Однако насколько точна информация, полученная новым способом? Даже при дешифровке всегда существует возможность того, что вас обманут. Если противник знает или всего лишь подозревает, что его сообщения прочитываются, он может ввести вас в заблуждение, передавая ложную информацию. Потенциал для введения в заблуждение разведки, базирующейся на анализе направления и объема вражеской связи, существенно усиливается. В этом случае даже нет необходимости придумывать правдоподобные сообщения, следует всего лишь увеличить их число и начать варьировать источники. Слишком большое доверие к этому методу сбора информации может привести к тяжелейшим провалам.
Противник также знает о том, что можно добиться перегрузки системы и она просто перестанет функционировать. Перегрузка создает неразбериху и мешает принимать правильные своевременные решения.
С другой стороны, может прекратиться поступление всяких сигналов, и тогда об их объеме или направлении не может быть и речи. Иранцы сумели весьма простым способом справиться с многомиллиардной машиной АНБ/ШПС. направляя все важные сообщения военного характера с офицерами связи на мотоциклах, как это было принято во время первой мировой войны. Лайман Киркпатрик пишет: «Если Советы и решатся когда-нибудь сорваться с цепи, они ничего не станут передавать с помощью электронных средств связи или действуя открыто через спутник. Все приказы будут направлены с офицерами связи. Так в некоторых случаях поступал Гитлер, оставляя нас совершенно неподготовленными. Мы слишком сильно полагаемся на технические средства ведения разведки»(24).
Технократы из АНБ и ШПС презрительно кривятся, когда слышат утверждения о том, что кто-то в наше время способен скрыть свои намерения или суметь представить их в ложном свете. «Мы прослеживаем весь спектр электромагнитных колебаний, – заявил в июне 1984 года на симпозиуме в Колорадо-Спрингс один из таких технократов. – Никто не способен фальсифицировать весь спектр».
Но имеются примеры, подтверждающие, что существуют такие способы искажения, по сравнению с которыми дезинформация в сфере традиционной разведки кажется детской игрой.
В течение многих лет АНБ перехватывало результаты испытаний советских баллистических ракет. Агентство доложило потребителям информации о радиусе их действия и точности наведения. На базе полученной таким образом информации в конце 60 – начале 70-х годов были приняты важнейшие решения о количестве, местах размещения и системе защиты американских ракет. Однако позже выяснилось, что разведданные, полученные в результате неусыпного электронного бдения, содержали существенные ошибки.
Лишь после того, как в середине 70-х годов появились новые, более совершенные способы анализа результатов испытаний, выяснилась природа этих ошибок. Русские просто фальсифицировали результаты испытаний. Они систематически вводили в заблуждение американские спутники и антенны слежения. Зная о том, что американцы ведут мониторинг, русские разработали способ, позволяющий обмануть американские машины и заставить их сообщать, что ракеты менее точны, чем было в самом деле. В то же самое время русские агенты в США предпринимали отчаянные попытки раздобыть сведения, позволяющие повысить точность наведения. Эти усилия не прошли мимо внимания ФБР. Сообщения Федерального бюро расследований явились подтверждением правильности информации, полученной АНБ со спутников и антенн. Операция с целью дезинформации, предпринятая Советами, удалась как нельзя лучше.
Но мы знаем, что в мире разведки поражения служат для того, чтобы обеспечить дальнейший рост разведслужб. Тут же в недрах разведывательного сообщества появилась группа лиц, заявивших, что для предотвращения подобных провалов в будущем совершенно необходимо создать «контрразведывательное подразделение, работающее со всеми субъектами – источниками информации». Это подразделение, по идее инициаторов, должно было следить как за шпионажем с помощью технических средств, так и за традиционной разведкой, изучать, каким образом те или иные технические средства попали под советский контроль. Сторонники этой идеи утверждали, что советская дезинформация, базирующаяся на использовании «перевербованных» спутников, посылке ложных электронных сигналов, деятельности сотрудников КГБ и сообщениях фальшивых перебежчиков, может быть побеждена лишь при помощи такого контрразведывательного органа, который имеет доступ к информации, полученной изо всех источников. Лишь таким способом возможно разоблачить заговор Советов.
Против идеи создания подобной организации выступили, во-первых, те сотрудники АНБ, которые верили, что электронная система наблюдения вообще не может быть введена в заблуждение. К ним присоединились те, кто, допуская в принципе возможность электронной дезинформации, утверждали, что создание всеобъемлющей контрразведывательной структуры, с одной стороны, отрицательно повлияет на моральный климат в разведслужбах и, с другой, породит издевательское отношение со стороны публики: «Дожили! Они уже начали искать советских агентов среди наших спутников». В разведывательном сообществе возник новый глубокий раскол. Неожиданно подал в отставку заместитель директора ЦРУ адмирал Бобби Инман, и Совет национальной безопасности не дал «добро» на создание организации подобного рода.
Эдвард Дж. Эпштейн, первым обративший внимание на раскол в кругах разведки, говорил: «В то время, когда у конгресса и интересующейся части публики создалось впечатление о том, что спутники вместе с чудесами электроники являются источниками надежной и безошибочной информации, история с оценкой точности наведения советских ракет показала, что «национальные технические средства», по меньшей мере, уязвимы для обмана точно так же, как и менее экзотические средства сбора разведывательных данных»(25).
АНБ и ШПС могут утверждать, что ценность получаемой ежедневно информации многократно перекрывает риск появления отдельных ошибок. Однако технические средства сбора информации имеют присущие им ограничения. Фотографирование со спутников невозможно при неблагоприятных погодных условиях. Например, когда на снимках советского порта Николаев обнаружились контейнеры, которые обычно используются для транспортировки истребителей МиГ, разведку заинтересовало, какова будет дальнейшая судьба этих контейнеров. Будут ли они загружены на стоящее рядом судно и куда это судно направляется? К сожалению, облачный покров не дал возможности дать точный ответ. Следующая серия фотографий показала, что контейнеры и судно исчезли. Когда последнее было вновь сфотографировано, оно находилось у побережья Никарагуа. Из этого было сделано весьма сомнительное логическое заключение – советские МиГи направляются к сандинистам(26). Когда факты показали, что это вовсе не так, недостатки ведения разведки с помощью спутников проявились вполне наглядно. Правда, со спутников можно делать снимки и в инфракрасном диапазоне, но при очень плотной облачности, так часто бывающей в Северном полушарии, этот метод тоже не работает. Даже фотографии, сделанные с помощью радара, при густой облачности настолько неясны, что не могут быть полезны(27).
Поскольку обе стороны знают, что их территории фотографируются противником, каждая из них пытается сохранить свои секреты и тщательно маскируется.
Вне всякого сомнения, искусство анализа снимков достигло такого совершенства, что в наше время АНБ и ШПС не были бы введены в заблуждение, как случилось в 1962 году в Москве. Эта история заслуживает пересказа, чтобы показать, какие методы использует каждая из сторон с целью обмануть фотообъектив противника как в небесах, так и на земле. Один английский дипломат, хорошо владевший русским языком, решил пойти на демонстрацию вместе с москвичами. «Мы хотели прочувствовать не атмосферу Красной площади, а настроение, царящее в маленьких улочках, где формируются колонны. В одной из тихих аллей мы наткнулись на артиллерийско-ракетную часть с грузовиками, на которых поблескивали зловещие серебристые ракеты. С расстояния не более чем в два фута мы заметили, что это всего лишь деревянные макеты, недавно выкрашенные алюминиевой краской. Чтобы убедиться в этом, мы подошли вплотную и, поскольку солдаты не выражали беспокойства, постучали по корпусу одной из ракет. Это, вне всякого сомнения, было дерево».
