– Правда? У меня есть двоюродный брат, он служит в Девятом легионе. И вот он время от времени пишет мне, и, должен сказать, у него не столь оптимистичное мнение, как у вас, по поводу наших успехов. По его словам, мы всё пытаемся сокрушить тех, кто нам противостоит. Враги регулярно производят нападения на наши коммуникации и нарушают снабжение, а потом сразу же исчезают, как только вблизи появляются значительные наши силы.

– Это просто новая манера вести войну, мой господин, – вмешался Макрон. – Она навязана им после того, как они расстались с идеей противостоять нам в открытом бою. Это обычная стратегия побеждённых. Но всё, чего они могут таким образом добиться, это выиграть ещё немного времени, прежде чем окончательно склонятся перед Римом.

– Хотелось бы мне, чтобы и у моего родственника была такая же флегматичная натура, как у тебя, Калид. Однако он не единственный, кто, кажется, полагает, что эта кампания идёт так отлично, как заставляет нас считать императорский дворец. Возможно, рядовые легионеры думают иначе. В конце концов, обычные солдаты, такие как вы, не обладают широким кругозором. Скажите-ка, а что думают простые ребята из легионов? Какое у них… настроение?

Катон обдумал вопрос, прежде чем ответить. Прошло уже несколько лет, как они с Макроном покинули Второй легион. Но уже тогда кампания начала сказываться на настроениях рядовых легионеров, на их боевом духе. Но такого следовало ожидать. Сейчас же проблема заключалась в том, чтобы использовать данную возможность, чтобы проверить настроения самого центуриона, сидящего перед ними.

– Есть некоторые, кого не слишком радует их назначение, господин, – осторожно начал Катон.

– Так. Дальше.

– Да это вообще не моё дело, я за них не отвечаю.

– Это понятно, Капитон. Но, видишь ли, это ведь неофициальная беседа. Ты уже в гвардии, это назначение никто не отменит. А мне просто любопытно, что за ситуация сложилась в Британии. Можешь мне полностью доверять.

Катон бросил быстрый взгляд на Макрона, который ещё не понял, куда клонится этот разговор, и отвечать был не готов. Он только пожал плечами.

– Ну, понимаешь, господин, – начал Катон, – когда мы оттуда уезжали, среди рядовых возникло ощущение, что кампания никуда не продвигается. Конечно, мы полностью контролируем юг и восток острова, но в остальных районах местные племена делают что хотят. Они нападают на наши конвои, нарушают снабжение, на небольшие посты, после чего убегают. Они хорошо знают территорию и очень быстро передвигаются, так что у нас почти нет шансов их поймать. – Катон помолчал. – Если хочешь знать моё мнение, в этой новой провинции никогда не будет полной безопасности. Так что нам бы лучше оттуда убраться и больше не нести ненужных потерь. – Тут Катону вдруг пришла в голову отличная мысль, и он продолжил: – Я даже слышал однажды ночью, господин, как некоторые командиры в нашем легионе обсуждали этот вопрос. Я на часах тогда стоял. Они так же, как все остальные, полагали, что нам надо оттуда уходить, а один из них заявил, что единственная причина, по которой мы там торчим, это потому, что Клавдию хочется играть роль всех побеждающего героя. И как только он отпразднует свой триумф, про армию в Британии вообще все забудут.

– Понятно, – сказал Синий, выпятив губы. – Впечатление такое, что императора не слишком сильно любят в легионах, расквартированных в Британии.

Катон посмотрел на него несколько обеспокоенным взглядом.

– Ну, видишь ли, господин, такое было, когда мы с Калидом уезжали из Второго легиона. Возможно, теперь положение изменилось.

– Конечно, такое возможно. Спасибо за откровенность, Капитон. Можешь быть спокоен, наш разговор не выйдет за эти стены.

Катон кивнул:

– Спасибо, мой господин.

Синий сделал знак рукой, отпуская их.

– Можете больше про это не думать. Формальности закончены. Теперь вам надо получить на складе снаряжение и амуницию. Потом отправляйтесь в свою когорту. Люди трибуна Бурра размещаются в юго-западной части лагеря. Передайте его писцу эту табличку, пусть вас зачислят, после чего вы станете преторианцами из центурии центуриона Луркона.

– Есть, господин.

– Остаётся только поздравить вас со вступлением в ряды преторианской гвардии. Выполняйте свои должностные обязанности и держите руки чистыми, и сами скоро поймёте, что получили прекрасное назначение. И самые значительные трудности, с которыми вам, возможно, придётся сталкиваться, это выдержать напор всех баб, которым нравится военная форма, а также жалованье и статус, что к ней прилагаются. И это относится не только к уличным девкам. Встречаются и жёны сенаторов, которые не в силах устоять перед преторианцем.

Макрон не мог не улыбнуться, услышав о подобных перспективах.

Центурион секунду помолчал, потом продолжил, чуть понизив голос:

– Небольшой совет, он же предупреждение. Избегайте искушения поближе познакомиться с кем-то из членов императорской семьи. Понятно, о чём я? Я вас предупредил. Всё. Ступайте.

Двое легионеров вышли из кабинета и прикрыли за собой дверь. Центурион Синий с минуту задумчиво смотрел на эту дверь, потом открыл шкатулку с документами и достал оттуда восковую табличку, которую читал перед этим. Взял стилос и сделал несколько пометок, после чего положил её обратно в шкатулку. Потом встал и вышел из здания штаба.

Макрон поднял перед собой простую белую тогу и покачал головой:

– Не годится это для солдата. Это ж надо носить на левом плече, чтоб и руку прикрывало, так?

Катон, стоявший в противоположном конце помещения, кивнул.

– С ума можно сойти, – продолжал Макрон. – В такой одёжке и мечом как следует не размахнёшься. Запутаешься в складках, ещё и поранишься, чего доброго, прежде чем поразить противника.

Он сложил тогу, швырнул её на свою кровать и сел с выражением полного отвращения на лице. Потом осмотрел остальную часть амуниции, которую им выдали на складе. Тога им полагалась в качестве официальной гвардейской формы, когда они выходили на дежурство в город. Этакая подачка тем гражданам Рима, что всё ещё придерживались древних ценностей времён республики, когда присутствие на улицах города вооружённых людей рассматривалось как угроза их свободам. По той же причине Клавдий и сам предпочитал на многих официальных церемониях появляться в простой тоге, не украшенной даже узкой пурпурной полосой младшего городского чиновника. Такое публично демонстрируемое смирение и скромность отлично воспринималось толпой, равно как и более впечатлительными членами сената. Что же касается Макрона, то, по его мнению, тога была совершенно непрактичной одеждой для солдат, которым положено охранять императорский дворец.

– А как насчёт германцев-телохранителей? – спросил он Катона. – Они тоже это должны носить?

– Нет. Но они же варвары, из Батавии[7], кажется. Это ж будет оскорблением общественного мнения, если их увидят в тогах.

– Чушь собачья! – проворчал Макрон. Его взгляд снова переместился на выданные им вещи. В дополнение к вполне пригодным для дела доспехам, они получили по классическому шлему греческого типа – с изукрашенным гребнем и узкими нащёчными пластинами, которые мало на что годились, и почти без назатыльника. Кроме этого, им выдали по две белые туники и светло-коричневые плащи, которые наверняка будут собирать всю грязь и копоть с улиц Рима и поэтому нуждаться в постоянной стирке. Однако короткий меч, овальный щит и короткое метательное копьё – пилум – смотрелись как оружие настоящего солдата. Катон уже сложил свою тогу, туники и плащ и аккуратно положил их на полку над своей кроватью. Макрон, вздохнув, последовал его примеру.

– Что это он там говорил насчёт упадка духа у парней в Британии? – спросил он.

Катон зашипел на него, потом встал и подошёл к двери. Выглянул наружу. Их разместили в удобной комнате на верхнем этаже, где уже проживали двое гвардейцев из шестой центурии третьей когорты – подразделения, в настоящее время назначенного охранять императорский дворец и свиту императора, когда Клавдий выходит на улицы города, чтобы посетить сенат или полюбоваться представлением в театре, на цирковой арене или на ипподроме. В обычном легионе солдаты теснятся по восемь человек в комнате или в палатке, если это поход. Здесь же, в гвардии, селят по четыре человека, да и сама комната просторная, полная воздуха, хорошо освещена через окно в стене, прикрываемое ставнями. Выйдя в коридор, Катон увидел вдалеке нескольких гвардейцев, они стояли, опершись на перила террасы, выходящей на обсаженную деревьями улицу, ведущую к баням преторианцев. Всё здесь было гораздо больше и величественнее, чем обычная обстановка в лагере легиона. К посыпанному песком учебному плацу сбоку примыкали жилые помещения, огороженные низкой оштукатуренной стенкой.