он помолвлен.

— Ты встречаешься с парнем, который помолвлен? — спрашивает Миранда, ей это не нравится.

— Он на самом деле не помолвлен. Он сказал, что был помолвлен. Она заставила его жениться, так что она может водить его за нос, — Мэгги делает еще глоток водки. — Я так думала, во всяком случае.

— Это хорошо, что он ушел, — я говорю. — Теперь мы знаем его истинную натуру.

— Вот, вот! — добавляет Миранда.

— Эй. У Миранды только, что появился парень, — я говорю Мэгги.

— Счастливица, — Мэгги хмурится, не в восторге.

— У Мэгги два парня, — я говорю Миранде, будто это то, чем нужно восторгаться.

— Это то, что я никогда не могла понять. Как тебе это удается? Я имею в виду, они всегда говорят, что ты должна встречаться с двумя или тремя парнями одновременно, но я не вижу смысла, — говорит Миранда.

— Это весело, — возражает Мэгги.

— Но это идет в обратное направление, так ведь? — спрашивает Миранда. — Мы ведь ненавидим парней, которые встречаются с несколькими девушками одновременно.

Я всегда верила, если что-то неприемлемо для одного пола, по определению, должно быть неприемлемо и для другого.

— Извини меня, — Мэгги говорит, предостерегающим голосом. — Я надеюсь, ты не называешь меня шлюхой.

— Конечно, нет, — я встреваю. — Миранда говорит только о феминизме. — Тогда у тебя не должно быть проблем с женщинами, которые заниматься сексом со столькими мужчинами сколькими они хотят, — говорит Мэгги остро. — Для меня это и есть феминизм.

— Ты можешь делать все, что угодно, милая, — я ее успокаивая. — Никто не судить тебя.

— Все, что я говорю это то, что мужчины и женщины одинаковы. Они должны быть равны, — настаивает Миранда.

— Я категорически не согласна. Мужчины и женщины совершенно разные, — Мэгги отвечает упрямо.

— Я ненавижу, когда люди говорят, что мужчины и женщины разные, — я говорю. — Это звучит как оправдание. Когда люди говорят: "Мальчики — это мальчики". Мне хочется кричать от этого.

— От этого я хочу кого-то побить, — соглашается Миранда.

Мэгги встает.

— Все, что я могу сказать, вы заслуживаете, друг друга, — и пока я и Миранда смотрим на нее в замешательстве, Мэгги бежит в ванную и хлопает дверью.

— Я что-то не так сказала? — спрашивает Миранда.

— Дело не в тебе. А во мне.

Она злится на меня. Без повода. Хотя это я должна злиться на неё. Я стучу в дверь ванной комнаты.

— Мэгз? С тобой все в порядке? Мы просто разговаривали. Мы не говорили ничего плохо о тебе.

— Я принимаю душ, — она кричит.

Миранда берет свои вещи.

— Я лучше пойду.

— Ладно, — я колеблюсь, боясь остаться наедине с Мэгги. Когда она сердится, она может обижаться несколько дней.

— Марти приедет в любом случае. После учебы, — она машет мне и торопится вниз по лестнице. Везет ей.

Душ все еще работает на полную мощь, я села за свой рабочий стол, надеясь, что худшее позади. В конце концов, Мэгги выходит из ванной, вытирая волосы полотенцем. Она начинается собирать ее вещи, запихивая одежду в свой вещевой мешок.

— Ты не уезжаешь, так ведь?

— Я думаю, я должна, — она ворчит.

— Да ладно, милая. Прости. Миранда просто слишком непоколебима в своих взглядах. Она ничего не имеет против тебя. Она даже не знает тебя.

— Ты можешь сказать это снова.

— Поскольку вы с Райаном не встречаетесь больше, мы могли бы пойти в кино? — я спрашиваю с надеждой.

— Я ничего не хочу смотреть, — она оглядывается. — Где тут у тебя телефон?

— Он под стулом. Я подымаю его и неохотно передаю.

— Послушай, Мэгз, — я говорю, пытаясь не быть конфронтационной.

— Если ты не возражаешь, можешь не звонить в Южную Каролину? Я должна платить за межгородские звонки. А у меня нет таких денег.

— Так вот теперь что? Деньги?

— Нет.

— Собственно говоря, я звоню в автобусную станцию.

— Ты не должна уходить, — я говорю, отчаянно пытаясь наладить все. Я не хочу, чтобы ее приезд закончился ссорой.

Мэгги игнорирует меня, смотрит на часы и кивает в трубку.

— Спасибо, — она вешает телефонную трубку. — Есть автобус, который отъезжает в Филадельфию через сорок пять минут. Думаешь я успею?

— Да, но Мэгги, — я сдаюсь. Я правда не знаю, что еще сказать.

— Ты изменилась, Кэрри, — она говорит, застегивает сумку с треском.

— Я все еще не знаю, почему ты злишься. Чтобы я не сделала, мне жаль.

— Ты другой человек. Я не знаю больше кто ты, — она акцентирует это, покачивая головой.

Я вздыхаю. Это противостояние, похоже, назревало с момента, когда Мэгги оказалась в квартире, и заявила, что это трущобы.

— Единственная вещь, которая изменила во мне — это то, что я в Нью-Йорке.

— Я знаю. Ты не перестаешь напоминать мне об этом факте на протяжении двух дней.

— Я здесь живу.

— Знаешь что? — она берет сумку. — Все здесь просто чокнутые. Твоя соседка Саманта чокнутая. Бернард странный, и твоя подруга Миранда — чудачка. И Райан — придурок, — она делает паузу, пока я съёживаюсь, представляя, что будет дальше. — И теперь ты как они. Ты тоже сумасшедшая.

Я потрясена.

— Ну, спасибо большое.

— Не за что, — она выходит за дверь. — И не волнуйся, я сама доберусь до автобусной станции.

— Отлично, — я пожимаю плечами.

Она выходит из квартиры, двери стучали позади нее. На мгновение, я слишком потрясена, чтобы двигаться. Как она смеет нападать на меня? И почему все всегда о ней? Все это время, что она была здесь, ей едва хватило приличия, чтобы спросить меня, как я. Она могла бы попытаться разобраться в моей ситуации вместо того, чтобы критиковать все.

Я делаю глубокий вдох. Я дергаю ручку, чтобы открыть дверь и бегу за ней.

— Мэгги!

Она уже на улице, стоит на тротуаре, ее рука поднялась, чтобы поймать такси. Я спешу к ней, поскольку такси подъезжает, и она открывает дверь.

— Мэгги!

Она оборачивается, держа руку на рукоятке.

— Что?

— Да ладно. Не уезжай вот так. Прости меня.

Ее лицо превратилось в камень.

— Хорошо, — она лезет на заднее сиденье и закрывает дверь.

Мое тело начинает ослабевать, когда f я смотрю на такси вливающееся в движение. Я наклоняю голову назад, позволяя дождю моросить, утолить мои оскорбленные чувства.

— Почему? — я спрашиваю вслух.

Я иду назад в здание. Чертов Райан. Он — козел. Если бы он не бросил Мэгги, мы бы не поссорились. Мы все еще были бы друзьями. Конечно, я была немного зла из— за того, что он спала с Райаном, но я бы игнорировала это. Ради нашей дружбы. Почему она не может поступить также по отношению ко мне?

Я расхаживаю по квартире какое-то время, все разрушилось после ужасного визита Мэгги. Я колеблюсь, потом беру телефон и звоню Уолту.

Пока он звонит, я вспоминаю, как игнорировала Уолта все лето и как он наверное зол на меня. Я содрогаюсь от мысли, каким плохим другом я была. Я все еще не уверена, что Уолт живет дома. Когда его мама берет трубку, я говорю:

— Это Кэрри, — самым милым голоском, которым могу. — Уолт дома?

— Привет, Кэрри, — говорил мама Уолта. — Ты все еще в Нью Йорке?

— Да.

— Я уверена, что Уолт будет очень рад услышать тебя, — добавляет она, вставляя другой нож в рану. — Уолт!— она зовет. — Это Кэрри.

Я слышу, что Уолт идет на кухню. Я представляю красный стол Формика обставленный стульями.