Трепещущая тень мелькала над полем боя, поднимаясь в небо и опускаясь почти к самой земле; маленькая птичка перелетала от тела к телу, кого-то разыскивая. Наконец, с радостным возгласом ласточка села на землю рядом с тем, кого искала.

Крошечная птичка, прыгая по развороченной, грязной земле, приблизилась и тихонько клюнула мохнатое ухо. Наклонив голову, ласточка стала внимательно всматриваться в огромный черный нос, который находился всего в нескольких дюймах от нее, и весело защебетала, заметив, что огромные ноздри чуть шевелятся, — хотя существо еще не умерло, это были последние минуты его жизни. Тень начала мерцать — а может быть, это лунный свет чуть задрожал — и ласточка пропала, а на ее месте появилась пожилая полная женщина.

— Ну, ну, мой песик, — сказал она, поглаживая окровавленную голову. — Ты такой храбрый.

Генна Мунсингер призвала на помощь богиню и почувствовала, как могущество Матери-Земли наполняет ее сердце и через пальцы истекает на неподвижное тело огромного мурхаунда. Медленно, очень медленно страшная рана на боку животного начала закрываться. Сломанные кости черепа срослись, и дыхание собаки стало более глубоким и ровным. Длинный, лохматый хвост несколько раз тихонько ударил по земле.

Жалобно заскулив, Кантус неловко перевернулся на живот и попытался приподнять голову, но, почувствовав резкую боль, снова замер, однако хвост его не переставал двигаться — пес радовался, что жив. Он посмотрел на друиду, затем глаза его закрылись как бы сами собой, и он заснул.

— Умница, — прошептала Генна, грустно улыбаясь. — Сейчас тебе надо поспать. Мы поговорим завтра.

Ровное, медленное дыхание Кантуса было единственным ответом на слова Верховной друиды, которая, глядя на собаку печальными глазами, жалела, что не может просто взять и вернуть Кантуса хозяину.

Он был ей нужен.

Шесть сестер-воительниц скакали вдоль Корвелльской дороги, по которой маршировала немногочисленная армия Тристана. Доспехи рыцарей были помяты и испачканы, а белые лошади покрыты кровью и грязью, и лишь у трех девушек в руках остались копья. На плечо одного из коней была даже наложена повязка.

И тем не менее сестры-воительницы гордо восседали на своих лошадях, словно грязь и вмятины на доспехах являлись знаками отличия, говорившими об их доблести. Всадники разбились на пары и распределились по флангам колонны.

Тристан наблюдал, как длинная колонна ффолков, извиваясь, двигалась к Корвеллу, оставив своего принца позади. Мимо него ровным твердым шагом прошло войско гномов, потерявших всего восемь воинов в сражении на Плато Фримена. Они решительно шли вперед, и лишь несколько бородатых лиц повернулось в сторону принца. Но лица эти были непроницаемы — понять, что творится в душах гномов, Тристан вряд ли бы смог. Финеллин замыкала колонну; она мрачно протопала мимо принца, даже не взглянув на него. Однако, гномы шли в Корвелл, чтобы сражаться на стороне людей.

Гэвин встал рядом с принцем, когда отряд воинов из поселений восточного Гвиннета проходил по дороге — пятьсот сильных храбрых солдат. Сто воинов из их рядов навсегда останутся здесь, на Плато Фримена.

— Нас преследуют? — спросил кузнец.

— После восхода солнца прошло уже три часа, а они еще даже не свернули лагерь, — воскликнул Тристан.

— Это хорошо. Ффолки вряд ли способны сейчас сражаться.

Воины восточного Корвелла шли мимо принца — усталость и боль были написаны на их покрытых пылью лицах. Но многие расправляли плечи, и, когда воины смотрели на принца и кузнеца, в их глазах сияла гордость.

— Очень скоро им придется снова вступить в бой. Но уже вместе с воинами Кер Корвелла.

— Возможно, — пробормотал Гэвин, задумчиво глядя на восток. Он коротко кивнул Тристану и вернулся на дорогу, где проходили последние из его воинов. Он тоже горделиво расправил плечи, направился в Корвелл.

Тристан пришпорил коня, и Авалон помчался вперед вдоль дороги, мимо людей Гэвина, мимо Финеллин и гномов, пока он не оказался во главе колонны, — перед принцем лежала дорога на Корвелл. Белый конь перескочил через каменную ограду, и выскочив на дорогу, помчался по ней, поскольку Тристан не одерживал его. Минуту они летели вперед, а затем принц увидел пару лошадей, которые мирно щипали травку на небольшой лужайке. Он остановился около них и тут заметил Полдо и Даруса, которые лежали в тени огромного дуба. Тристан отпустил Авалона попастись, а сам растянулся рядом с друзьями.

— Где Кантус? — мрачно спросил Дарус.

— Он погиб, сражаясь с Всадниками, — ответил Тристан, с трудом сдерживая слезы. — Я искал его тело, пока не стемнело, и не смог найти.

— Черт их подери! — сплюнув, выругался калишит. — И пятеро этих всадников не стоят одной такой собаки.

— Примерно столько северян он забрал с собой, — преувеличил принц.

— Нам следовало еще раз сразиться с ними, — сказал Полдо, глядя на восток. — Тогда они не стали бы нас преследовать!

— Конечно, жаль, что у нас не осталось сил, — искренне согласился Тристан. — И все же, мы, как следует, потрепали этих мерзавцев. К тому моменту, когда мы доберемся до Корвелла, они вряд ли будут в подходящей форме, чтоб оказать нам достойное сопротивление!

— На этих всадниках и на их черных конях лежит заклятье, — пробормотал Полдо. — Я за милю чую колдовство! Их следовало уничтожить, пока у нас была такая возможность.

— Мы еще сразимся с ними — и гораздо быстрее, чем ты думаешь, — Тристан вдруг почувствовал, что ужасно устал. Он поднялся на ноги. — Робин едет с ранеными?

— Да, — ответил ему Дарус. — Она вместе с Эйлин. Я пробыл, там почти все утро. У нее ужасная рана.

— Колдовство! — вмешался Полдо. — Я же говорил вам.

— Я совершенно уверен, что ты прав, — проговорил принц, садясь на Авалона. — Я видел глаза существа, которое нанесло ей удар. Их можно было назвать какими угодно, только не человеческими.

Тристан медленно направил Авалона назад по дороге. Ему хотелось поговорить с Робин, однако ему требовалось время, чтобы подумать обо всем, что произошло. Он надеялся еще раз встретиться с отвратительными всадниками. Меч Симрика Хью был почти невесомым на боку у принца, словно оружие тоже рвалось в бой со Смертоносными Всадниками.