Раз в несколько лет, может быть и не в самое дождливое время, где-нибудь на Дону обрушивается с неба такой ливень, о котором потом помнят годами. Тихонько, будто крадучись, надвигается тяжелая, низкая туча и в несколько минут выливает всю воду, что была собрана в пути, наверное, от самого моря. Страшны такие дожди, потому что, еще не окончившись, превращают они дорожные колеи, неглубокие канавки, маленькие лощинки в бурные, не знающие удержу потоки. Попадая в подземное жилье слепыша, такая бешеная вода заливает его галереи и выгоняет зверька из норы. Только бы не захлебнуться, не утонуть, а что там, в неведомом ему мире, — уже не страшнее внезапного потопа. И бредет странного облика животное, словно слепой щенок, не решаясь снова зарыться в спасительную землю.
Не похож слепыш ни на кого из знакомых зверей. На первый взгляд, какое-то безголовое и бесхвостое существо на несуразно коротеньких ножках. Это впечатление усиливается, если бредущего или бегущего зверька легонько щелкнуть спереди, и он, не разворачиваясь, мгновенно побежит назад с той же скоростью или еще большей — как детская игрушка на колесиках: куда ни толкни. В тесных ходах норы слепыш так и ходит, и бегает. Причем, пятясь назад, он поворачивает в отнорки и боковые ходы, не натыкаясь на углы крутых поворотов, будто видя их или держа в памяти число шагов до каждого из них. Есть у него хвост, коротенький, в четверть спички длиной — раз в двадцать пять короче тела, чтобы под ногами не мешал, когда хозяину приходится задом наперед передвигаться по своему длинному дому.
Густая и короткая шерсть одевает слепыша и зимой и летом. Это шубка без ворса, который только ограничивал бы свободное передвижение зверька. Она не пачкается в сырой и даже мокрой земле, хотя и пристают к ней крошечные крупинки грунта, и когда зимой слепыши выходят под снег, стенки подснежных ходов бывают испачканы землей. Цвет шерсти не совсем серый, а с неясным розоватым оттенком. Такого цвета бывают иногда вечерние облака: несколько неуловимых мгновений — и нет его.
Слепыши могут и отсиживаться в своих подземельях — при непродолжительном затоплении их местообитаний во время особенно высоких весенних паводков. Так было после малоснежной зимы в 1974 году, когда в конце марта в Черноземье неожиданно пришел антициклон из Средиземноморья. Благодаря теплому воздуху и почти жаркому солнцу снег сошел со склонов и полей чуть ли не мгновенно, и вся вода, не впитавшись в еще мерзлую землю, пошла в реки. Паводок был необыкновенно высоким, но коротким, и стал быстро падать. Ушла с залитых мест вода — и через несколько часов на них появились свежие кучки слепышиных выбросов. До грунтовых вод в тех местах далеко, вот и остались невредимыми поселения зверьков после настоящего потопа. Еще не оттаявшая земля не пропустила талую воду вниз. Продержись высокий уровень того половодья еще день-два — и не спасся бы никто.
На правобережье Дона пологие балочные склоны, дорожные обочины, окраины полей, суходольные сенокосы, опушки и поляны байрачных дубрав так густо усеяны рыхлыми кучками черного, желтого, рыжего, а на меловых буграх — белого цвета, что по ним можно шагать в любую сторону. Такие кучки бывают высотой до колена взрослого человека, и землю из них не собрать в три-четыре больших ведра. С годами они оседают, расплываются, размываются ливнями, прорастают травами, но совсем не исчезают. Они остаются заметными еще много лет, даже после того, как уйдут с какого-либо места зверьки-землекопы. На левом берегу Дона, на так называемом Окско-Донском плоскоместье, слепышей всегда было немного. Близость верховодки, резкие колебания уровня грунтовых вод на этой обширной равнине и почти сплошная распашка всех пригодных для их жизни участков — все это создает такие условия, что жизнь вида на огромной территории едва теплится.
Кажется, у слепышей какие-то нелады с сурками, расселение которых напоминает взрыв. В сурчиной колонии в Каменной степи не появилось ни одного слепышиного выброса, хотя на расстоянии, которое могли пройти под землей слепыши за пять-шесть дней, было их многолетнее поселение. Никаких препятствий между двумя колониями не существовало: узенькая лесная полоса, небольшое поле и грунтовая дорога — все, что разделяло владения сурков и слепышей. А вот более тридцати лет ютились на небольшой залежи одни только слепыши, тогда как на другой — сурки.
Большую часть жизни (ее продолжительность — до пяти лет) слепыш проводит в полном одиночестве. У самца — своя нора, у самки — своя. Когда в начале лета в ее гнезде подрастут детеныши и она перестанет кормить их молоком, семья распадается. Как только среди кучек обычного размера появляются цепочки мелких выбросов, это значит, что каждый слепышонок стал сам себе голова, стал настоящим отшельником. По этим цепочкам нетрудно угадать, где было жилье самки и сколько ушло из гнезда щенков. Выводки маленькие: два-четыре слепышонка.
Даже не в очень плотных поселениях многометровые норы слепышей многократно перекрещиваются, но нигде не соединяются. Каждый зверек, прокладывая ход, по запаху определяет близость жилья соседа и обходит его. Если не обойдет — дело кончится жестокой дракой. И только бесхозные норы занимают соседи, но не сразу, а когда ослабнет в них запах бывшего хозяина. А надо сказать, что запах у слепыша звериный, сравнимый с сильным запахом крупного хищника, которому необходимо метить свой участок.
Слепыш-хозяин быстро узнает, что ход его норы вскрыт. Узнает, видимо, по утечке запаха и спешит поскорее заделать отдушину, где бы она ни находилась, пусть даже в самом дальнем и ненужном тупичке. Может быть, он и разозлен в эти минуты на чье-то вторжение в его жилище, но никогда не выскакивает опрометчиво на поверхность, а заделывает пролом изнутри, иногда с такими предосторожностями, что остается только диву даваться. Некоторые слепыши обходят вскрытое место туннеля стороной, прокапывая сбоку длинный шунт и забивая оба вскрытых конца крепкими земляными пробками далеко внутрь. И сколько ни карауль у такого раскопа осторожного хозяина, он больше к нему никогда не подойдет. Что это: опыт или осторожность, приходящая с возрастом?
Свой подземный дом зверь строит всю жизнь. Это система галерей, коротких и длинных штреков-отнорков, глубоких колодцев, ведущих к обширным камерам-кладовым. Протяженность используемых ходов нередко достигает четверти километра и более, а за всю жизнь слепыш прокладывает их в несколько раз больше, забивая ненужные отнорки грунтом из новых. Его нора не просто жилье, это и его пастбище, где он кормится в теплый сезон и собирает осенью зимний запас, храня его в глубоких, непромерзаемых кладовых.
Архитектура жилища проста, прост и инструмент строителя. Коротенькими лапками с маленькими пальцами и коготками нору не выкопать — работает слепыш зубами. Зверек только на первый взгляд кажется безголовым, потому что нет у него шеи, глаз, ушей. Но, услышав вблизи неожиданный звук, он вскидывает широкую, лобастую голову с коричневой пуговкой носа и двумя парами длинных белых резцов, которые торчат изо рта при сомкнутых губах. Он и грызет ими, не открывая рта, глину, чернозем, мел. У грызунов такое не редкость: бобр под водой грызет ветки и корни, тоже не открывая рта. Поворачиваясь с боку на бок, ложась на спину, вгрызается слепыш в грунт, прокладывая ход. Коротенькими лапками отгребает нагрызенную крошку назад, а когда отгребать становится некуда, оборачивается и, уперевшись широкой, плосколобой головой в отвал, гонит земляную пробку в старую штольню или выталкивает ее на поверхность.
Если грунт сыпучий, надо укреплять стенки и своды, чтобы не осыпались. И зверек приносит из глубины сырую глину и облицовывает ход слоем почти сантиметровой толщины. Быстро подсохнув, эта обмазка становится очень прочной и не размокает даже при затяжных дождях. Каким образом он это делает — пока загадка, одна из многих в жизни слепыша.
Через сырые, вернее, влажные участки, из грунта которых можно без особого усилия выжать рукой воду, слепыш проходит, почти не делая выбросов. Это еще одна загадочная способность зверька — действовать подобно мощному землеройному механизму, как клином, раздвигая податливую почву и отжимая ее вверх и в стороны. Чернозем целины или залежи, чернозем на опушках полезащитных лесных полос и байрачных дубрав — это такая земля, в которую без особых усилий можно воткнуть на полуметровую глубину крепкую палку. Рассыпчатая даже после хороших дождей, крупитчатая, она — идеальная среда обитания слепыша. В такой земле, особенно в толстом почвенном покрове из слежавшихся, но еще не перепревших листьев и стеблей, слепыш продвигается, как крот. Таким же способом передвигается зверек при сборе желудей для зимнего запаса. Не показываясь на поверхности, он нюхом определяет, где лежит упавший желудь, берет его длинными зубами и уносит, не оставляя следа. Обоняние слепыша столь тонко, что он безошибочно улавливает слабый запах спелого желудя в густом аромате опавших дубовых листьев.
