Он отдернул руку ото рта. Ему не хотелось, чтобы Керри увидела его таким. Он не был лишен геройских фантазий. Он воображал себе ее благодарность, когда она его увидит. Распахнутые объятья. Слезы благодарности. Она доверит ему свои секреты, а он, Джаред Нильсен, расскажет ей, как он совершил этот благородный поступок.

Справа он разглядел передвижной подъемник и цепь, свисающую с его двадцатисантиметрового блока. В паре метров за краном начиналось свободное пространство с металлической решеткой и земляным полом. В воздухе носился легкий запах каких-то химических реактивов. Не то чтобы неприятный, но острый. Подобный запах исходит от погашенной, но все еще тлеющей деревяшки.

Взглянув налево, он увидел печь, круглую, высотой с него, с кнопками и переключателями. В метре от нее стоял тигель. Все в одном месте. Но зачем такая большая площадь? Он кое-что знал об отливке из рассказов Керри – как делается форма, как нагревается и остужается бронза, как недопустима поспешность. Абсолютно ни в чем. Рассчитан каждый момент. Поэтому литейки планируются очень тщательно. Вот настенные вытяжные вентиляторы, раковины, стол для изготовления форм. Все правильно. Необходимое оборудование. А что там, за перегородкой?

Первый шаг по бетонному полу Джаред сделал очень осторожно, стараясь ни на что не наткнуться. Еще одна тень в сгущающихся сумерках ночи, которая бесшумно скользит к перегородке. Он не хотел свалить один из баллонов с кислородом, углекислым газом или аргоном. Откройся кран одной из таких штук, и она превратится в ракету, вылетит прямо сквозь кирпичную стену. Вот поэтому на них сверху и надевают куполообразные металлические колпачки. А Керри говорила, что скульпторы часто ленятся навинчивать их.

Джаред наступил на маленький твердый предмет, остановился и подобрал осколок. Рядом стоял стол. Наверное, на нем Штасслер после отливки разбивает форму.

Постой! Он вытянулся и замер, увидев на самом столе три тела, одно из которых принадлежало женщине. Неподвижные. Такие же напряженно застывшие, как он сам. Но их кожа была... зеленоватой. Они казались твердыми и хрупкими. Иисус... они оказались без голов. Если не считать их размера и выступающих половых органов, они не имели никаких отличительных признаков. Напоминали мумии. Чтобы оценить форму, Джаред прикоснулся рукой к телу мужчины. Рядом с ним лежала женщина, а самым крайним – мальчик. Ужасны. Безголовые тела. Джаред почувствовал тошноту. Только сейчас он осознал, насколько он сам беззащитен.

Эти статуи не только напугали, но и заинтриговали его. Он провел пальцем вдоль фигуры мужчины. Палец дошел до конца руки, и Джаред ощутил каждую мелкую деталь, кожу, мышцы, кости. То, что Керри называла магическим воздействием скульптуры.

Джаред оглянулся. Окон нет, сплошная стена. Тогда он полез в рюкзак и достал фонарик, который велосипедисты надевают на голову. Он установил самый маленький луч и нажал выключатель, держа фонарь в руке. То, что он увидел, заставило его от изумления открыть рот – реальное ощущение боли. Рука мертвеца словно хватала воздух. Джаред почти видел отчаянное движение... Каждый палец вытянут, согнут. Они торчат в разные стороны, как шипы на колючем кусте. Кости и сухожилия проступают сквозь кожу. Но именно поверхность руки заставила Джареда поежиться от ужаса. Неожиданно он почувствовал, что его геройское приключение – глупая выходка. Он никогда не найдет Керри! Рука скульптуры была пропитана ужасом. Усилие выжить превратило руки в примитивное порождение джунглей. Не конечность для путешествия, пропитания, а оружие, готовое сражаться за жизнь своего хозяина. Но оно потерпело поражение. Ощущение близкой гибели он и видел яснее всего во вздувшихся бицепсах, вытянувшихся мышцах предплечья, скрюченной руке, которая вполне могла быть когтистой лапой, управляемой яростным первобытным голодом.

Хрупкий материал раскололся. Джаред уронил руку. Он отступил на шаг назад, встревоженный произведенным звуком. Его охватило нехорошее предчувствие. Он тихо выругался. Машинально. Бессмысленно. Надел фонарь на голову, чтобы освободить руки и посмотреть на то, что натворил. Его взгляд упал на ноги мальчика, изломанные мучениями, вывернутые, словно мальчик извивался, стараясь избежать чего-то.

У Джареда появилось ощущение, что он попал на бойню, в разделочную мясника. Его взгляд вернулся к остаткам руки мужчины. Куча осколков и пыли. Что я наделал?! Даже теперь, после того как у него родилось подозрение о грубом насилии, совершенном здесь, после того, как он почувствовал факт убийства, он ощущал свойственное нормальному молодому человеку чувство вины за то, что испортил чужую работу.

Рука разлетелась на несколько дюжин острых осколков. В луче фонаря он увидел поднимающиеся пылинки. Большое серо-зеленое облако поднималось с пола. Вот он ощутил пыльный запах.

Джаред понимал, что-то пошло наперекосяк. Он почувствовал это в ту минуту, как увидел кучу обломков. Ты должен закончить дело сегодня ночью, так как завтра скульптор увидит, что ты натворил. Джаред понимал, что речь идет не о проникновении в чужие владения, а об убийстве. Он покрылся гусиной кожей от ощущения опасности, окружавшей его.

Его цель располагалась на другом конце комнаты – перегородка. Он прошел мимо стола, пилорамы, козел, мешка с инструментами и еще двух баллонов для ацетиленовой горелки.

Когда Джаред зашел за перегородку, то сделал луч чуть шире. Все было покрыто пылью, стол, инструмент – киянка и резец. И пол. Опустив взгляд, Джаред заметил отпечатки ботинок. На вид очень свежие. Хорошо различимые. Они вели к деревянному ящику размером в четыре кабинетные тумбочки для бумаг и обратно. Но что было странно, очень-очень странно, так это то, что один отпечаток имел только каблук, словно нога вошла прямо в ящик, словно деревянная стена была просто иллюзией, стеной, сквозь которую можно пройти.

Не задумываясь о собственных следах, Джаред подошел к ящику. Когда он притронулся к нему, чтобы сдвинуть, пальцы нащупали щель. Дверь! Она открылась без всяких усилий.

Луч фонаря высветил пол, но уже не бетонный с отпечатками на пыли, а земляной. Чуть дальше Джаред заметил торчащий из земли конец алюминиевой лестницы, поднимавшейся из дыры в полу.

Это было похоже... похоже на вход в шахту. Но шахта была заброшена так же, как аэропорт в Лос-Анджелесе. «Керри тут, – сказал себе Джаред. – Она там внизу».

Он залез внутрь деревянного ящика и закрыл дверь. Уставился в темную дыру, но его фонарь освещал только длинную лестницу и темную грязь у основания.

Липкий от страха, но взволнованный, он стал спускаться. Полицейские не знают про это место. Никто про это не знает. Он залезет туда, найдет ее и уведет отсюда к чертовой матери. А позже, этой же ночью Джаред вернется сюда с шерифом, и этот сукин сын получит свое.

Добравшись до конца лестницы, он и вправду оказался в шахте. Его лампа задевала за потолок. Зная свой рост, он предположил, что высота шахты около двух метров, примерно столько же в ширину. Это он проверил, расставив в стороны руки.

Через каждые несколько метров стояли деревянные опорные балки величиной с железнодорожную шпалу. Они поддерживали дощатый потолок. Когда он потрогал балку, с нее посыпалась пыль, но балка показалась ему достаточно прочной. Джаред забеспокоился об обвале, но нашел для себя не очень-то убедительное утешение в том, что сейчас обвал должен интересовать его в последнюю очередь. Его главная забота находится где-то в конце этого длинного тоннеля, мучается за пределами досягаемости света его фонаря.

Его обдало холодным влажным воздухом. Погружаясь во тьму, раздвигая в стороны темные границы, Джаред обернулся и увидел, как незначительна его победа. Он отошел от лестницы всего на пару метров. Слабый луч фонаря нервно прыгал по стенам, потолку и холодному земляному полу. Складывалось такое впечатление, что стены стараются сомкнуть над ним саван тьмы, заставляя его идти все глубже и глубже в чрево еще более враждебного мира.