Шанту не стремилась утолить голод, – во всяком случае, ею не двигало желание набить брюхо. Голод Шанту был совсем другого рода. Желание ощутить вкус свежей крови – вот что толкало Шанту вперед, а еще мысль о предсмертных воплях жертвы, и как остынет ее тело, прямо у Шанту на глазах.

Шанту не волновала пища – только смерть. Поэтому терпеливо, с невероятнымковарствомисовершеннобесшумно,двигался зверь-путающий-следы по Долине Мурлок в поисках хоть какого-нибудь живого существа, которое, погибнув в его лапах, подарило бы ему несказанное наслаждение.

– Мы разобьем лагерь, как только найдем подходящее место, – объявил Тристан.

Стемнело, и люди ехали тесной группой. Полдо и Тэвиш остановились рядом с Тристаном. Дарус же, где-то поблизости в темноте, осматривал тропинку.

– Жаль, ребята, что вы не видите в темноте! Я еще совсем не устал! – громко сообщил Ньют, он был явно недоволен тем, что отряд вынужден остановиться на ночлег.

– Успокойся! – сердито прошипел Высокий Король, всматриваясь в окружавший путников со всех сторон сухой мертвый лес. Они оставили горы далеко позади, а эта местность, в которой раньше был густой лес, превратилась в зловонный кошмар: тут и там торчали высохшие стволы деревьев.

– Давайте поищем место для лагеря. И вот еще что – костер сегодня разводить не будем!

– Но мы же замерзнем до смерти без костра! – заспорил Полдо. Карлик сидел съежившись на своем пони, и было видно, что он до костей продрог и устал.

Тристан молча вернулся на тропинку. Он уже понял, что бессмысленно бродить в темноте в поисках места для ночлега, и тут, к счастью, услышал голос Тэвиш.

– Вон там, смотрите, что-то вроде рощицы, – Тэвиш указала рукой на несколько сухих сосен. Деревья могли послужить неплохим укрытием, да и спать на иголках было намного мягче, чем на каменистой земле. Поэтому все быстро решили расположиться на ночлег пол громадными, бывшими когда-то зелеными, соснами.

Расседлав Авалона и наблюдая, как вокруг их лагеря быстро сгущается тьма, Тристан вдруг почувствовал, что его охватывает ужасное одиночество.

Он знал, что ближайшее поселение, где они могли встретить людей, находилось в двух днях пути.

Где ты, Робин? Уже в сотый раз проносился этот вопрос в уме Тристана.

У него снова сжалось сердце, и он попытался отогнать мысль о том, что это из-за него Робин отправилась в Долину одна. Но чувство вины не отступало, а за ним пришла жалость к себе и гнев на своих спутников.

– Черт подери! – выругался он в темноту. Ужиная хлебом с сыром, он попытался отбросить мрачные мысли, но у него ничего не получилось.

– Надо будет охранять лагерь ночью. Я беру на себя середину ночи, – проговорил Тристан, сердито схватив еще кусок хлеба.

– Выпей вина, – предложила Тэвиш, и король с благодарностью взял из ее рук мех с вином.

– Я подежурю первым, – сказал Дарус, появляясь в лагере.

– А я утром! Полдо сможет спокойно дрыхнуть всю ночь! – хихикая, вставила Тэвиш.

– Но я же тоже могу охранять лагерь! Почему моя очередь никогда не наступает? – совершенно искренне возмутился Ньют. – Я вижу в темноте получше любого из вас!

– Присоединяйся ко мне! Мне лишняя пара глаз не помешает! – попыталась утешить дракончика Тэвиш, и он, довольный, тут же свернулся клубочком и заснул.

– Я н-не могу п-поверить, что это Долина Мурлок! – проговорил, нервно оглядываясь, Язиликлик. Над головами путешественников висели тяжелые черные тучи, а во все стороны тянулся безжизненный серый лес. – Все-все такое мертвое-мертвое! Вот подождите, вы увидите, что будет, когда Генна узнает про это! Генна!

Тристан сделал еще один большой глоток вина и, повернувшись к Дарусу, сказал:

– Давай проверим лошадей, пока окончательно не стемнело.

Калишит пожал плечами и пошел за Тристаном на небольшую полянку, где они привязали лошадей. Король проверил, хорошо ли привязан Авалон, а Дарус занялся другими лошадьми. Все это время Тристан не сводил глаз со своего приятеля, но тот упорно не смотрел в его сторону.

– Дарус! Почему ты не хочешь даже взглянуть на меня?

Дарус повернулся и посмотрел на короля в упор, и Тристан подумал, что было лучше, когда Дарус старался не встречаться с ним взглядом: глаза калишита обвиняли Тристана. Затем, не говоря ни слова, Дарус отошел и продолжил заниматься лошадьми.

– В чем я провинился?

– Из-за тебя пропала Робин, – прошептал Дарус, и в его голосе Тристан услышал упрек.

– Я уверен, она еще жива! Клянусь тебе, мы найдем ее, она примет мои извинения и простит меня. Вместе нам будет гораздо легче разыскать ее. Мы обязательно отыщем Робин, и она поймет, что я просто совершил ошибку. – Король говорил резко, словно выплевывая каждое слово. Замолчав, он сделал большой глоток; вино охладило горло и, казалось, успокоило готовое вырваться из груди сердце.

– Клянусь Богиней, она обязательно простит меня!

– Ты слишком многого хочешь от нее, – очень спокойно сказал калишит.

– Слишком много? Разве сложно простить небольшую ошибку?

– Тебя любит самая прекрасная девушка на свете! Как ты смеешь не ценить ее любовь?!

– Прекрати! Я король, и я приказываю тебе замолчать! Ты дал клятву служить мне, и ты должен…

– А я и буду служить… вам, сир. Но вы не в силах приказать человеку не чувствовать. Во всяком случае, до сих пор мне казалось, что вам хватит ума этого не делать.

Рука Тристана потянулась к мечу, но в глубине души он понимал, что Дарус прав, и сдержался. Он только не мог отвести от калишита глаз, в которых полыхали гнев, обида на друга и боль.

– Я вызвался сопровождать вас, я надеюсь, вы не забыли об этом? – сердито сказал калишит. – Да, я помню, что вы спасли мне жизнь, когда я украл у вас кошелек. И с тех пор мы вместе победили немало врагов, я наблюдал за тем, как вы становитесь все сильнее и увереннее в себе. Я всегда знал, что у вас впереди большое будущее, и я был рад помогать вам.

Но увидеть, как вы отказались от всего ради какой-то шлюхи…

– Я ни от чего не отказывался! Я помирюсь с Робин! Что это значит – отказался от будущего?

– Вы оказались недостойны ее любви!

Тристан пошатнулся, словно его ударили, но тут же пришел в себя и уставился на Даруса. Вдруг он понял потрясающую вещь.

– Ты тоже ее любишь, да?

Дарус покраснел и отвернулся, а король в это время сделал еще глоток.

– Не знаю, что и делать – смеяться или в ярости начать топать ногами, – сказал он.

– Смеяться? Она, может быть, умерла, или ей грозит смертельная опасность. И это все потому, что ты прогнал ее! Действительно, в самый раз сейчас как следует повеселиться!

– Убирайся Отсюда! – завопил король. – Оставь меня одного! Я не нуждаюсь ни в твоей помощи, ни в твоей компании. Если так выглядит твоя верность королю… – Он замолк, не в состоянии произнести больше ни слова: его охватила жгучая ревность.

Дарус резко повернулся и пошел в противоположную от лагеря сторону.

Через мгновение он уже исчез из виду, и тут Тристан заметил, что окончательно стемнело и наступила ночь.

– Подожди! – крикнул он негромко, хотя знал, что Дарус не остановится. По правде говоря, Тристан даже обрадовался, что больше не увидит обвиняющих глаз калишита. Ведь каждое слово Даруса жгло душу, как раскаленное железо.

Вскоре стало так темно, что Тристану показалось, будто ночь укутала каждого из них черным одеялом. Темнота поглотила и высокие деревья, под которыми они разбили лагерь. Спотыкаясь о корни и ругаясь, Тристан вернулся к своим спутникам и уселся, прислонившись к стволу, в стороне от Полдо и Тэвиш. Вдруг он заметил, что у него дрожат руки и что он весь напряжен, как в минуты страшной опасности. Ему очень захотелось вскочить и с дикими криками начать кружить по лагерю и ломать все, что попадется под руку, по он заставил себя сдержаться. Вскоре Тристан услышал ровное дыхание своих спутников – все заснули, только Кантус подошел к нему и, тихо заскулив, улегся у ног.