— Далёкие голоса из космоса. — Уроды! Ублюд…

— Ведущий. — К сожалению, в связи с технической неисправностью, прямая трансляция временно невозможна и, у нас на проводе директор проекта Урюк Игорь Сергеевич, а так же представитель по связям с общественностью Болтун Олег Егорьевич. Предоставим им слово, для комментария ситуации на далёких космических путях.

— Урюк. — Сразу же, после выхода колонии-поселения за пределы Солнечной системы, у них отказала установка «Гравитон», что говорит само за себя. Оставшись без искусственной гравитации, жизнь колонистов резко изменилась: ни поесть нормально, ни поспать, не говоря уже о том, чтобы в туалет сходить по человечески. Выкальцевание костей усугубило обстановку, и теперь поселенцы больше похожи на бесформенных медуз, чем на людей.

— Болтун. — Правительство нашей страны, отправившей первопроходцев в космос, постановило предоставить им статус свободного государства, тем самым, отмежевавшись от колонистов и, предоставив, уже иностранцам, свободные политические права во вселенской бездне.

— Ведущий. — Ну, а что мы, земляне, можем пожелать участникам звёздной экспансии?

— Урюк. — Ну, что можно пожелать? Летите голуби, летите!

— Ведущий. — Как трогательно! У нас на связи ещё один участник дискуссии, которого мы попросили прокомментировать ситуацию. Это пресс-атташе посольства при ООН, по правам человека Оболдуев Валентин Валентинович. Скажите, что вы можете порекомендовать или пожелать, в этой ситуации туристам.

— Оболдуев. — Ну, вот пускай и полетают!

— Ведущий. — Ёмко, но среди колонистов много космических туристов, заплативших за полёт деньги, в отличие от пьяных добровольцев.

— Оболдуев. — Кто из них скажет, что не отбил свои кровные полётом? Они даже перелетали, по времени, поэтому встаёт вопрос об аннулировании оставшихся здесь денежных счетов, для погашения долга, перед космическим агентством, занимающимся делами туризма.

— Ведущий. — У нас на связи наш собственный корреспондент, который спросит у первого встречного прохожего, что он думает по этому поводу.

— Корреспондент. — Простите, пожалуйста! Можно я Вам задам один вопрос? Что вы думаете о колонистах?

— Прохожий. — Да пошли они!

— Корреспондент. — Вот, так всегда…

— Ведущий. — Да, не любят у нас иностранцев…

Реакция смотрящих была разная, но в основном положительно-весёлая. Все поглядывали на Крона, дивясь той каше, которую отсканировали с его мозгов и спроецировали на вымышленную действительность, в которой стольким почтенным людям приходилось существовать.

— Что за жесть по ящику показывают! — лениво проворчал Почтальон. — Выруби ты эту ересь, уж лучше музыку послушать.

— Странно — какой хороший сигнал, — удивлённо заметил Крон. — У нас никогда и ничего, телевизор не показывал. Чёрно-белый ещё как-то скрипел, а вот цветной — дудки! Гора глушила все телевизионные волны.

— Да пёс с ними, с этими телевизионными волнами! — сморщился Дед. — Да, Комбат?

Комбат, из-под кровати, ответил мощным храпом, который вступил в резонанс с бутылками на столе. Пустая посуда откликнулась звонкими голосами, вот только «Гымза» промолчала, так как была заполнена до краёв. Она осталась невостребованной никем, даже Наиной. Её сморщило от кислятины, сделав похожей на старую бабку, одноимённого с вином названия, только с добавкой буквы «Р» после «Г».

Утренние лучи солнца осветили серую набережную и, вступили в игру с тенями от деревьев. Квартира пропахла табачным дымом и, Крон открыл окно, чтобы проветрить помещение. Свежий воздух ворвался в дом живительной струёй, разогнав последние остатки сна. «Надо бы заставить дымить народ в коридоре, — промелькнула здравая мысль, но тут же потухла, потому что это могло вызвать бурю протеста». Проснувшийся Комбат вступил в борьбу с импортной ветчиной. На банке он никак не мог найти язычка для открывания и, как ни крутил проклятую жестянку, искомое не желало себя обнаруживать. Плюнув на буржуйские заморочки, борец взял обыкновенную открывалку и вспорол контейнеру брюхо. Отправив консервный нож в ящик стола, Комбат только сейчас заметил, что язычок, за который нужно дёрнуть, чтобы открыть сундучок с мясом, присутствует, но не сверху и не снизу, а сбоку. При открывании, технологический шов делит банку надвое, оставляя часть ветчины висеть в воздухе. По комнате распространился колбасный аромат, заставив одних сглотнуть слюну, а других поморщиться.

— Дурачьё! — в сердцах выругался Комбат и вывалил розовое содержимое банки в тарелку.

Позавтракав, настала пора выдвигаться на позиции, а затем снова искать Наину. Памятуя о том, что спешить некуда, шли не торопясь, рассматривая местные достопримечательности. Каждый думал о своём, а Крон о Наине. Если быть точнее, то об её поведении и о том, какой ещё фортель может выкинуть эта змеюка, которая к утру испаряется, как роса под лучами солнца. Дорога вела мимо «Брянско — Шервудского леса», касаясь его только краем, и то в верхней части, проходя над ним по горе. До наблюдательного пункта было далеко, и товарищи, не опасаясь ненужных встреч, шли не спеша, но не тут то было. Из ближайших кустов на них смотрела знакомая бородатая морда, с биноклем в руках, словно перед ним маршировали тараканы. Почтальон, с характерным звуком, показал партизану язык, а Бармалей, с досады сплюнул:

— Тьфу ты, кубинес партизане-с!

— Почему кубинес? — обиделся бородач.

— Да так, к слову пришлось.

— А ты кого всё высматриваешь? — поинтересовался Доцент.

— Товарищи за провиантом ушли, через лес в город, — ответил партизан, — третий день жду. У вас ничего пожевать не найдётся?

Крон, оставив бедолаге всё необходимое, пообещал посмотреть их в городе, так как всё равно по пути, и по возвращении назад рассказать то, что удастся выяснить. Поднимаясь в гору, Комбат, оценив в уме отданное угощение, сказал:

— А ты спиртного ему не много оставил, а то потом некому будет рассказывать.

— Утром сообщу, — равнодушно ответил Крон, поправляя рюкзак и поторапливая рукой Деда.

Отряд естествоиспытателей, преодолев горный хребет и, оставив позади мост, а слева постоялый двор, углубился в трущобы. Недолго поплутав по каменным джунглям, они вышли к ущелью, в котором должно было завершиться воссоединение с ещё одним товарищем. Во всяком случае, Крону казалось, что должно произойти именно так, потому что разнообразием их не баловали. Спускаясь по тропе вниз, компания поравнялась с дородным вязом, могучие корни которого были наполовину оголены, а между ними зияла узкая нора.

— Там гномы живут, — сказал Крон, указывая на дыру в земле.

— Нам что — туда?! — изумился Бармалей, не веря сказанному.

— Да на кой они нам сдались! — возразил Крон. — Я решительно не понимаю, зачем там гномы живут. Нам в коллектор к нагам.

— К кому? — не понял Почтальон, удивлённо приподнимая брови.

— Наги, это люди — змеи, — пояснил Дед. — Живут в подземельях.

— Кого только с похмелья не придётся увидеть! — удивился Доцент, так и не привыкший к местным чудачествам.

— Вон, что-то в траве ползет, извиваясь! — показал рукой Бармалей. — Не змея?

Комбат вскинул бинокль и, оценив обстановку, ответил:

— Да нет! Это рабочий в синей спецовке за добавкой в магазин ползёт. Вероятно, на ногах стоять, уже сил нет.

Ниже по спуску раздавался звон мечей и удары по щиту. Громкая ругань довершала утренний натюрморт на батальную тему. Ко всему прочему, участники побоища не только пускали в ход мечи, но и кусали друг друга, с таким остервенением, что казалось вот-вот, и они прокусят себе кольчуги в обоюдном угаре.

— Сдаётся мне, что это ролевые игры, — прокомментировал Комбат ситуацию на поляне и, непроизвольно нащупывая автомат под тканью рюкзака, — они не набросятся на нас?

— Кто его знает, — ответил Крон, так же готовя ствол, на всякий случай, — чего хорошего можно ожидать от неадекватных людей?