Сердце Казгорота было для Хобарта источником силы и помогало преодолевать трудности, которые тот встречал в дороге. Его путь лежал через переход высоко в горах; узкие тропы извивались по самому краю пропасти, но священник упорно шел вперед туда, где он ни разу не был.

Частично его уверенность была рождена верой в Баала – его Бог в сне указывал нужный путь, – но, кроме того, Хобарту казалось, что черный камень сам отыскивает поле боя, имея на то свои собственные причины.

Несколько дней, не останавливаясь, священник шел без еды и питья, пока не оказался посреди обширной, поросшей лесом долины. Передним расстилалось поле, на противоположном конце которого поднимался невысокий холм. Хобарт сразу понял, что перед ним Плато Фримена, где в прошлом году произошла жестокая битва. Священник поднялся на вершину могильного холма, нетерпеливо поглаживая теплый камень.

Он опустил черное сердце к земле и вспомнил заклинание, которое оживляло мертвых. Как и в прошлый раз, сила, исполнившая заклятье, пришла от черного камня, и, несомненно, она была намного могущественнее той, которую мог вызвать сам священник.

Хобарт даже рассмеялся от радости, когда почувствовал, как задрожала и затем покрылась глубокими трещинами земля у него под ногами. Запах влажной почвы быстро сказался заглушенными запахами разложения.

Хобарт заглянул в одну из расщелин: оттуда на него смотрели своими пустыми глазницами черепа, костлявые руки скребли грязь, рывками вытаскивая скелеты на поверхность. Постукивая костями, полуистлевшие трупы выбирались из могил. Они ползли наверх, отталкивая соседей, наступая им на черепа и вдавливая их обратно в землю. Все новые и новые скелеты вылезали из могил, трещины в земле становились все шире.

Теперь пришел черед зомби.

Плоть на их телах еще до конца не истлела, а свисала отвратительными гниющими обрывками. Цепляясь за края расщелин сильными, лишенными кожи пальцами, зомби вылезали из могил на зов Хобарта. Остекленевшие глаза бессмысленно пялились с распухших бесформенных лиц. Черные языки болтались между разбитыми и сгнившими челюстями. Как и скелеты, зомби строились в неровные ряды и спускались вниз, на поле.

Армия Хобарта продолжала расти,

Изумленный Полдо, прячась в тени, наблюдал за тем, как Тристана, Даруса и еще какого-то человека грубо вытащили из «Веселого Дельфина». Карлик крепко вцепился в мурхаунда. Когда один из солдат надел на принца наручники, Кантус глухо зарычал, но Полдо обнял пса за шею, и шепотом стал успокаивать его.

Пленников столкнули по ступенькам и быстро повели по улице. Через мгновение на город опустилась тихая, темная ночь, словно ничего и не произошло.

Около дюжины воинственно настроенных великанов остались стоять у дверей и окон таверны. Они злобно отталкивали любого, кто хотел войти или выйти. Правда, очень скоро это занятие им надоело и великаны покинули свои посты, но Полдо все еще продолжал тихонько сидеть в тени крыльца, и лишь когда посетители потянулись к выходу, он поднялся и отряхнул пыль с одежды.

Надо что-то делать! Он нашел какие-то старые лохмотья и быстро завернул хрустальные шарики в несколько слоев тряпок, чтоб они не звенели. Затем из своего багажа он вытащил кожаную куртку и тут же надел ее. Наконец, Полдо извлек из сумки узкий клинок и прикрепил его к поясу. Этот клинок, который показался бы любому ффолку самым обычным кинжалом, помог расстаться с жизнью не одному врагу Полдо. Закончив свои приготовления, карлик повернулся к Кантусу, который неподвижно лежал у его ног.

– Тристан? – сказал Полдо, кивком показав псу на улицу.

Огромный мурхаунд мгновенно вскочил на ноги и помчался вперед, останавливаясь лишь затем, чтоб понюхать грязную дорогу и не потерять след. Он быстро бежал в том направлении, куда ушли великаны, и Полдо с трудом поспевал за быстроногим мурхаундом, который словно тень несся по улицам Лльюэллина. Вскоре они оказались на окраине города, и пес какое-то время неуверенно кружил на пересечении нескольких улиц, а Полдо тем временем смог немножко перевести дух. Наконец Кантус отыскал след своего хозяина и, повернув налево, помчался вверх по склону холма. Полдо, задыхаясь, последовал за ним.

Вдруг пес бросился к воротам в высокой стене. Там в воротах спокойно стоял громадный наемник-великан.

– Нет, – тихо прошептал Полдо, оттащив в сторону верного пса, прежде чем тот попал в круг света, падавшего от зажженного на воротах факела.

– Иди сюда, – позвал Полдо, отбежав от ворот и оказавшись на узкой улочке, идущей вдоль стены. Здесь он обнаружил высокий дуб; похоже, садовники не очень-то обращали внимание на то, что часть ветвей давно переросла стену, и свесилась с другой сторону Полдо приказал Кантусу спрятаться в зарослях кустарника, подальше от посторонних глаз. Затем без всякого труда карлик вскарабкался на дерево и заглянул за стену.

Он увидел большой замок, окруженный великолепным садом с тихими прудами. Несколько великанов, охранявших замок и сад, равнодушно вышагивали по дорожкам.

Где-то там был Тристан.

– Пора бы и проснуться, – сквозь пелену сна донесся до Тристана резкий голос Понтсвейна.

Принц неловко сел, стараясь не обращать внимания на тяжелые кандалы. В голове у него гудело. Дарус, тоже в кандалах, мрачно посмотрел на него.

– Что случилось? – простонал принц.

– А вы что, не помните? – Понтсвейн отошел от зарешеченного окна и встал перед Тристаном; тот сел на жесткую лежанку и с болью и гневом взглянул на своего соперника.

– Конечно же, я помню, что случилось, – прорычал он. – Как стражники узнали, что мы в «Дельфине»? Похоже, они ждали, когда мы сойдем на берег. Но ведь мы же пробыли в городе всего несколько часов!

– Кое-кому этого времени вполне хватило, чтоб напиться.

– Ну, хорошо! – рявкнул Тристан и встал прямо перед Понтсвейном, при этом цепи на его руках загремели. – Я совершил ошибку. Если это имеет для вас какое-нибудь значение, примите мои извинения. И прекратите свои дурацкие разговоры, или я выбью вам все зубы, клянусь богиней!

Он думал, что Понтсвейн ударит его, – честно говоря, он бы с удовольствием размялся. Принцу очень хотелось выместить на ком-нибудь переполнявшую его ярость. Высокомерный Понтсвейн был бы неплохой мишенью. Но Понтсвейн только пожал плечами и отошел в сторону, чем ужасно удивил Тристана.

– Я начинаю понимать, – тихо сказал Дарус.

– Ну, так объясни мне, – попросил принц.

Калишит встал и, несколько раз пройдясь взад вперед по их крошечной тюремной камере, подошел к Понтсвейну, стоявшему у окна. Через некоторое время к ним присоединился и Тристан. Из окна открывался вид на ухоженный сад, окружавший роскошный особняк.

– Разве ты еще не понял? Наш арест, гибель «Везучего Утенка»… – все направлено на то, чтобы помешать тебе встретиться с Высоким Королем!

– Так ты думаешь. Высокий Король боится меня? – задумчиво произнес Тристан. – Но почему?

– Правители Морея и Сноудауна убиты или пропали, твой отец погиб от руки наемного убийцы. Остался только ты!

– Чем может угрожать принц небольшого королевства самому Высокому Королю? – спросил Тристан.

– Ведь ты же победил Зверя год назад – разве это само по себе не опасно, особенно для безвольного правителя? – проговорил Дарус. – Здешние солдаты ждали тебя – они прекрасно знали, что ты не нарушал законов, что ты не преступник, – но ведь ты и не король… И каким-то образом они узнали, что ты на пути в Кер Каллидирр.

Повисла напряженная тишина, все трое отлично понимали, что означают слова калишита.

Тристан подумал, а не имеют ли здешние стены уши?. А может, у них есть еще и глаза?

– Эти перья помогают ему удерживать направление полета. Мышцы крыльев настолько сильны, что он может поднять с земли и унести большого кролика.

Молодой орел спокойно сидел у Генны на коленях, пока Верховная Друида, расправив его крыло, рассказывала девушке о том, как оно устроено. Генна подняла грациозную птицу: